Воронья слободка по-иркутски 

Этим двухэтажным пятиквартирным домом улица Напольная начинается, и стоит он в весёленьком мес­те – одной стороной выходит на глухую стену штрафного изолятора № 1, который в Иркутске попросту называют тюрьмой, а фасадом смотрит на спецприёмник УВД. Напротив, через дорогу – «дом людоедки», 27-летней на тот момент Олеси Мостовщиковой, которая в марте 2009 года во время пьянки с особой жестокостью (51 удар топором и кухонным ножом) убила подружку, запихала её в холодильник и несколько недель питалась её приготовленными конечностями. 

Обитатели второго этажа из квартиры № 5 у остальных соседей особой популярностью не пользовались. Брат с сестрой Максим и Ольга Ч., 25–27 лет, жили здесь с младенчества. Их родители давно умерли, и родственники вели разгульный образ жизни. В большой угловой квартире – отдельный вход с лестницей с первого этажа, четыре окна смотрят во двор, ещё два «на тюрьму» – они устроили круглосуточно действующий шалман для таких же неприкаянных, которых на сухом языке полицейских сводок называют «лицами без определённого места жительства и занятий». Коммуна процветала много лет, брат с сестрой жили от бутылки до бутылки, принесённой очередными «гостями с претензией на приют», и за это время квартира превратилась в свалку отходов жизнедеятельности. Комнаты были завалены барахлом. Стёкла в нескольких окнах отсутствовали. 

Илья, житель дома с первого этажа, рассказывает, что остальные жильцы не обременяли беспокойных родственников нравоучениями по причине крайней «негигиеничности последних». Проще говоря, от них сильно пахло. Ни звуками, ни запахами они до поры до времени не мешали соседям из-за конструктивных особенностей дома – вход в их квартиру был через собственный подъезд, а несущие стены сделаны из цельных брёвен, которые напрочь глушили негативные флюиды, издаваемые не по-булгаковски «нехорошей квартирой». По сути, беспокойство прочих жильцов вызывало только одно: долгими зимними ночами, когда вьюга выла и хохотала в разбитые окна, брат с сестрой и другие обитатели коммуны часто пытались согреться у костра. Организуя уютный очаг прямо в пределах комнаты. По этой причине в прошлые годы уже случилось два возгорания, по счастью, вовремя локализованных самими жильцами. 

Но везение – штука непостоянная и капризная, и логичное завершение прежней жизни произошло 7 октября прошлого года. Случился очередной пожар, во время которого «нехорошая квартира» полностью выгорела, пакля в стенах истлела, и на соседей обрушились не только запахи, но и сквозняки. Поскольку дом относился к объектам культурного наследия, администрация Иркутска приняла решение о полном восстановлении здания, для чего наняла подрядчика, строительную компанию «Креста», которая в начале ноября 2013 года приступила к предварительным работам – из сгоревшей квартиры стали вывозить многолетние завалы мусора. 

Находка в замурованном подполье 

Старший эксперт-криминалист Экспертно-криминалистического центра ГУ МВД Кира Маймескул: «Черепу неизвестного, поступившего с улицы Напольная, присвоили краниологический номер 159… В левой теменно-височно-затылочной области имеется обширный дефект костной

16 ноября 2013 года (а вовсе не «в конце марта 2014 года») бригада прораба Андрея Старостина добралась сквозь культурный слой тряпья,­ упаковки и объедков до естественного уровня пола. Около одиннадцати часов пополудни плотник Мирзабидин Насреддинов вскрывал выгоревшие полы в подъезде на первом этаже. В кладовке под лестницей он обнаружил забитый гвоздями люк в подполье. 

– Мы убирали старые постройки и разгребали мусор, – рассказал Мирзабидин. – Сначала вынесли весь хлам, потом стали разбирать пол. Когда сорвали гвозди, которыми был приколочен люк, обнаружили кости. 

Плотник позвал бригадира. Андрей Старостин «пришёл в сгоревший пристрой, под лестницей в подполье обнаружил труп и позвонил в полицию», как он лаконично пояс­нил в протоколе опроса свидетелей. Так парадоксальным образом подтвердилась старая пословица «Не было бы счастья, да несчастье помогло» – если бы не пожар, скелет неизвестного вполне мог бы пролежать в этом неприкосновенном объекте культурного наследия ещё не один десяток лет. 

По вызову приехала группа в составе следователя Следственного комитета СУ и оперуполномоченного с экспертом-криминалистом отдела полиции № 6 по Куйбышевскому району. При осмотре места происшествия выяснилось, что найден истлевший скелет, конечности которого вытянуты вдоль тела, верх­ние согнуты под углом 45 градусов в области головы. Мягкие ткани отсутствуют, одежда почти полностью истлела. Труп был направлен в Иркутское областное бюро судебно-медицинской экспертизы на дальнейшее обследование. 

Материалы экспертизы трупа неизвестного выявили, что костные останки могут принадлежать мужчине европеоидного типа в возрас­те 45–49 лет ростом 166–170 см. Вот тогда и выяснился насильственный характер смерти: экспертами были обнаружены обширные прижизненные повреждения черепа в области лобной, затылочной, левых теменной, височной и скуловой костей, полученные от воздействия твёрдого тупого травмирующего предмета, имеющего ограниченную контактную поверхность прямо­угольной формы с поперечным сечением 46 мм. Повреждения представляли собой вдавленные переломы – создавалось впечатление, что мужчину забили насмерть строительной арматурой. 

