Я обратилась к порталу «Грамота.ру», и мне ответили: «Да, в живой современной речи словом девушка действительно называют любую молодую женщину. Но публицистика – это всё-таки не разговорная речь, в ней должны быть более жёсткие нормы. Поэтому в заголовке новости лучше написать молодая женщина». Однако факт остаётся фактом – в разговорной речи девушками уже разрешено называть даже весьма пожилых особ, матерей с детьми и вот теперь – дам в положении. «А ты что, предпочитаешь, чтобы тебя женщиной звали?» – усмехнулась подруга. Да, в современном русском языке, как свидетельствуют линг­висты, пока нет общепринятого нейтрального обращения к женщине. Дамочка – насмешливо, женщина – грубовато, гражданка – казённо. Поэтому практически всех от 16 до 60 зовут девушками. Значит, рано или поздно это обращение перейдёт и в другие словесные конструкции («беременная девушка» пока ещё кого-то удивляет, а вот фразу «девушка с сыном» вы бы наверняка уже равнодушно пропустили в тексте). Вскоре это станет нормой и для прессы, которая, как известно, стремится быть ближе к народу, а не к словарям. Проблема норм, не успевающих за развитием общества и языка, на самом деле приводит к таким курьёзам, которые трудно себе вообразить. Мир изменился, и не хватает не то что правил – слов не хватает! Если мужчина попадёт на швейное производство, то кто он? Женщина – понятно, швея. А он, получается, швей? Или как-нибудь сложно, описательно – «специалист по шитью». Но, как указывает всё та же «Грамота. ру», «стандарт для обозначения профессии мужчины, имеющего диплом по этой специальности, в настоящее время не разработан». То есть в дипломе об окончании соответствующих курсов мужчине напишут «швея-мотористка» или «швея-моторист». Зато в Интернете бродит слово «архитектрисса» – женщина-архитектор то бишь. Хотя специалисты по русскому языку советуют всё же останавливаться на двусложном варианте, «архитектрисса» весьма популярна. Настолько, что её начали запихивать в пресс-релизы. В речи спортивных комментаторов можно услышать и «борчиха», и «борица», и «борчунья», потому что, комментируя бой, как-то странно говорить: «А какой удачный приём провела наша … ээ… женщина-борец». Разговорная речь принимает эти слова, и, боюсь, рано или поздно словарям придётся зафиксировать словечки, от которых сейчас иногда волосы встают дыбом. 

Однако официально принятые нормы обозначения женщин в профессиях, которые ранее считались только мужскими, тоже заставляют людей недоумевать. В неофициальной речи, оказывается, можно сказать «преподавательница», а в официальной рекомендуется строго – «преподаватель». То есть, когда пишутся документы, лучше подчёркивать «мужской» статус профессии, даже если её представляет женщина. Нередко это связано с тем, что «женский» вариант профессии звучит несколько пренебрежительно. Например, ну как вы придумаете красивое обозначение женщины-архитектора? Используя те суффиксы, которые нам дал для таких случаев язык. Архитекторша? Архитектрица? Так называемая «нейтрализация по мужскому полу» происходит во многих языках. То есть, когда мы хотим обозначить, к примеру, сообщество студентов, мы берём множественное число от мужского рода – «студенты», назвать группу, где есть и юноши и девушки, «студентками» никому не придёт в голову. 

Да, можно сказать, что и журналист, и дизайнер, и архитектор будут существовать в официальных бумагах при женских фамилиях в мужском роде и всех это будет устраивать. А «Грамота.ру» будет отвечать и отвечать на сотни повторяющихся вопросов: «А как написать? «Наш директор решил» или «наша директор решила»?». Но до какого предела? Есть ещё один аспект, с которым нам рано или поздно придётся столкнуться в нашей патриархальной стране. Это так называемая «гендерная лингвистика». В Германии, к примеру, на определённом этапе рекомендовалось говорить Studenten und Studentinnen (студенты и студентки), дабы не оскорблять прекрасную половину. Это прямое воздействие «гендерной лингвистики», которую продвигают феминистки, стремясь сгладить половое неравенство в языке. Известно, что на западе к «полисменам» уже прибавились «полисвумены». А в названиях профессий всё чаще предпочитают не прибегать к наименованию пола, а ставить нейтральное – person. На письме часто в качестве местоимения третьего лица единственного числа в английском употребляется такое сочетание знаков – s/he (то есть буквально «он» и «она» одновременно). И всё для того, чтобы не обижать женщин. И апофеоз – продвигаемое слово shestory вместо history, когда речь идёт об истории женщины. Нам это кажется смешным, но до какого момента? До момента соприкосновения с западной культурой. И переводчики уже сталкиваются с «гедерными вопросами» при адаптации текстов к другому языку. Потешаться над «борчуньями» и «директриссами» можно сколько угодно, но не исключено, что когда-нибудь нам придётся услышать, что во время войны женщины проявляли не «мужество», а «женонство». 

К этой версии развития событий можно относиться с иронией: «В нашей стране этого никогда не будет!». Но я всерьёз думала, что многих насмешит «сбитая беременная девушка» от телеканала «Перец». А оказалось, это я уже смешна с желанием привязать к женщине её сексуальный статус и возраст. Времена меняются, и надо признать, от наших личных вкусов иногда ничегошеньки не зависит.