В воскресенье я собирался на рок-фестиваль. Неторопливо принял ванну, вдумчиво побрился. Стыдно сказать – почистил зубы. Сделал всё то, что не пришло бы в голову ни одному ортодоксальному панку делать перед сейшном лет двадцать назад. Особенности среднего возраста – готовиться к выходу в свет, а не к отвязной тусовке. А двадцать лет назад всё было по-другому. Ровно двадцать – первый рок-фестиваль прошёл 1 марта 1994 года в ДК «Октябрьский» на Лисихе, в «Клетке», одном из первых ночных клубов. 

С 1994-го каждое первое марта рок-фестиваль проводился с несвойственной неформальным музыкантам методичностью. В разнообразнейших местах – от цирка до кинотеатров «Чайка» и «Пионер». Собирая десятки команд за вечер и многие сотни зрителей. Это было культовое мероприятие, и сейчас уже никто не вспомнит, что традиционный летний рок-фестиваль «Байкал-Шаман» задумывался изначально как небольшой филиал первомартовского священнодействия, лёгкий пленэр после серьёзного отчётного мероприятия. 

Хотя широкой публике он все эти годы оставался совершенно неизвестен, существуя где-то в своей параллельной реальности, переоценить значение рок-фестиваля невозможно. Это была площадка, где молодые группы могли впервые явить себя публике, и именно эта сцена с открытым микрофоном была показателем того, что рок-н-ролл не только жив, вопреки известной фразе БГ, но и стремительно молодеет. За двадцать лет через многочисленные сцены фестиваля прошли сотни местных групп. Не важно, что подавляющее большинство из них развалилось, подготовившись к одному концерту и не дожив до следующего. Достаточно вспомнить, что именно на первом фестивале в 1994 году выступали «Big Trouble», сейчас известные как «Extrovert» из музыкального театра. На первом же играли мало кому известные «Steel wings», одна из лучших команд современного Иркутска – после полураспада они называются замысловатым словом «Zamirror», играют до сих пор и так же, как и «Экстроверты», должны были выступать на юбилейном двадцатом фестивале. 

Организатор всех рок-фестивалей первого марта был и остался неизменным. Хотелось бы назвать его каким-нибудь пышным титулом вроде «рок-профсоюз «Сибирь» или «администрация рок-музея» (совершенно реальные номинации), но на деле организация была всегда связана с личностью одного человека – фронтмена группы «Сэкит» Игоря Москвитина. Подчёркиваю, что это был именно личный фестиваль, так как все достоинства и недостатки этого человека гипертрофированно воплотились в суть этого мероприятия. Я никак не могу собраться и задать Москвитину самый главный вопрос – ему самому-то зачем это нужно? Но факт остаётся фактом – вот уже двадцать лет подряд он остаётся первым и единственным организатором концертов местных команд такого вселенского масштаба. Может, его группе просто скучно выступать соло?

Претензии к организации рок-фестиваля такие же старые и традиционные, как и сам рок-фестиваль: вечно не отстроенный аппарат, отвратительный звук, несогласованность и накладки. По сути, легендарный фестиваль одновременно стал притчей во языцех о том, как не нужно проводить подобные мероприятия. Но выбирать молодым группам не из чего. Нищей неформальной публике – тем более… 

Двадцатый юбилейный должен был стать шумным и массовым событием в культурной жизни города. Но организация осталась традиционной – никакой рекламы, афиши, такое впечатление, вешают только после самого мероприятия в минимально доступных мес­тах. Сам Игорь говорит, что хотел организовать фестиваль на стадионе «Труд», но помешала проходящая там Масленица. Зная, как фестиваль прошёл, думаю, что так даже лучше… Договорились проводить сейшн в «Rock-n-roll pub». По названию – место подходящее, по сути – хуже не придумаешь. Паб – место для приличной публики средних лет, любителей классического рока и классического исполнения. Ветеранов местной рок-тусовки, удалившихся на покой, которых «молодая шпана, что сотрёт нас с лица» уже только раздражает своим пионерским задором. Те же самые «Экстроверты» чувствуют себя здесь, как золотые рыбки в аквариуме с подогревом и пузырьковым компрессором: кажется, именно это называется преемственностью поколений. 

Иные времена – иные песни, но только не для Игоря, у него песни те же самые. Приглашённый вести сейшн Петрович, он же Олег Ермолович, ворчал:

– Всё правильно, всё как всегда. Вчера начало заявили на три часа. Начали, конечно, в полседьмого… 

На вопрос, чем эта музыка отличается от той, с которой всё начиналось, Петрович перечисляет:

– Да всё то же самое. Только инструменты лучше, мы о таких мог­ли только мечтать. Играют – профессиональнее. И меньше сектантства… 

Да, современные молодые рокеры не считают себя принадлежащими к избранным, стоящим в оппозиции ко всему миру, – они просто играют свою музыку. Бунтовать им не хочется, им хочется играть. 

– Мы, люди нашего с тобой поколения, очень спешим, чтобы остаться в этом времени. А молодые в этом времени живут – они стоят в нём, и оно само их несёт, – с неожиданной стариковской мудростью говорит Петрович, по привычке юродиво ухмыляясь. 

Дети играют музыку отцов в «Роковой пристани».
На гитарах – отец и сын Нефедьевы…

– Эту безвкусицу я терплю здесь последний раз, – комментирует происходящее новый арт-директор рок-паба Влад Корезин. – Время восточно-сибирского рока ушло, и всё это отдаёт совком и пережитками. 

Незадолго до этого разговора Влад ругался, что публики настолько мало, что не имело смысла выгонять на работу такое количество обслуживающего персонала. При этом от работы с местными командами он не отказывается:

– Мы готовим новую концепцию паба, в которой предусмотрено сотрудничество с хорошими, профессионально владеющими инструментами местными командами. Мне очень понравилось, как отвыступали «Чайковский и трубы мира», очень перспективная команда «Верба». Но в общем организация и проведение оставляют тягостное впечатление… 

Влад же сформулировал основную проблему молодых команд: сейчас недостаточно склепать свой аппарат и набрать старые инструменты, чтобы начать выступать. Сегодня всё это есть, и очень высокого качества. Чтобы команды заявили о себе, теперь нужны имеджмейкеры и саунд-продюсеры. Время любительщины ушло безвозвратно… 

И меня сейчас не оставляет впечатление, что я пишу эпитафию местной рок-музыке. Тем временам, закончившимся вместе с девяностыми, когда случилось пограничное состояние: все рокеры вылезли из своих подвалов на сцены, играли яростно, искренне и неумело. Но что-то кричали со сцены, гневное и обличительное: «Катафалк с моей мёртвой плотью здесь, я не знаю, куда я иду и зачем я воскрес», как пела группа «Щет-верк» (они были из Иркутска-II, и «чёртовым заводом» называли авиастроительное предприятие). Может, смерть именно той музыки имел ввиду БГ, когда сказал, что рок-н-ролл мёртв? Ведь эта песня появилась ещё в 1983 году, когда рок-н-ролл был живее всех живых, но уже из стихии становился профессиональным занятием, ремеслом. Возможно, приходит другой рок. Ведь вослед БГ «Наутилус Помпилиус» спел не менее пророческую песню – «Эта музыка будет вечной, если я заменю батарейки».

Я не могу себе представить, каким может быть 21 рок-фестиваль в Иркутске. Но, если он состоится, это должно быть качественно новое мероприятие – прежняя форма себя окончательно изжила.