Если на предыдущем заседании показания давали руководители отдела по расследованию особо важных дел, то на этот раз были допрошены рядовые сотрудники, работавшие с Матвеевым бок о бок. Все четверо свидетелей подтвердили, что в отделе не было условий для хранения вещдоков в виде крупных денежных сумм. Этот вопрос ставился даже перед московским руководством, но безрезультатно. Так что следователи, которые несли персональную ответственность за сохранность улик, как требовала инструкция генпрокуратуры, вынуждены были держать ценности в сейфах своих служебных кабинетов. При этом не было случая, чтобы у кого-то пропали улики в виде дензнаков. Правда, и изымать их приходилось редко: только если купюры имели доказательственное значение, например, по делам о взятках. И уж, конечно, следователи ставили в известность руководителей подразделения об изъятых ценностях. Иначе и быть не могло: начальник отдела и его заместитель еженедельно требовали с подчинённых планы и отчёты о проделанной работе, где указывались следственные действия и результаты их проведения. 

В практике была и сверка вещественных доказательств по делам, находившимся в производстве, не реже одного раза в квартал. Сотрудники были поражены, когда в мае 2011 года на оперативке узнали от руководителя, что в отделе случилось ЧП: из сейфа Владислава Матвеева исчезла сумка, в которой хранились деньги, принадлежащие подследственным. Позднее стала известна общая сумма пропажи: 8 млн 260 тыс. рублей. Большая часть этих денег (5 млн 681 тысяча в рублях и валюте) была изъята у Вадима Молякова, обвиняемого в организации убийства заместителя прокурора города Братска. За успехи в расследовании этого громкого преступления Владислав Матвеев был признан в 2008 году «Лучшим следователем Иркутской области». 

Допрошенные в суде свидетели заявили: уголовные дела, не говоря уж о вещдоках, ценность которых исчислялась в миллионах рублей, никто из них не рисковал транспортировать самостоятельно. Для этого готовили поручение руководителю подразделения, обеспечивавшего оперативное сопровождение дела, и сразу выделялась полицейская машина с тремя, как правило, во­оружёнными сотрудниками. «Так делают все сотрудники отдела», – заверила Татьяна Яловицкая, следователь с 14-летним стажем. Она не поверила в разбойное нападение на Матвеева, случившееся в феврале 2011 года на 396-м километре трассы Братск – Иркутск. Владислав находился тогда в отпуске, свои дела передал другим следователям, но это не помешало ему проявить завидное служебное рвение. Загрузив в личную «Хонду» изъятые при обыс­ках ювелирные изделия, драгоценные металлы, деньги в общей сумме 8 млн 562 тыс. рублей, семейные реликвии, в том числе и орден Ленина, принадлежащий деду президента федерации дзюдо Сибири Игоря Абанина, он на ночь глядя один, без охраны, отправился в путь. По дороге машину обстреляли, все ценности похитили. По этому факту было возбуждено уголовное дело, но преступление осталось нераскрытым. «Никто в этот разбой не поверил, – сказала Татьяна Яловицкая. – Мы подумали, что Владислав решил пропиариться и сам всё подстроил. Когда обсуждали это происшествие в отделе, главная версия была такая: Матвеев присвоил и растратил деньги, изъятые у Вадима Молякова, а разбойное нападение инсценировал, чтобы возместить эту сумму». Следователь припомнила случай, когда в 2009 году вместе с Владиславом выезжала на его машине в Братск. Он сидел за рулём и, когда проезжали пустынный отрезок трассы, вдруг сказал: «Вот здесь удобное место для нападения на следователя. Если кто нападёт на нас с оружием, мы попали».

Прозвучало в суде и другое мнение о подсудимом. Александр Константинов, работавший в группе под началом Матвеева в 2010 году, за­явил, что не верит в хищение денег. «Владислав планировал свою жизнь, хотел генералом стать в раннем возрасте, мечтал полностью искоренить братское преступное сообщество. Для него продвижение по службе было главным интересом в жизни, зачем ему воровать вещдоки, – рассуждал свидетель, работающий сегодня в транспортной прокуратуре. – Он и меня переманил в Иркутск, уверял, что будем работать по братской мафии, вора в законе Тюрика прижмём. Я не хотел переезжать из Усть-Илимска, только из-за этого и согласился».

Гособвинение считает, что Владислав Матвеев решил продемонстрировать собственное превосходство над лидерами организованной преступности. Для этого подделал документы и под видом причастнос­ти к убийству ангарского милиционера организовал 16 обысков у жителей Братска, которые имели авторитет в криминальной сфере, но не были причастны к расследуемому преступлению. Это уголовное дело позже поступило в производство следователя Евгения Карчевского. Ему и пришлось разгребать то, что наворотил амбициозный коллега. Матвеев во всемя показаний очередного свидетеля демонстративно зевал, но, услышав, что его версия о причастности братской мафии к ангарскому убийству, не подтвердилась, вдруг проснулся. «Кто раскрыл это преступление?» – воскликнул он. 

И сам ответил: «Я раскрыл». Вместе со своим адвокатом Игорем Кустовым подсудимый пытался доказать, что среди подозреваемых по делу всё-таки были и братские «авторитеты». К примеру, Толстоухов по кличке Охотник. Ну, если не он сам, так его зять. Правда, ни тот, ни другой не попали в список потерпевших от незаконных обысков, в ходе которых было изъято ценностей на 6,7 миллиона рублей. Большая часть этой суммы (6 млн 296 тыс.) принадлежала руководителю федерации дзюдо Сибири Игорю Абанину. 

Отвечая на вопрос прокурора о том, могли ли изъятые по указанию Матвеева золото, ювелирные изделия, госнаграды, деньги быть доказательствами убийства ангарского милиционера, Евгений Карчевский пояснил: «В этом деле фигурировали только нож, обрез и пистолет. Их и надо было искать и изымать при обысках». Зачем было брать деньги и золото, да ещё у людей явно непричастных к преступлению, свидетелю непонятно. Обвинение считает, что превышение должностных полномочий следователем Матвеевым повлекло за собой тяжкие последствия – существенное нарушение требований Конституции РФ о неприкосновенности жилища и частной жизни, незаконное уголовное преследование. 

Каждого из свидетелей прокурор просил дать бывшему коллеге характеристику. Оказалось, подсудимому свойственны великолепное чувство юмора, целеустремлённость, трудолюбие, профессионализм. Но в первую очередь сотрудники отмечали амбициозность и тщеславие Матвеева. «Для достижения своих целей он пойдёт по головам», – уверена Татьяна Яловицкая. По её словам, Владислав любил показать свою значимость. Говорил, например, что многим перешёл дорогу и его могут убить. Когда расследовал дело по обвинению Вадима Молякова, попросил пистолет для самозащиты и окружил себя сотрудниками службы безопасности. Коллеги посмеивались: кому надо покушаться на следователя – сегодня дело в производстве одного сотрудника, завтра материалы могут передать другому. 

Свидетели подтвердили, что дело Матвеева подорвало репутацию Следственного комитета России: «Невозможно стало после этого работать. Адвокаты хихикали, что мы все попользовались похищенными деньгами. Спрашивали, не пропадут ли ценности, изъятые у их клиентов. Смеялись, что у руководителей отдела проводились обыски». 

Но сам Владислав Матвеев уверен, что его вину в должностных преступлениях не докажут. Перед заседанием, когда один из его адвокатов возмутился, что в зал пускают журналистов, подсудимый заявил: «Вот когда меня оправдают, а это обязательно случится, об этом напишут все газеты».