На иркутский фестиваль робототехники «РобоСиб» писателей-фантастов организаторы пригласили не случайно. В пресс-службе En+ Group (компания совместно с фондом Олега Дерипаски «Вольное дело» и при партнёрской поддержке ОАО «ЕвроСибЭнерго» в рамках всероссийской программы «Робототехника: инженерно-технические кадры инновационной России» стала инициатором фестиваля) пояснили, что наука с творчеством тесно связана, очевидное доказательство – сбывшиеся сюжеты многих романов и повестей фантастов. 

На встрече с Сергеем Лукьяненко в конференц-зале Сибэкспоцентра было не протолкнуться. Писатель сразу предложил перевести мероприятие в форму беседы. Первый же вопрос касался отношения фантаста к увлечению робототехникой и к автоматизированным машинам в целом. 

– В фантастике роботы обжились давно и прочно. Какое мы произведение ни вспомним, в котором есть разговор о будущем, скорее всего, там окажутся роботы. Конечно, можно сказать, что то, о чём пишет фантастика, и то, что происходит здесь, на фестивале, – это совершенно разные вещи. С одной стороны, ходят человекообразные машины, помогают людям. С другой – на фестивале дети собирают модельки, которые передвигаются, выполняют простые операции. На самом деле это не так, два этих мира не так далеки друг от друга, как кажется. Фантастика всегда служила для науки, для производства, она будила мечту, будила желание развиваться в том или ином направлении. Те ребята, которые сейчас создают забавные тележки, когда-нибудь воплотят в реальность мечту фантастов. И созданные ими роботы пойдут рядом с нами, если выражаться высокопарным слогом, они будут рядом и в труде, и в бою. Главное, чтобы этим ребятам было интересно. Мы, фантасты, со своей стороны попробуем преподать так мир роботов, чтобы он им понравился. 

– Сергей, вдруг из-за робототехники мы лишимся навыков, которые имели ранее, например умения писать? В результате развития робототехники мы не потеряем сами себя?

– Вопрос интересный, глубокий. Такая опасность действительно есть. Мы разучиваемся писать от руки, я сам ручкой подписываю только автографы. Мы разучиваемся читать бумажные книжки. Мы разучиваемся считать в уме, а ведь раньше казалось обычным, что школьник умножает без калькулятора. Сейчас это будет странностью, тебя удивлённо спросят: «Ты что, в уме посчитал? Ты что, от руки написал?» Действительно, мы помогаем себе, создаём планшеты, компьютеры, телефоны. Я в своё время понял, что будущее наступило, когда меня мобильный телефон обыграл в шахматы. Это было очень давно, лет десять назад. 

Думаю, для человека действительно важно не заиграться. У нас повсюду какие-то электронные устройства. Практически любая вещь в доме умеет немножко считать, немножко фотографировать. Как говорится в одном анекдоте: «Никого нет дома, с вами говорит холодильник, потому что автоответчик сломался. Говорите медленнее, я постараюсь всё запомнить». Думаю, мы приблизились уже к такому будущему, когда автоответчик сломается, а кофеварка попытается принять звонок. Всё-таки хочется, чтобы в мире, когда техника всё больше пытается нас заменить, мы не утратили базовые навыки. Не зря фильмы ужасов, книги про апокалипсис пугают тем, что выключится электричество и все схватятся за голову, потому что руками ничего делать уже не умеют. 

– Будут ли в науке применяться законы робототехники, разработанные Айзеком Азимовым? И есть ли какая-то альтернатива? 

