Мария Семёнова. «Волкодав. Мир по дороге».

Год издания: 2014.

Издательство: «Азбука».

Внезапное и для многих долгожданное продолжение книжного сериала про героя по имени Волкодав. По хронологии здесь всё непросто, но эта книга далеко не конец, а только часть долгого пути. Нелетучий мыш по-прежнему путешествует вместе с хозяином, а тропинка вьётся и вьётся. Мотив дороги здесь главный движущий элемент всех событий, а любая остановка – ненадолго, скоро снова в путь. Даже время здесь измеряется дорогой: «шагов двести Волкодав думал, как объяснить», хотя есть и полувёрсты, и другие панславянские обозначения мер и весов. Стилистика повествования безупречна и выбрана очень правильно. Выражение «тащить силком» здесь не архаизм, меч – главное оружие, а природа – мать. Реки рокочут, горы мрачнеют, тропинка ведёт себя осмотрительнее всех, а в глубоких шахтах суровые мужчины добывают ценные камни, оставляя последнее здоровье и мечтая однажды вырваться. Те, кому удалось, вспоминают о заключении, возвращаясь домой или нанимаясь на низкооплачиваемую работу. Каждую минуту нужно быть готовым обороняться и противостоять; предчувствие неизбежной драки или сражения никуда не уходит, превращая всё вокруг в Мордор, а тучи сгущаются. «Волкодав» – это такая ностальгия по славянской Руси и крестьянству с земледелием: в ходу домотканые рубахи, в планах сбор хлопка и льна, в каждом доме пекут хлеб. А сам угрюмый молчун Волкодав, со сломанным носом, выбитым передним зубом и уродливым рубцом на щеке, хоть и похож больше на висельника, но по сути становится последним богатырём русским, являя в нужные моменты отвагу и выдержку, силу и веру. Мария Семёнова – писательница из тех, кто объединяет, так ночной костёр в лесу может объединять не самое обычное общество, разношёрстное и продрогшее. 

«Сколько времени понадобилось Волкодаву, чтобы разведать, а главное, пройти дорогу в Дар-Дзуму, – но, оказавшись здесь, в провожатых он более не нуждался. Вот она, улочка, что берёт начало у торговой площади и сворачивает к садам. Вот он, добротный, хозяйскими руками возведённый забор из глиняных, с соломой замешенных кирпичей. Сразу видно: их выкладывал человек, собиравшийся увидеть здесь внуков. Забор кое-где следовало бы подновить, но Волкодав узнал его всё равно. Доски ворот, высушенные жарким солнцем до костяной белизны».

Александр Эткинд. «Внутренняя колонизация. Имперский опыт России».

Год издания: 2014.

Издательство: «Новое литературное обозрение».

Геополитика в имперских масштабах – правильный размер для автора, который мыслит широко и объёмно, книгу можно сравнить с трёхмерными шахматами, а резьба на фигурах иногда даже слишком подробная. Углубляясь в тему чиновников, автор может легко отвести в сторону Владимира Даля, чтобы показать с самых интересных сторон, включая работу ревизором. Конечно же, не проходит мимо трудов особенно известных в Иркутской области Ядринцева и Щапова – с таким-то названием книги. Размышляя про сектантов и революцию, мимоходом вплетает в разговор Пильняка, Платонова, Белого, а Льва Толстого с хлыстами, скопцами и духоборами – уже подробнее, с пристрастием: как-никак это тема его докторской диссертации по славянской филологии. Александр Эткинд – профессиональный учёный, кандидатскую диссертацию защитил ещё в СССР; десять лет жил и преподавал в Гарварде, Стенфорде, Нью-Йорке, Париже, Стокгольме, Констанце, Вене, Берлине. В начале нынешнего тысячелетия вернулся в Санкт-Петербург, преподавать в университете. Он не только обладает знаниями, но ещё и умеет о них рассказывать: получил за свои книги премии журналов «Нева», «Октябрь», «Звезда». Простой пример: широко известно, что Пётр Великий брил бороды, это подаётся как прихоть. Эткинд говорит: дело совсем не в моде, Пётр так сделал сословные различия видимыми, очевидными. Известные и неизвестные факты здесь разъясняются просто и толково. Автору настолько много чего есть рассказать, что даже заголовки зачастую с выдумкой и двойным дном.

Эткинд много пишет о ресурсах, поясняя, что хоть эстетически нет ничего менее похожего, чем нефть и мех, но политически между экономикой, которая зависит от экспорта белки и соболя, и экономикой, зависящей от экспорта газа и нефти, много общего. Обе они жертвы ресурсного проклятия, которое ставит экономику в зависимость от моноресурса, оставляя прочие её ветви неразвитыми и неконкурентоспособными. В течение столетий российской истории торговля ресурсами стала для государства основным источником дохода, организация их добычи – главным занятием, конт-роль над транспортировкой их через Евразию – исключительной ответственностью. Такой промысел требует специализированных навыков, которые имеют мало общего с работой остального населения, и участвуют в нём немногие. Аппарат безопасности становится идентичен добывающему государству, а население становится ненужным. В своё время Ханна Арендт писала, что «излишнесть массового человека» является основой тоталитаризма. Острые моменты затрагивает автор, яркие: империализм, природные ресурсы, власть, границы государства, Украина, Югра, малые народы, свободно жонглирует эпохами и темами – от завоеваний Македонского до полумиллионных немецких колоний и Робинзона в Сибири. Вчитываться в текст приятно (хотя не всегда просто), а размышлять над прочитанным – обязательно. 

