– Давайте ещё раз подведём итоги ЕГЭ-2013. Есть ли улучшения по сравнению с прошлым годом?

– Уменьшилось количество школьников, не получивших аттестат: в этом году таких 767  человек, в прошлом их было 828, хотя в процентном соотношении показатели примерно те же. Зато количество стобалльников возросло значительно: в прошлом году их было 23, в этом году  – 103. Ещё в 13 работах после перепроверки результаты снизились.

– Вокруг перепроверки работ со стопроцентными результатами было много  шума: например, говорили, что непонятен принцип отбора работ для перепровеки или что во второй раз работы оценивали те же люди, что и в первый. 

– Принцип был простой: повторно проверяли работы только  по тем предметам, где был большой всплеск стобалльных результатов. Это русский, химия, физика и информатика.  Перепроверкой занимались члены той же предметной комиссии, но уже другие специалисты. В итоге баллы были снижены в десяти работах по русскому языку, двух по физике и одной по химии. В работах по информатике баллы остались прежними.

– В разгар событий родители выпускников обещали обратиться в прокуратуру. Кто-то реализовал свои намерения?

– В прокуратуру было лишь одно обращение – из Нижнеилимского района. В связи с этим у нас была большая проверка, но никаких нарушений процедуры проведения госэкзамена зафиксировано не было.

– Одна из претензий состояла в том, что перепроверенные работы не могли пройти через апелляцию.

– Конечно, могли: в течение двух рабочих дней после утверждения  новых результатов. Но так получилось, что обращение в прокуратуру было, были звонки в Рособрнадзор, а апелляцию  в данном случае не подали. 

– Сейчас, после различных совещаний и заседаний, в том числе с Рособрнадзором, вы можете сказать, чем объясняется такое количество стобалльников и какую роль сыграли списывания и публикация контрольно-измерительных материалов в Интернете?

– Мы не можем об этом судить, поскольку не имеем полномочий проводить такие проверки. Одно можно сказать уверенно: наши материалы в Сеть выставлены не были. Правда, на уровне слухов поступала информация, что  был случай, когда детям удалось воспользоваться КИМами, выложенными в Интернет в другом регионе, и часть ответов совпала.

– Каковы результаты ЕГЭ в Иркутской области на фоне других регионов?

– Средний балл по области, как и в предыдущие годы, ниже, чем  в среднем по стране. 

– Есть ли исключения?

– В прошлом году средний балл по французскому был выше, в этом –  по географии и немецкому. Но это не показательные предметы, потому что их выбирает наименьшее количество детей. Тем не менее в целом мы с каждым годом приближаемся  к среднероссийским результатам.

– Сколько понадобится лет, чтобы их достичь?

– Трудно сказать. В 2012 году средний балл  по всем предметам по России был  44,6, по Иркутской области – 40,4; в этом – 48,7 и 45,5 соответственно, причём положительная динамика наблюдается по всем предметам, кроме  литературы и французского языка. К тому же уже сейчас есть муниципальные образования, по основным предметам – русскому и математике – показывающие результаты выше среднероссийских. В 2009 году таких территорий было только две, сейчас шесть. Это три округа Иркутска, Ангарск, Саянск и Шелехов.

– То есть те территории, где сконцентрированы самые успешные гимназии и лицеи. Получается, что они продолжают показывать более высокие результаты, чем обычные школы, несмотря на упразднение их статусов? 

– Да, несмотря на то что официальных статусов больше нет, уровень педагогов и школьников остаётся высоким. 

– А есть проблемные территории?

– Есть. Самые низкие результаты в Балаганском, Зиминском, Мамско-чуйском, Черемховском и Боханском районах. Там результаты ЕГЭ по русскому и математике значительно ниже даже областных. 

– В этом году много говорилось о так называемом ЕГЭ-туризме: незадолго до экзамена ребёнок меняет школу, чтобы на новом месте за счёт сомнительных процедур проведения экзамена сдать его лучше. В Иркутской области такие случаи были?