– Знаете, на самом деле законы очень хорошие. Закон первый: робот не может причинить вред человеку своим действием или бездействием. Закон второй: робот должен подчиняться приказам человека, если они не противоречат первому закону. Закон третий: робот должен защищать себя, заботиться о себе, если это не нарушает второй и первый законы, – напомнил Лукьяненко присутствующим постулаты, разработанные Азимовым. – По сути, робот будет делать всё, пока это всё не будет во вред человеку. В общем, это универсальные правила поведения в обществе. Если исходить из этих правил, отношения между людьми будут прекрасные. И отношения с роботами тоже будут хорошие. Законы ещё можно перефразировать: делай так, как хотел бы, чтобы поступали с тобой. Но здесь есть проблема: вдруг робот поймёт всё буквально, попытается подключать всех встречных людей к электричеству, заливать в них литр-другой смазочного масла.

– Интересно вас сейчас слушать в связи с тем, что произошло в Центруме (мир в книге «Застава» Сергея Лукьяненко. – Авт.). Чума поразила все пластиковые составляющие, мир рухнул в средневековье. Как думаете, если бы такое произошло в нашем мире, какие последствия бы были?

– Спасибо, я получил возможность прорекламировать новую книжку так скромно, из-за вопроса из зала. Что теперь делать, расскажу, – отшутился Лукьяненко. – Новая книжка «Застава» – первая книга из цикла под названием «Пограничье». Я написал первый роман, ещё в трёх я соавтор, честно скажу, я там выбрал вторую роль. Мы создаём цикл про мир под названием Центрум, который является центром для множества миров, в том числе и нашей Земли. В Центруме произошла пластиковая чума, уничтожилась вся электроника. Теперь здесь всё работает на пару, на примитивных двигателях, на механике. 

Я думаю, если бы в нашем мире произошла такая же ситуация, Россия бы выглядела достаточно хорошо на фоне остальных стран. Тяжелее всего пришлось бы японцам, туго было бы американцам, и в Европе было бы тяжело. А у нас ещё паровозы стоят в госрезерве на хранении, подкинул дров – и они по-ехали. После периода полной растерянности у нас по железным дорогам, которым ничего не сделается, забегают паровозы. Не станет телевидения? Так это, может, и хорошо. Компьютерных игр, конечно, жалко. Зато, может, будем чаще играть на свежем воздухе, вспомним шашки, шахматы, нарды. Я, конечно, не ратую за то, чтобы мы остались без электроники, компьютеров и прочего. Но если такое случится, мы будем готовы. Больше подготовлены, чем мы, будут только дикари в Африке. 

– Сергей, вы человек, который написал очень много книг. В голове у вас находится огромное количество персонажей, миров, реальностей, которые вы создали. У Пелевина есть роман «Принц госплана». Не напоминают сомнения героя о реальности виртуального мира вашу жизнь? Не путаете реальности?

– Сам очень люблю этот старый добрый роман Пелевина. Может ли писатель заиграться в свои миры? Я для себя вывел такое правило: я должен абсолютно верить в то, о чём пишу. Но до того момента, пока я пишу, сижу за компьютером. Я должен верить в инопланетян, в космические корабли, в вампиров, в кого угодно. Иначе читатель почувствует фальшь. Но если я продолжу в это верить, когда встану из-за письменного стола, я буду обычным сумасшедшим, который бегает и кричит, что на нас сейчас нападут инопланетяне, что соседка ведьма и по ночам летает на метле. Надо разграничивать: фантастика – это мечта, выдумка, которая иногда может пересекаться с жизнью, но грань нужно всё же проводить. 

Однажды я получил письмо. Паренёк написал : «Я прочитал ваши «Дозоры» («Ночной дозор», «Дневной дозор» и другие) и понял, что моя сестра Тёмная Иная, она ведьма. И не говорите мне, что вы всё это придумали, я точно знаю, что это правда. Что мне делать со своей сестрой?» Честно говоря, я был в ужасе: напишешь что-то, а человек с помощью осиного кола начнёт сестру превращать из Тёмной в Светлую. Я ему ответил: «Я проверил, мне совершенно точно сказали, что ваша сестра не Иная, она обычный человек, вас просили ничего с ней не делать, не обижать». 

– Некоторые фантасты предсказывают будущее. Вы бы хотели, чтобы ваши рассказы предсказывали будущее?

