Юхан Теорин – «Ночной шторм»

Издательство: «Рипол Классик».

Год издания: 2013.

Представьте себе современного шведского писателя, который на родине популярнее Стига Ларссона, да ещё и увёл у него перед носом литературную премию. Точнее, целых три, – за один только «Ночной шторм», среди которых и «За лучший шведский детектив». Юхан Теорин много лет работал журналистом и сценаристом до того, как начал писать книги. Перо у него спорое, а стиль – небанальный. Хорош и тем, что на обложку невозможно приклеить ярлык с каким-то одним жанром, он работает понемногу со всеми, черпая щедрым ковшом из глубокого чана. «Ночной шторм» – это не вполне детектив, хотя есть пара смертей и настоящие полицейские; не семейная сага, хотя история семьи прослеживается на несколько поколений вглубь веков; и уж точно это не любовный роман, хотя есть, есть тончайшие моменты отношений и утрат, ревности и других чувств из палитры. Теорин пишет о хуторе на береговой линии Швеции так, как если бы житель Хужира написал повесть про Ольхон («Летом на острове было хорошо, но за тремя месяцами спокойного моря и солнца следовали девять месяцев темноты, холодного ветра, размытых дорог, мокрой одежды и замёрзших ног» – чем не Ольхон?). Маяк глядит сауроновым оком, редкие одиночки идут к своим целям, преодолевая метель, а старинный коровник из брёвен, оставшихся после кораблекрушения, хранит свои тайны. И хутор, у которого так часто сменяются хозяева. Что же там происходит? Самое время остановиться, чтобы не выдать детали сюжета. Автор пишет поначалу неторопливую вещь, нагнетает атмосферу, нагоняет туч, а затем начинается буря, шторм столетия. Несмотря на разгул сверхъестественных сил в своих книгах, Юхан Теорин всегда подчёркивает, что бояться нужно не мертвых – бояться нужно живых. Но продолжает подсовывать призраков прошлого, невнятные голоса за стеной и таинственные имена, вырезанные на деревянной стене. Катрин и Йоаким приезжают сюда из Стокгольма. Они хотят прожить здесь долгую счастливую жизнь и вместе вырастить своих детей. Но когда вы приобретаете старый дом, он приобретает над вами власть.

«Это необычная комната, полная воспоминаний о тех, кто когда-то жил на хуторе и кого больше нет в живых. Они передали нам по наследству эту землю и исчезли. От них остались только имена, даты и короткие стихотворения.

То же самое останется и от нас.

Воспоминания и призраки».

Татьяна Чеснокова – «Стокгольм времён Астрид Линдгрен. История повседневности»

Год издания: 2012.

Издательство: «Продюсерский центр Александра Гриценко».

Под плохонькой обложкой неизвестного издательства – настоящее чудо работы переводчика-скандинависта, литературоведа, автора книг и статей о скандинавской литературе Татьяны Чесноковой. Она ещё и преподаватель РГГУ, кандидат филологических наук. В тексте никаких страшных терминов (если регалии пугают), а что-то похожее на «Одноэтажную Америку» Ильфа и Петрова, только без пропаганды. Те же годы – 1930-е. Та же материальная обеспеченность, включающая определённый стандарт удобств: кафельные ванные комнаты с ванной, умывальником и туалетом, наличие балкона в квартире, мраморный пол в холле, дубовый паркет в гостиной, более удобный для мытья линолеум в спальной и на кухне. Кухня же была оборудована мойкой из нержавеющей стали, газовой плитой, небольшим холодильником. Холодная и горячая вода. На лестнице находился обязательный мусоропровод, а в подвале дома – общая для жильцов прачечная. Тридцатые годы! Цивилизация… Но отодвинем ненадолго материальную сторону (хотя нам расскажут и про изобретённый шведами GPS, кардиостимулятор, компьютерную мышь, тетрапак и многое другое). В городе с населением не больше, чем в Иркутске, более 70 музеев, а неофициальное название – «Северная Венеция», поскольку стоит он, ни много ни мало, на 24 000 островов, островков и скал, из которых состоит стокгольмский архипелаг. В нём есть своя Сенная площадь, Сибирь и (ни за что не поверите) – Вестерос. Татьяна Чеснокова попутно упомянет всех знаменитостей, которые родились и жили в Стокгольме (Ингрид Бергман, Грета Гарбо, Август Стриндберг и пр.), обязательно расскажет про Нобелевскую премию и квартал Васастан, шведский стол и историю, как удачно фирма «Эрикссон» телефонизировала дворец последнему русскому царю. Большой плюс всего текста – это полное отсутствие энциклопедически-выхолощенных фрагментов, всё подряд – это живой и захватывающий рассказ. Прекрасной Астрид Линдгрен здесь уделено не особо много внимания, она как приглашённая звезда: появится, сверкнёт и исчезнет; но и задачи писать ЖЗЛ у автора не было, – только о времени, в котором жила создательница Карлссона. Будет и немного современности. Это ни в коем случае не путеводитель, не биография, но отличный очерк про эпоху, город и genius loci. 