– Такая практика существует: Интернет пестрил сообщениями о том, как сдают экзамены, скажем, в Дагестане. Но у нас это не распространено. Были дети, которые прибыли в образовательное учреждение уже после первого марта. Все эти три или четыре случая мы рассматривали на заседании ГЭК и никаких нарушений не выявили. О тех детях, которые выбывают,  сложно говорить однозначно: они могут уехать, но мы не знаем, куда и зачем. Ситуации могут быть разные.

– Если случаев ЕГЭ-туризма зафиксировано не было, то телефоны своих владельцев выдавали.

– 37 участников ЕГЭ отстранили от экзаменов. Девять из них  сдавали обязательные математику и русский, четверым  было разрешено пересдать экзамен в этом году.

– Чем они отличались от остальных?

– Экзаменационная комиссия проводила повторную проверку всех случаев удаления с русского или математики, поскольку от этого зависел аттестат. Внимательно изучали все обстоятельства, брали даже выписки телефонных звонков и установили, что четверо школьников не смогли воспользоваться той шпаргалкой, которую  у них обнаружили. В двух случаях отстранение от экзамена произошло, как позже выяснилось, из-за разночтения в нормативных документах: в порядке проведения экзамена написано, что нужно оставлять телефоны за пределами кабинета, в методических рекомендациях –  что можно оставить в кабинете, на столе для личных вещей. Дети оставили телефоны на этом столе, они зазвонили. В другом случае была замечена шпаргалка, которая не относилась к предмету. 

– В 2013-м в России за нарушения при проведении ЕГЭ к административной ответственности было привлечено больше тысячи должностных лиц, ещё пять к уголовной. В этой статистике есть наш вклад?

– Нет. Наши 69 нарушений в большей степени организационные – отсутствие медработника или сотрудника правопорядка до начала экзамена или паспорта у организаторов. Вряд ли они могли повлиять на результаты. Были и другие: например, не увидели, что ребёнок списывает, а комиссия  факт зафиксировала. Такие нарушения  тоже не предполагают административной ответственности, потому что невозможно понять,  человек закрыл глаза на это или действительно не видел. 

– А что предполагает административную ответственность?

– Утечка КИМ из аудитории, массовое использование телефонов, дети сидят не на своих местах. К уголовной ответственности в этом году привлекли, например, за факт дачи взятки должностному лицу. У нас таких случаев зафиксировано не было. В этом году на заседании Рособрнадзора, посвящённом нарушениям,  Иркутская область в числе нарушителей не была названа ни разу: не было  фактов публикации КИМ, а наши аномально высокие результаты на фоне  статистики других регионов не слишком выделялись. Про Иркутскую область не первый год говорят, что у нас экзамены проходят честно.

– Тем не менее контроль на экзаменах ужесточается с каждым годом. Каких изменений стоит ожидать в 2014-м?

– В пунктах проведения экзаменов будут установлены видеокамеры, детей будут проверять с помощью ручных металлодетекторов.

– Это предполагает дополнительную финансовую нагрузку на муниципалитеты или область?

– Сейчас мы тесно работаем с Ростелекомом, чтобы задействовать те видеокамеры и каналы, которые использовались  два года назад на выборах президента, стараемся определить  пунктами те учреждения, куда эти каналы были подведены (кстати, пунктов приёма станет меньше: вместо 138 в прошлом году  128. Это связано с оптимизацией и с тем, что количество детей несколько уменьшилось). Кроме того, на федеральном уровне Рособрнадзор заключает с Ростелекомом контракт на подключение, которое будет проводиться за счёт федеральных средств.  Что касается металлоискателей, то опять же на уровне федерации ведётся работа с МВД: предполагается, что сотрудники полиции придут со своими металлоискателями.

– Школы имеют право устанавливать стационарные рамки и глушилки. Этим правом кто-нибудь пользуется?