– В моих произведениях очень разное будущее. Есть мрачное, взять хотя бы цикл «Линия грёз», там жестокий мир с массой инопланетян, с убийствами. Есть позитивное космическое будущее, и я буду рад, если оно станет реальностью. Понимаете, фантастам всегда проще придумать мрачный мир. Гораздо больше антиутопий, чем утопий. Потому что, если ты описываешь мир, в котором всё хорошо, у тебя очень мало поводов о нём писать.

– Что вас вдохновляет, откуда вы берёте истории?

– Каждый раз совершенно по-разному. Бывает, придумывается название, только потом начинаешь что-то писать. У меня есть название «Танцы на снегу», которое я использовал четыре раза как рабочее, но в итоге его заменял, пока наконец оно к одной книжке не подошло. Бывает, что придумывается сценка интересная или берётся из жизни. После пытаешься эту сценку превратить в фантастическую. Например, книга «Линия грёз» была написана в 1990-е годы, когда все пытались заработать кто как мог. У детей появилась дурацкая привычка подбегать к остановившимся на перекрёстках машинам и пытаться протирать им стёкла, какие-то водители их прогоняли, а какие-то давали монетки. И я представил далёкое будущее: приземляется космический корабль, к нему так же подбегают дети с тряпками: «Давайте дюзы протрём», «Давайте сопла отполируем, иллюминатор почистим». Дальше из этой картины родилась другая: во время посадки космический корабль задавил девочку, её брат решил убить пилота. Так появилась жёсткая фантастика «Линия грёз». 

Идея романа «Черновик» тоже родилась из-за зацепившей меня детали. Помню, забыл дома ключ, собирался уже в дверь позвонить, а потом представил: я позвоню, а мне откроет не жена, а совершенно незнакомый человек. Я начну доказывать, что это мой дом, но окажется, что внутри квартиры всё не так. Затем мой паспорт на глазах рассыплется, и станет непонятно, кто я такой. Так появилась идея главного героя романа, дальше начал развиваться сюжет.

– Есть книга, которой вы гордитесь?

– Их несколько. Я люблю «Мальчика и тьму», «Спектр», из тех, что совсем поновее, – «Недотёпу» и «Непоседу». «Дозорами» я не могу сказать, что горжусь, потому что они мне просто надоели. Они мне нравятся, но, понимаете, я написал пять «Дозоров: «Ночной дозор», в соавторстве с Владимиром Васильевым «Дневной дозор» , «Сумеречный дозор», «Последний дозор», «Новый дозор». Я понимаю, что нужно хотя бы ещё одну книгу в цикле написать, чтобы закончить историю об Антоне Городецком, его врагах и друзьях. Я очень «Дозорам» благодарен, они сделали меня известными, но не более того. 

– Как думаете, что быстрее наступит – будущее с роботами или будущее с виртуальной реальностью?

– Хороший вопрос. Эти две реальности взаимоисключающие. Я думаю, что скорее наступит виртуальная реальность. Потому что человеку всегда хочется обманываться, хочется развлечений. Виртуальная реальность позволяет стать хоть роботом, хоть инопланетянином. Сейчас люди зависают в виртуальных мирах, в играх чувствуют себя героями. Мне кажется, нынешний бум увлечений компьютерными играми свойственен тем, кому 30, 40, реже 20 лет. Те, кто моложе 20, уже спокойнее к играм относятся. Это мы в своё время набросились на новинку. Нынешняя молодёжь растёт в окружении электроники, думаю, она спокойнее будет относиться и к виртуальному миру.

Час беседы с Лукьяненко, предусмотренный программой фестиваля, прошёл быстро. Читатели выстроились в большую очередь для автограф-сессии и пытались успеть задать писателю ещё пару вопросов.

– Вы видели роботов, которых представили на этом фестивале ребята? Как думаете, эти механизмы смогут поработить мир?

– Ну что вы! Эти роботы очень добрые и милые.