«Восточная часть квартала называется Сибирью, и возникла она в 1880-е годы, когда сюда переселялись рабочие из густонаселенного Сёдермальма. Переехав из южного предместья на эту северную окраину, они именовали её Сибирью, как наиболее удаленный и необжитый район Стокгольма. Однако сегодня «Сибириен», сохранив своё название, превратилась в престижный район, где живут, в частности, многие телезнаменитости». 

 Сельма Лагерлёф – «Девочка из Морбакки»

Год издания: 2013.

Издательство: «Астрель», «Corpus».

Самая прославленная книга Сельмы Лагерлёф – «Чудесное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции» – кажется стародавней сказкой, но прототип, полный тёзка и приёмный сын писательницы, жил в период с 1901 по 1985 год. Нильс вырос в усадьбе Морбакка, но в двадцатые годы эмигрировал в США. Он был строителем, одним из многих шведов, которые построили Чикаго. На его надгробном памятнике вырезан летящий дикий гусь с маленьким мальчиком на спине. И Нобелевскую премию по литературе Сельма Лагерлёф получила в 1909 году «за благородный идеализм и богатство фантазии». Именно такие качества прослеживаются и в её художественных сочинениях, и в мемуарах. «Девочка из Морбакки» – это история детства самой писательницы и небольшой дневник в дополнение к изданию. Дневник, впрочем, уступает основному тексту по силе воздействия на читателя: если рассказам из первых частей книг и сопереживаешь, там чувствуется художественная мощь большой рассказчицы, то дневниковые записи читаешь без особого впечатления. Ну да, познакомилась с масонами, да, принц показался некрасивым, – но эти записки четырнадцатилетней девочки ни в какое сравнение не идут с историей, как в более раннем возрасте она чуть было не прочитала всю Библию. Или удивительный рассказ няни о строительстве колодца. Детство, описанное в первых частях книги взрослой Сельмой, куда интереснее детства, записанного в дневнике. Для многих дел основной недостающий компонент – возраст. И возрастные рассказы о простой жизни в деревне в эпоху, когда многое делали сами, вручную, впечатляют и остаются в памяти («все наши хлопчатобумажные платья – из домотканой материи, и не кто-нибудь, а маменька занималась пряжей и покраской, и придумывала узоры, и сновала ткань, ведь в этом она большая мастерица»). С большим удовольствием слушаешь её истории, как это было замечательно: кататься на санках, на коньках, делать домашние конфеты, с замиранием сердца слушать речи заезжего проповедника. Отдельно стоит сказать о переводчике. В «девочке из Морбакки» настолько мастерски стилизован деревенский говор – няньки Майи и других, что становится интересно, кто же этот умелец. Это Нина Николаевна Фёдорова, переводчик с немецкого, норвежского, нидерландского, английского и польского языков; она работала над текстами Стриндберга, Гофмана, Кафки, Янссон и ещё такого продолжительного списка мировых величин, что становится понятно: удивляться не стоит, это большой профессионал своего дела. 

«Вы, Сельма, не серчайте на меня за этакие слова, – сказала нянька Майя, – я ведь добра вам желаю. Вот и хотела упредить, чтоб не сидели вы в Стокгольме молчком, не хмурились, как иной раз бывает, а были поразговорчивей да повеселей. Я считаю вас, Сельма, самолучшей из всех морбаккских ребятишек, и охота мне, чтоб и другие аккурат так же считали. Потому и не могла смолчать».

Хосе Антонио Марина – «Анатомия страха»

Год издания: 2010.

Издательство: «Астрель», «Corpus».

Очень неплохой нон-фикшн от испанского автора, все работы которого посвящены человеку – его силе и слабостям, возможностям и месту в социуме. На родине Хосе Антонио Марина известен как лауреат многих престижных наград, в том числе Национальной премии за лучшую научно-популярную книгу. Философ и психолог, он рассуждает о талантах, о страхах, о разуме. И написанному веришь, настолько всё глубоко проработано и хорошо структурировано. Писатель не чурается терминов, но в его обработке они даже не требуют примечаний, потому что всё и так понятно: «Серотонин помогает преодолеть боль и уменьшает чувство опасности. Норадреналин отвечает за потребность в вознаграждении. Дофамин регулирует стремление к новым ощущениям». И препарирует страх на славу, поясняя каждый из подпунктов: страхи врождённые и приобретённые; использование страха в политике; религия и страх; школьное насилие и ещё длинная вереница заголовков. Автор не пытается «лечить здесь и сейчас», но рассказывает, что существуют разные методы преодоления разных страхов. Тщательно проработанные детали и лёгкость изложения – причины, по которым книга кажется удачной и нужной: «…ибо нет на свете ничего важнее, чем сила духа, и не существует ничего более драгоценного, чем талант возвращать её». Сопутствующие компоненты – отвага и храбрость – разобраны настолько же анатомически точно, как и страх. Хосе Антонио Марина мягко, но настойчиво убеждает читателей, что разум необходим именно для того, чтобы быть счастливыми; сворачивать горы может каждый, но над этим придётся попотеть. 

«Эволюция, <…>, ловкая халтурщица. Хватает всё, что попадётся под руку, и из случайного материала собирает хлипкие механизмы, которые, по идее, должны немедленно выйти из строя, но почему-то отличаются удивительной работоспособностью. Взять, например, наше сознание, эту смесь эмоций и знаний: оно функционирует довольно успешно, хоть и даёт частые сбои».