– Да, глушилки включают в Иркутске, Ангарске, в других территориях  уже было задействовано выборочное видеонаблюдение. Причём нужно понимать, что это меры не только контроля, но и безопасности для самих детей: под камерой нет соблазна нарушить и всегда можно доказать, что нарушения не было.

– Как в следующем году будут бороться с утечкой информации?

– Во-первых, будет больше зон для контрольно-измерительных материалов: в прошлом их было четыре, а в этом  – по количеству часовых поясов. Так что даже если на Дальнем Востоке выставят материалы, Иркутская область уже не сможет ими воспользоваться. Ещё одна мера – доставка материалов за день: чем меньше КИМ находится в пути, тем меньше возможности вскрытия. Также прорабатывается возможность печати материалов в каждой аудитории в присутствии детей, увеличивается количество общественных наблюдателей.

– Кто может быть наблюдателем?

– Любой человек, если у него нет родственников, сдающих ЕГЭ в этом году. Также наблюдателями не могут быть работники образовательных организаций. 

–  Работа наблюдателей эффективна?

– Пока не совсем. Может быть, потому что они плохо знают эту процедуру,  не обращают внимания на какие-то моменты или лояльно относятся к нарушениям. Сейчас идёт большая работа по организации консультационного центра для наблюдателей.

– Если я хочу стать наблюдателем, что я должна для этого  сделать?

– Вы приходите в управление образования, пишете заявление, дистанционно получаете консультации и отвечаете на несколько вопросов, чтобы понять саму процедуру экзамена. Потом проходите аккредитацию и получаете удостоверение.

– Те, кто сдаёт экзамен, могут сообщить о нарушениях?

– У нас уже были обращения, звонки: «Такой-то списывал», «Был замечен факт…». В 2014 году Рособрнадзор,  помимо апелляции, предлагает ввести что-то вроде небольшой записки: вместе с КИМ ребёнок сдаёт листочек, где он может сообщить, какие нарушения были (этот списывал, тот пользовался телефоном).

– Но ведь информация может быть ложной.

– Да, но если таких записок будет много, это будет говорить о том, что необходимо усилить конт-роль за самим пунктом проведения экзамена.

– Вам не кажется, что все эти меры будут не вполне эффективны, пока списывать не стыдно? Во многих западных странах списывать не принято,  сообщать не зазорно. В России это явно будет воспринято как призыв к стукачеству.

– Менталитет русского – очень сложная вещь, но можно вести агитационную работу, объяснять, что нарушения жестоко караются.

– То есть на нас пока действуют исключительно репрессивные меры?

– Я думаю, только так мы можем уберечь детей: во-первых, сообщать, что за нарушениями последует наказание, во-вторых, психологически готовить ребёнка к проведению экзамена. Возможно, тогда в стрессовый момент не будет боязни, что он что-то сделал не так,  и желания себя перепроверить.

– А  с родителями ведётся какая-то работа? Нередко именно они накручивают детей или говорят: «Ну и что, что нечестно, зато поступишь».

– Действительно, очень много родителей, родственников, которые в этом году подпортили результаты. Например, ребёнок сидит на  экзамене с телефоном в кармане, ему звонит обеспокоенная бабушка: «Как сдал?». Телефон звонит, ребёнка с экзамена удаляют. Потом приходит бабушка, говорит: «Как быть, я виновата». Но факт звонка зафиксирован, и тут уж ничего неподелаешь. В 2013 году мы проводили вебинар для родителей, в 2014 будем настаивать на том, чтобы вебинары прошли не только в школах, но и в муниципалитетах. Это нужно для того, чтобы родители знали, чем чреваты нарушения, как психологически подготовить ребёнка. Что касается детей, то во многих территориях области разработаны специальные методички, в школах вводится курс психологической подготовки, хотя ЕГЭ проводится с 2005 года, а с 2009-го в штатном режиме, и большинство детей уже привыкло к этой системе.