Чуть позднее эксперты восстановили прижизненный облик покойного с помощью компьютерной программы «Мегаробот». С реконструкции на них, прищурившись, смотрел мужчина в возрасте около пятидесяти лет с широким овальным лицом, прямым коротким носом, короткими тёмно-русыми волосами (цвет установили по остаткам волос в теменной области черепа). Во рту спереди тускло мерцал мостовой протез из жёлтого металла. Из одежды удалось установить только бордовую футболку с отложным воротником на одной пластмассовой пуговице, с чёрно-белыми поперечными полосами. Остальное полностью истлело от времени, проведённого в сыром подполе. 

Некий Валера 

По «готовому препарату черепа» был восстановлен прижизненный внешний облик – это мужчина европеоидного типа
в возрасте 40–55 лет, с короткими тёмно-русыми волосами. При жизни у него отсутствовали два передних верхних зуба

Следствие ведёт отделение по раскрытию тяжких преступлений против личности УВД Иркутска. Возбуждено уголовное дело по части 1 статьи 105 – «Убийство». Главная задача следствия сейчас – установить личность погибшего.

– Определим личность – можно будет отработать его связи, знакомства, тогда станет возможным выяс­нение обстоятельств произошедшего, – объясняют оперативники. – Опрос жильцов квартиры мало чем помог – у них постоянно появлялись новые знакомые, кто-то приходил, кто-то уходил, и точно сказать, кем был погибший, они не могут.

Однако Ольга предположила, что погибшим мог быть мужчина, которого она запомнила под именем Валера. Он появился и бесследно исчез из их квартиры в 2001 году. Запомнила она его потому, что мужчина был при деньгах и ушёл не просто в ночь, а отправился покупать водку. И не вернулся, что в сознании Ольги оставило неизгладимый след: так в их компании поступать было не принято, ушёл за водкой – вернись, причём с водкой. По её смутным воспоминаниям, мужчина мог походить на восстановленный облик погибшего, также Ольга припомнила, что на тыльной час­ти ладони одной руки со стороны мизинца была особая примета – какая-то татуировка, что-то вроде «За нас!» или «За ВДВ!». В опознании это никак не помогло, так как мягких тканей не осталось, но может помочь, если объявятся родственники. 

Не все приняли сообщение о «скелете в подвале» за первоапрельскую шутку. Когда в новостном выпуске ГТРК «Иркутск» прошла информация о зловещей находке, в иркутском управлении УВД раздался звонок из Тайшета. «Иркутский репортёр» связался с женщиной, которая подозревает, что таинственный Валера – это её отец Валерий Андреевич Бабанский 1948 года рождения, пропавший без вести в начале нулевых. 

Екатерина рассказала, что их семья­ жила в Иркутске. Но её мама развелась с Валерием Бабанским ещё в 1984 году – самой Екатерине тогда было около пяти лет. Вскоре после этого женщины уехали в Тайшет, но с отцом сохраняли тёплые отношения, и он время от времени приезжал к ним в гости. В 1999 году он жил со своей мамой, бабушкой Екатерины, в двухкомнатной квартире в микрорайоне Солнечный – к сожалению, точный адрес она не помнит. В том году бабушка умерла, а Валерий сильно запил. В 2000-м он ввязался в конфликт – деталей Екатерина не знает, но уверена, что скандал подстроили «черные риелтеры» специально и целенаправленно написали заявление в полицию. Валерий отсидел около года, а когда вернулся, в квартире уже жили какие-то люди, сменившие дверь и замки. С тех пор он, как выразилась Екатерина, «пошёл гулять по территории Иркутска».

Затем связь с ним окончательно оборвалась, он злоупотреблял спирт­ным, нигде не работал, постоянных контактов не имел, а о наличии других родственников в Иркутске Екатерина не знает. Так что проследить судьбу отца после 2000 года она никак не могла.

– Первого апреля был эфир программы «Вести-Иркутск», мама увидела фоторобот и позвонила мне. Она сказала, что узнаёт в облике некоторые знакомые черты, – рассказывает Екатерина. – Я залезла в Интернет, нашла фоторобот и согласилась: да, чем-то похож, но вы же понимаете, по фотороботу опознать человека сложно. Я позвонила в иркутскую полицию, и мне сказали, что информацию обо мне передадут оперативным сотрудникам, которые занимаются этим делом, и те со мной свяжутся. Пока никто не звонил. 

Вместе с «Иркутским репортёром» Екатерина попыталась сопоставить приметы. Возраст и рост совпадали, описание восстановленного лица также не противоречило её воспоминаниям. Татуировку на руке она вспомнить не смогла, но точно помнит, что у отца действительно были на зубах металлические коронки. Не совпал только цвет волос – Екатерина запомнила отца светло-русым. 

Дом по Напольной уже практически восстановлен. Пожар квартире № 5 пошёл только на пользу. Говорят, что Ольга и Максим могут вернуться в свою обновлённую и отремонтированную под ключ квартиру в любой момент. По сути, у них для этого осталось только одно, последнее препятствие – нужно восстановить паспорта, давно утерянные за время разгульной жизни.