Виталий Виноградов – профессиональный юрист, лингвист, свободно владеющий английским и немецким языками. Однако основной свой профессиональный интерес он обозначил так: «специализация в области развития бизнеса». На его счету работа в консалтинговой компании Deloitte, входящей в «Большую четвёрку», в российских консалтинговых компаниях, должность директора по корпоративному управлению одного из европейских фондов прямых инвестиций. Соучредитель бизнес-акселератора i-Accelerator и председатель совета директоров Центра прототипирования НИУ ВШЭ успевает читать авторские курсы и лекции в ведущих вузах страны и ездить по России с мастер-классами. До Иркутска была Ростовская область, сразу после столицы Восточной Сибири – Тольятти и Екатеринбург. 

«Ваш «Твиттер» – это чушь, скорее всего, это никому не будет интересно»

– В вашем списке помимо ВШЭ и бизнес-акселератора сотрудничество с ООО «МАРЧМОНТ Капитал Партнёрс», авторские курсы, книги и, кажется, ещё и написание диссертации. Откуда такая широта интересов?

– Исторически так сложилось. 

С одной стороны, виновата моя любознательная натура, с другой – к этому меня подтолкнула  моя работа в консалтинге. Консультанты, как известно, люди многозадачные. Но среди них есть как недобросовестные индивидуумы, которые лишь декларируют развитые компетенции, так и действительно грамотные специалисты, способные решать разнонаправленные задачи. Мне повезло – я начинал работать в одной из четырёх крупнейших мировых аудиторско-консалтинговых компаний. Это международный проект, имеющий большой, значительный взгляд на бизнес. Мы занимались вопросами прихода на российский рынок международных бизнесов, ранее здесь не представленных. За рубежом такая политика: если в одной из стран компания обслуживается Deloitte, то и с приходом на российский рынок она обращается к Deloitte. Соответственно, предоставляется комплексное решение – регистрация, трудовые вопросы, юридическая практика, вопросы привлечения инвестиций и прочее. Этот комплекс услуг востребован, потому что иностранцы боятся. Про Россию они слышали очень многое, и часто негативное. Работа в Deloitte и помогла мне освоить комплексный взгляд на вещи, а потом всё углублялось с ростом моего опыта и количества тех организаций, с которыми удалось поработать. 

– Вы можете оценить перспективы инновационного развития Иркутской области?

– В Иркутской области я второй раз. В первый раз был в прошлом году на Байкальской венчурной ярмарке. Остались сугубо приятные, позитивные впечатления. Я побывал практически на всех ярмарках, которые происходят по всей России, по моему убеждению, иркутская ярмарка была лучшей. Люди, которые меня пригласили сюда, с одной стороны, очень компетентны и профессиональны, с другой – им интересно то, что они делают. Я вижу те самые «горящие глаза». Очень часто люди в регионах только сидят и думают: «Надо что-то с инновациями делать…». И этим всё и заканчивается. Евгений Семёнов (начальник управления инновационного развития ИГУ. – Авт.) реально делает. Он эдакий мотор, «движок». Вот когда есть такие «двигатели», снабжённые хорошей компетентностью, всё должно получиться. Работа по развитию инноваций не имеет быстрых результатов. Поэтому ругать легко, а делать сложно. Если говорить об инновационных перспективах региона, то я могу пока говорить только о тех проектах, которые мне удалось увидеть. Уровень либо средний по России, либо чуть-чуть повыше. Я думаю, инновационный бизнес будет развиваться. Если не по экспоненте, то неуклонно, постепенно будет идти вверх. Я имею в виду не только появление новых перспективных разработок, но прежде всего коммерциализацию инновационных проектов. 

– Ваше пребывание здесь связано с работой i-Accelerator, возможно, вы выбирали проекты для себя? 

– Разработчики одного из иркутских проектов предлагают обсудить вопрос о включении в наш акселератор. Называть их не буду, так как это преждевременно. Мы готовы обсуждать вопросы сотрудничества, избежав какого-либо конфликта интересов. В любом случае, даже если эти отношения не будут каким-либо образом формализованы, я всегда готов помогать консультациями, пусть даже дистанционно. К сожалению, большая часть моей работы – это отсеивание тех инновационных проектов, которые, по моему мнению, никогда работать не будут. Это очень сложно. Возьмём «Твиттер». Я больше чем уверен, что если бы человек в своё время пришёл ко мне с этой идеей, я бы сказал: «Ваш «Твиттер» – это чушь, скорее всего, это никому не будет интересно». И уж точно никогда бы не поверил, что эта компания будет стоить десятки миллиардов долларов. Заяви мне такое разработчик, наверное, я бы позвонил в «скорую помощь». И я не один такой, людей, которые так сказали бы, множество. У инвестора не может быть предустановленного знания, очень многое базируется на смеси компетенции и знаний и в то же время особого нюха. Иногда он просыпается. Это как творчество: бывает, ты сидишь в глубочайшей депрессии и ничего не приходит в голову, а иногда просто возникает желание делать и всё получается. 

