В том, что человек по сути своей мало меняется, можно убедиться, посмотрев спектакль Иркутского академического драматического театра имени Охлопкова «Волки и овцы», поставленный по пьесе Островского, написанной драматургом в 1875 году. Режиссёр Геннадий Шапошников, следуя театральным традициям, сцена за сценой развивает сюжет комедии, полной курьёзов и неожиданных поворотов.

Зрителей не смущает, что смотрят они спектакль, действие которого полностью относится к XIX веку. Бывший член уездного суда говорит о малопонятном содержании неких документов, дворецкий тугодум и лентяй, появляющийся подвыпивший парень смешон, хозяйка дома – откровенная ханжа. Переплетение дел и делишек, которыми живут обитатели этого дома, расположенного в затерянном в дремучих российских лесах городе, забавны и не более того. Что нам, поколению, перешагнувшему порог XXI века, до их сомнений и переживаний?

Но!.. Медленно развивающееся действие начинает ускоряться, за поведенческими характеристиками героев становится всё интерес­нее наблюдать. В постановочном решении спектакля Геннадий Шапошников не стремится к осовремениваю сюжета, не проводит прямых аналогий с днём сегодняшним, при этом комедия Островского начинает звучать так, словно её действие проходит «здесь и сейчас», в реальном времени нашей российской действительности.

Соединение временных пластов читается и в сценографии художника, заслуженного деятеля искусств РФ Александра Плинта. На авансцене столики, стулья, диван обозначают место действия спектакля. Игровые площадки, условно обозначающие дома Мурзавецкой и Купавиной, обнесены забором с мощными резными воротами. Ветви буйно цветущей сирени придают сценическому оформлению красоту и свежесть весеннего пробуждения природы. Мостки перед задником предполагают протекающую где-то неподалёку реку. Всё вместе – мирный, привычный российскому взгляду пейзаж. На этом фоне вызывающе смотрится на заднике изображение египетских пирамид, не имеющее на сцене никакого функционального значения. Сиди и гадай, зачем они понадобились постановщикам в спектакле о российской провинции? Расшифровок этой метафоры может быть немало, но напрашивается одна – она нужна для того, чтобы мы задумались о поведении человека вообще и проявлениях его поведения в каждой конкретной эпохе. Это такая же загадка, как и собака по кличке Тамерлан – верный друг непутёвого племянника главной героини спектакля Мурзавецкой.

С появлением на сцене Меропии Давыдовны, собственно, и начинаются те события, которые заставляют нас усомниться в том, что смотрим мы спектакль о людях позапрошлого века. Народная артистка РФ Наталия Королёва являет в своей героине подлинную стать, достоинство, озабоченность судьбами ближних. На первый взгляд, Мурзавецкая кажется набожной, сдержанной, заботливой. Чего стоит только её терпение по отношению к племяннику Аполлону! Но, как ни скрывай лицо, личина всегда выдаст суть человека. Очень скоро Королёва-Миропия начнёт свою игру с поддельными документами, будет прятать отданный «долг» в книгу, а потом «нечаянно» находить деньги. Будет интриговать, угрожать и заигрываться в ханжестве так, как и полагается хитрой, подлой и честолюбивой бабёнке. 

Мурзавецкая связывает с племянником большие планы, она намеревается женить его на богатой вдовушке Купавиной. Но как? Очень просто – надо убедить её в том, что за покойным мужем остался должок. Свадьба и будет той подпоркой, которая упрочит состояние Меропии. Так начинается интрига, поделившая героев на волков и овец.

Герои пьесы Островского о деньгах говорят постоянно, ни о чём, кроме как о выгоде, думать не умеют. Надо заметить, это достаточно напряжённая работа изощрённого ума или продажности натуры. Например, актёр Александр Дулов – Клавдий Горецкий, умелец в подделке почерков, – заявляет: «Кто больше даст, тому и продам». Дядька Вукол дал мало, перепродал «секрет» по более выгодной цене. В комедии, оканчивающейся двумя свадьбами, о любви не говорится ни слова, свадьбы – это сделки, требующие хитрости и умения владеть интригой.

Другой пример: дальняя родственница Мурзавецкой Глафира решила во что бы то ни стало женить на себе богатого помещика Лыняева. Глафира, роль которой исполняет актриса Евгения Гайдукова, откровенна в стремлении выйти замуж, своему потенциальному жениху она рассказывает о нескольких способах, которыми может воспользоваться женщина для достижения цели. А дальше изгибы изящной фигурки, томное переплетение рук, обволакивание пронзительным взором… Улучив момент, Глафира оказывается рядом с лежащим на диване Лыняевым, ещё момент и обольстительница исчезает под грузным телом мужчины. Исчезает, чтобы появиться растрёпанной и сконфуженной, когда в комнату войдут свидетели её «позора». 

Куда более изощрённым оказалось обольщение столичного жителя Беркутова местной красавицы Купавиной. Для достижения цели он претворяется равнодушным и отрешённым от провинциальной жизни человеком. Беркутов в исполнении заслуженного артиста РФ Степана Догадина затевает почти шахматную игру: каждый ход рассчитан, стратегически выверен и определён на несколько шагов вперёд. Он элегантен, одежда соответствует классическому образцу моды любой поры. Беркутов-Догадин говорит тихо, в речи слышна завораживающая мелодия плавных звуков. Этот герой в общении с Купавиной кажется далёким от сердечной привязанности, только по-дружески может помочь ей в решении финансовых проблем.

Купавина – лёгкая добыча. Имение, оставшееся от покойного мужа, притягивает не только Мурзавецкую, но и множество других алч­ных взоров. Актриса Виктория Инадворская тонко и ненавязчиво ведёт тему своей героини: женственна, немного кокетлива и абсолютно простодушна. Овдовев, она единственным своим устремлением сделала заботу о новом замужестве. Вот только за кого идти замуж? Беркутов – идеальная партия, с его изворотливостью ума и далеко идущими планами в политике вдовушка за ним будет как за каменной стеной.

Набирая обороты затеянных героями интриг, спектакль, сделав временной переход, начинает звучать необычайно современно. Создаётся впечатление, что пьеса написана не в XIX веке, а сегодня. Даже выборы предводителя земской управы, которые должны состояться в уездном городке позапрошлого века, ассоциируются с нашими выборами.

В финале спектакля Чугунов говорит Мурзавецкой: «Какие мы с вами волки? Мы куры, голуби… По зёрнышку клюём, да никогда сыты не будем. Вот они, волки-то. Вот они сразу помногу глотают». Всё относительно, считает постановщик «Волков и овец» Геннадий Шапошников. Среди волков есть вожаки, которые в умении «делать дело» настолько преуспели, что могут подчинить своей воле любого бегущего и грызущего члена стаи. Волки без овец жить не могут, без них некого будет давить. Не случайно в одной из последних сцен Аполлон трагическим шёпотом сообщает, что его Тамерлана в лесу средь бела дня загрызли волки.