«Ясак пушниной брали только с нерусского и неправославного населения; русские платили подушный налог, который взимался деньгами. Пока туземцы поставляли меха, чиновникам было выгоднее поддерживать их «в первобытном состоянии», а не крестить, создавать для них школы и набирать рекрутов. После крещения они перестали бы платить ясак мехами, а платили бы налог в рублях; разницу знали и промышленники на местах, и чиновники в Петербурге. Впоследствии даже христианским общинам старообрядцев приходилось платить ясак, а не налог: государство пользовалось любой возможностью для того, чтобы сохранять меховые сверхдоходы с «неправославного» населения».

Стивен Кинг. «Доктор Сон».

Год издания: 2014.

Издательство: «АСТ».

Новая книга знаменитого Стивена Кинга! Продолжение знаменитого «Сияния»! Типографская краска ещё свежа и чудесно пахнет! Не торопиться, главное – не торопиться. Книги Кинг выпускает часто, это его любимая работа, а вот чтение можно и не делать соревнованием на скорость, тем более что только к середине «Доктора» становится понятно, что же, собственно, происходит. А происходит вот что: малыш с «сиянием» вырос, кое-где растут такие же, как он, дети, а одна девочка невероятно особенная. Долгие годы прожила она с чудесным мячиком, который некому было кинуть. И вот наконец… Ну и, конечно, никакой интриги не было бы без преследователей. Они здесь есть, целая банда стариков-рецидивистов. Вопрос о том, кто победит, можно не ставить, но понаблюдать за противостоянием интересно: есть много ярких сцен, от которых хочется то задорно смеяться, то подвывать, сопереживая чужой боли. Есть очень запоминающиеся характеры – да хотя бы побитая жизнью, но не сломленная престарелая Элинор с сигаретной хрипотцой в голосе, – и всё же «Доктор Сон» кажется черновиком к «Сердцам в Атлентиде». Может, это обратная сторона миров Стивена Кинга – отражать друг друга, переходя в бесконечную рекурсию? 

«Дэн сомневался в том, что у Элинор был хотя бы один посетитель – помимо Азрила, разумеется. Ни сегодня, ни за последнюю неделю, ни за месяц, ни за год. Она осталась одна в этом мире. Даже динозавр-бухгалтер, который столько лет поддерживал в порядке её финансы, приходя к ней раз в квартал со своим портфелем размером с багажник «сааба», уже отправился в мир иной».

Джон Бакстер. «Лучшая на свете прогулка. Пешком по Парижу».

Год издания: 2012.

Издательство: «Астрель», «Corpus».

Любой парижанин и всякий, кто приезжает открыть для себя Париж, находит собственный маршрут «лучшей на свете прогулки». Да и беглый взгляд, случайный аромат купленных по пути спелых фруктов, мимолётное впечатление от особо странной витрины – всё это есть, только если действительно отправиться на прогулку, а не в погоню за поспешным и скучноватым экскурсоводом. Ни один гид или путеводитель не даст личных впечатлений. Заранее определённые маршруты напоминают постановочные фотографии в Диснейленде. Да, на этом углу получится эффектный снимок. Но тогда уж не проще ли купить открытку? Автор задаёт всевозможные риторические вопросы и не-

много задаётся: надо признать, он сноб. Значительная часть книги о том, как же Бакстер женился на парижанке и переехал жить в столицу Фанции, а также разные ситуации их парижской жизни, к примеру, рождественский ужин в родовом замке, до которого можно добраться только через пробки и непреодолимые препятствия в виде сломанных ключей. Чувство юмора у автора есть, так что читается всё это легко и непринуждённо. 

Джон Бакстер лукавит, называя книгу именно таким образом – «Лучшая на свете прогулка. Пешком по Парижу»: путеводителя не будет, маршрутов тоже. Да, ни один парижанин не ездит по Парижу на машине. И в этом смысле французская столица будет показана именно с прогулочной стороны. На каждом перекрёстке можно вспомнить ворох историй, и интереснее всего Бакстеру вспоминать истории про знаменитых парижан начала ХХ века: где и что пили Скотт и Зельда Фицджеральды с другими представителями «века джаза». Ещё здесь невероятно много про Хемингуэя. Например, показательный фрагмент из той части книги, где Бакстер описывает о своей подработке гидом, может выглядеть так: «А теперь взгляните на ограду рядом с главным входом в Люксембургский сад. Филипп Супо писал, что в 30-е годы это было место, где собирались в поисках случайных знакомств садомазохисты. Хемингуэй, пожалуй, меня бы не одобрил, но я точно знал, что Генри Миллер был бы не против». Но автор не сторонник длинных рассказов, он предпочитает искать персональный подход к каждому клиенту: с группой пышных американок он обосновался в кондитерской. Все аппетитно поедают разнообразные сладости и шоколад с чили, лакомятся устрицами, заказывают баснословно дорогие сардины и рассуждают о фуа-гра. К высокой кухне здесь относятся с пиететом, а «сосиски с картофелем шмякнули на стол без особых церемоний». Убедительно рекомендую читать не на голодный желудок.

 «Но после нескольких совместных трапез с моими новыми родственниками пришлось признать неизбежное. Академики, художники, писатели и – в случае моей жены – люди, связанные с кино, были не способны сделать чашку растворимого кофе, не сверившись с инструкцией на банке. Они прикидывались, что могут что-то готовить, закупаясь в «Picard», сети магазинов замороженных продуктов, или в traiteurs, предлагающих готовые блюда, которые надо лишь разогреть. Но теперь секрет выплыл наружу. И когда открылось, что я умею готовить, меня произвели в семейные шеф-повара. В течение года это главным образом сводилось к консультациям по краеугольным вопросам вроде «Зубчик чеснока – это вся головка или одна долька?» или «Что значит «отделить желток от белка»? Они же и так сами по себе».