– Вы ведёте курс «Фобии начинающего предпринимателя». А какие фобии встречаются?

– Я в самом начале пути, это мой авторский курс. Будучи в Ростовской области, я видел на местном конкурсе лозунг, который зацепил: «Реализуй свою мечту, а не чужую». Все люди рано или поздно приходят к идее, что надо заниматься своей мечтой. Но почему-то удаётся это единицам – по статистике предпринимательскую жилку имеют 10% людей. Слишком много страхов. К примеру, тебе не будут платить зарплату, а наоборот – это ты её будешь платить. Придётся бороться с бюрократией, с лицензионными, регистрационными требованиями, с нашим не очень хорошо проработанным законодательством, с практиками его правоприменения, с рейдерами. В общем, идея книги навеяна произведением известного предпринимателя Павла Черкашина «ЭМО» («Электрические методы обогащения»). В свое время я её запоем прочитал. Это, по сути, художественное изложение зарождения конкретного стартапа в 2008 году, ещё до кризиса. Некие физтеховцы нашли перспективную инновационную идею, и тут они погружаются в мир бизнеса… Я подумал, что сделаю нечто подобное, но скорее информационно-методологическое, перечислив все «фобии» начинающего бизнесмена. Риски можно поделить на две части:  те, которые известны с самого начала, и те, что становятся понятны, когда ты доходишь до определённого этапа. Многие ведь бросают бизнес, уже пройдя первые трудности. Ведение бизнеса ещё и крайне сложно психологически. Помимо зацикленности на своей идее предприниматели втягивают в её орбиту всю семью. Я сам сталкивался с ситуацией, когда я выносил деньги из семьи в бизнес, а не приносил. Поэтому надо решить, стоит ли себя мучить и надо ли мучить тех, кто находится рядышком. Вдруг надо остановиться и стать хорошим наёмным менеджером, что тоже неплохо.

– На круглом столе в Санкт-Петербурге вы сказали: «Чтобы делать бизнес, человек должен быть невменяемым». 

– Это не моя фраза, но мне она очень нравится. Я имел в виду, что глаза должны гореть. Кто-то говорит, что бизнесмен должен быть «бешеным». В общем, как любой человек, живущий своим делом. Сергей Белоусов, известный предприниматель, имеющий несколько мировых брендов и один из самых успешных инвесторов в России, изложил интересную точку зрения в одной из своих статей. Он убеждён: гениев надо искать не там, где обычно ищут, – в сфере, где крутятся люди с высоким IQ. На самом деле гением может быть человек, который со стороны таким совсем не кажется, он сидит на одной теме и долбит, долбит, долбит её. Конечно, есть люди, которые непонятно куда долбятся и пытаются изобрести «вечный двигатель», но есть и те, что добьют своё маленькое дело до таких высот, что дадут инвестору реальный шанс. Понять это и случайно не отсеять того самого нужного человека – это очень сложная и нервная работа. Но интересная. Знаете, я иногда ночью сижу у телефона и думаю: «Зачем я отказал этому изобретателю? 

А вдруг это то, что выстрелит. Набрать номер? Нет?». И в этом смысле да, я невменяемый. 

Патент или ноу-хау

Виталий Виноградов является членом совета директоров Информационно-издательского центра «ПАТЕНТ».  После преобразования Всероссийского научно-исследовательского института патентной информации (ВНИИПИ) в ОАО ИНИЦ «ПАТЕНТ» и прочих постперестроечных метаморфоз масштаб деятельности этого учреждения сузился. «Я и мои коллеги пытаемся вернуть организации прежний статус, – говорит Виноградов. – Впрочем, «ПАТЕНТ» и сейчас является основным агрегатором научно-технической патентной информации в России. Издаются базы данных для патентных поверенных, людей, которые занимаются рационализаторством и изобретательством, выпускается всевозможная литература для этой категории наших сограждан. В общем, делается очень полезная для инноваторов работа. На самом деле это не некая «штука», навязываемая сверху, а вещь, без которой развитие местных сообществ рационализаторов и изобретателей будет затруднено. Помощь базами данных, юридическими, справочно-консультационными и регистрационными услугами – это один из элементов акселерации бизнес-проектов». Сам Виталий Виноградов как юрист вплотную занимается проблемами оформления охранных документов на наукоёмкую продукцию. 

– Проблема отечественных учёных в том, что авторы часто не имеют средств на разработку промышленного образца, поэтому патентуют «сырое» изобретение. И в таком виде патент лежит годами, ненужный бизнесу. 

– Есть разные способы защиты. Есть такой объект, как ноу-хау. Его оформление не стоит практически ничего в отличие от патентования. Информация, заключённая в ноу-хау, априори закрытая, доступная только ограниченному количеству людей. Патент – это открытая информация. В форме ноу-хау, к примеру, охраняется секрет знаменитых газировок «Кока-кола» и «Пепси-кола» уже несколько десятков лет. Обладатель патента – со стороны закона фактический монополист в отношении защищаемой интеллектуальной собственности, однако патент распространяется на определённой территории, а если изобретение уникальное, защищать его надо по всему миру, а это реально очень дорого. Ноу-хау не носит территориального характера, вы можете распространять его по всему миру. Но если кто-то независимо от вас на другом конце земли изобретёт похожий продукт, вы друг другу запретить его использование не сможете. Так что надо выбирать, что выгоднее, – патент или ноу-хау. В России практика ноу-хау сравнительно невелика – этот способ защиты появился в новом Гражданском кодексе в середине 1990-х. Многие считают, что ноу-хау, обладая не абсолютной, а относительной защитой, не сможет обеспечить автору полноту его прав на изобретение. На самом деле это предубеждение, которое нужно ломать. И инвестиции хорошо идут в ноу-хау, и оценка таких объектов интеллектуальной собственности производится, и вузы и НИИ вносят ноу-хау в уставный капитал своих предприятий. В Высшей школе экономики также основным видом интеллектуальной собственности является ноу-хау. 

– Очень часто учёные остаются один на один со своим патентом, потому что предприятия не готовы вкладываться в дальнейшую разработку идеи, которая уже «засвечена» в патентной базе данных и может быть скопирована. 

– Есть способ, как запустить успешное производство каких-то изделий, изобретений, информация о которых стала известна. Подаётся новая заявка на усовершенствованное изобретение (ведь учёные постоянно находятся в поиске и совершенствуют свои разработки), и часть информации, которая может быть раскрыта регистрирующему органу в виде заявки на патент, изымается и сохраняется в режиме коммерческой тайны (ноу-хау). Это небольшая засекреченная часть, без которой реализовать запатентованную идею очень сложно. Способы есть, надо только не бояться. 

– В большинстве случаев выход авторы изобретения видят один – переуступить инвестору права на своё детище взамен на доведение разработки до промышленной стадии.

– Я бы поделил учёных на два лагеря. Есть ультраконсерваторы, которые ни один патент никому отдавать не будут. Они хотят быть указанными и в авторах и в патентообладателях. Это ещё и психологическая, мировоззренческая проблема. А есть достаточно либеральные люди, которые понимают, что можно отдать права на использование патента кому-то другому. По моим наблюдениям, обычно это молодые люди, хотя и не все. Я видел и пожилых профессоров, которые готовы были сотрудничать. При заключении юридически правильных документов авторы могут быть максимально защищены. 100% защиты, конечно, никто не даст, мы ведь живём не в идеальной среде. Но тут уже приходится выбирать: «сидеть на патенте» годами, пока не кончится срок действия, или рисковать.  Иногда люди приходят сами и говорят: «Неважно, кому будут принадлежать права, лишь бы это работало, приносило пользу. А если ещё и заработать можно, вообще здорово!». Хотя таких пока немного, конечно. 

– Разница между количеством выданных патентов в России и заключённых лицензионных договоров на их использование огромная. Они либо идут как «наполнение» диссертационной работы, либо патент оформляется на изобретение, которое ещё нуждается в доработке. С чем связана такая неэффективность?

– Да, это специфическая особенность России, на Западе такого нет. Там патентование тесно связано с бизнесом, патенты редко лежат в ящике. А если лежат, то выполняют конкретную бизнес-функцию – предотвращают посягательства конкурентов. В консервативной академической среде России действительно бывает так, что патент получают для утилитарных целей, а не для того, чтобы использовать его в бизнесе. Мы всячески пытаемся объяснить людям, что функции патентов не в этом. В ответ часто слышим фразу: «Это никому не надо». Вспоминается фильм «Гений», где герой Александра Абдулова охранными документами туалет обклеил. Если возвратиться к фобиям начинающего предпринимателя, я бы отметил одну важную вещь. Надо быть оптимистом. Будучи практикующим специалистом, я вижу массу поводов для пессимизма. Но если изначально занять позицию «ну и не буду ничего делать, пусть патент лежит в ящике», тогда вообще ничего не будет. Точно и гарантированно: ничего у вас не будет. Ноль. Лучше что-то делать, чем не делать вообще ничего. Исповедуя это, я буду двигаться дальше, пока не угаснет мой оптимизм.