С Иваном Алексеевичем мы знакомы более четверти века, с тех самых пор, когда в Иркутске зародилось и окрепло – при активном участии Бровкина – творческое объединение художников-любителей «Бабр». С самого начала наше общение с Иваном Алексеевичем стало чуть ли не потребностью. Меня всегда привлекали, удивляли творческая «неукротимость», энтузиазм «бабровцев», попытки самодеятельных художников (в большинстве пенсионного возраста) отыскать свою нишу в изобразительном искусстве, потребность в самовыражении. Меня, взявшего за правило бывать на выставках «Бабра», не могли не привлечь этюды и картины Ивана Бровкина – в них прочитывались и умение «мыслить красками», и утончённое понимание колорита, и даже почерк профессионала. Уже позднее я узнал, что в своё время, после войны, он окончил Иркутское художественное училище и многие годы преподавал свой несравненный предмет – изобразительное искусство.

Ещё один удивительный факт творческой биографии Ивана Алексеевича. Во второй половине 60-х годов прошлого века он поступил на заочное отделение факультета журналистики госуниверситета, получил диплом с отличием. И это в 40 с лишним годков! Читателям «Восточки» тех лет наверняка запомнилось это имя – Бровкин. Его статьи по проблемам экологии и культуры, педагогики и воспитания наверняка обратили на себя внимание незатёртым языком, свежестью и остротой мысли.

Так уж получилось, что встречались мы с этим красивым и бесконечно обаятельным и талантливым человеком довольно-таки часто. Я не упускал случая повидаться с моими новыми друзьями на их территории: в школах, музеях, Домах культуры – словом, там, где они показывали свои работы. С годами наше общение с Иваном Алексеевичем переросло в хорошую дружбу, он и по сию пору нередкий гость в редакции, заглядывает, как говорится, «на огонёк». У меня даже есть отдельная папка – «От Бровкина», куда я складываю вырезки из газет, журналов – там и политика, и искусство, и выдержки из военных мемуаров. Замечу с улыбкой: нет, не даёт «заржаветь» моим извилинам добрый друг Иван Бровкин.

Должен сказать, когда я сообщил своим коллегам по редакции, что Ивану Алексеевичу нынче стукнуло 90, мне не поверили. Да это и понятно. Моложавый, стройный, энергичный – он опровергает все представления о возрасте, который, как убеждает нас пример юбиляра, определяется не долготою жизни, а состоянием души, духа! Да, каждый возраст несёт свои радости. Каждому доступна своя духовная красота, и надо, как наш юбиляр, уметь наслаждаться этим.

Как всегда, Иван Бровкин «расчехлил» свой аккордеон

О таком умении Ивана Алексеевича радоваться жизни, воспевать красоту природы, утверждать прекрасное свидетельствует очередная выставка художника. Посвящённая 90-летнему юбилею автора, она удивляет нестареющим темпераментом, свежестью художественной палитры. Экспозиция, состоящая из нескольких десятков живописных работ, развёрнута в родном для него помещении Иркутского педагогического колледжа №1. Именно здесь, в этом учебном заведении, Иван Бровкин более 30 лет приобщал ребятишек к тайнам изобразительного искусства. Как пришёл сюда в 1952 году после окончания Иркутского художественного училища, так и проработал здесь до самой пенсии. 

Впрочем, о какой «пенсии» можно говорить?! Покой нашему пенсионеру «только снится», он и по сию пору один из самых активных «бабровцев», которые, кстати, дружно посетили церемонию открытия выставки. Поздравить своего младшего, 90-летнего, собрата пришли его старшие друзья – коллеги по «бабровскому» цеху 92-летний Вениамин Бычков и 96-летний Георгий Зарукин. Надо было видеть и слышать, как после открытия экспозиции, сидя за празднично накрытым столом, они пени «Омулёвую бочку» под аккомпанемент своего друга Ивана Бровкина!

Однако вернёмся в один из холлов колледжа, где развёрнута выставка работ художника. Здесь и портреты, и жанровые картины, и пейзажи. Среди них несколько новых, датированных 2011-2012 годами. Каждая вещь, представленная в экспозиции, лучше всяких слов говорит о характере творца, его мироощущении – столько в них света и доброты. Те, кто любит Байкал, бывал на его берегах, без труда узнают и бухту Песчаную, и маломорское побережье, и знаменитый мыс Бурхан… А вот хорошо знакомый мне «Автопортрет с лодкой». Ко всем своим многочисленным талантам Бровкин ещё и заядлый путешественник – на Иркутском водохранилище нет, пожалуй, ни одного живописного места, где бы ни побывал художник. 

Вот и здесь, на холсте, Иван Алексеевич изобразил себя рядом со своим видавшим виды «Прогрессом». Место, где он причалил, мне хорошо знакомо, как, впрочем, и многим почитателям водного туризма. Стоит ли говорить, насколько живописен этот уголок, а в интерпретации Бровкина пейзаж ещё и глубоко символичен – его картина не просто гимн красоте, но и предупреждение всем нам: берегите, не позволяйте творить бесчинства, вон их сколько на берегах обустроилось, «любителей» природы. Куда ни сунься – всюду встречаешь их агрессивное присутствие: загаженное побережье, порубленные деревья, я уже не говорю о хоромах на берегах заливов, заборах, перекрывающих доступ к воде…

Невозможно пройти мимо его «Осеннего натюрморта». На холсте красуются ветки рябины, исходят ароматом яблоки, отливает золотом тыква, аппетитно выглядят огурчики, морковь, кочан капусты… Этот «вкусный» натюрморт приоткрывает ещё одну ипостась художника – его огородно-садоводческие пристрастия. Как-то, года два-три назад, мне довелось побывать на даче у Бровкина, расположенной в Ершах. Я был просто поражён: такой благодати, такого роскошного цветения, ухоженности давненько не доводилось встречать. Что самое поразительное – основные хлопоты по поддержанию этакой красоты лежат на плечах неунывающего Ивана Алексеевича. Конечно же, ему помогают сыновья Василий, Александр, внуки, но это лишь эпизоды. Когда я уходил, хозяин загрузил меня пакетами с дарами осени – вишней, сливой, прочей благодатью: дескать, когда тебе самому такое доведётся вырастить?!

Стать художником Иван Бровкин мечтал с детства. Увлекался музыкой, зачитывался русской классикой. «Вот с таким багажом, – говорит Иван Алексеевич, – я поехал после окончания 9-го класса Венгеровской средней школы, что в Новосибирской области, в Иркутск, к старшему брату – поступать в художественное училище. А попал в 83-ю учебную эскадрилью ГВФ, базировавшуюся в Черемхове. Началась война, и тут, как говорится, не до закатов и рассветов, пришла пора надевать погоны». 

Не думал не гадал сельский пацан, что ему доведётся стать лётчиком, да не простым, а «ночным бомбардировщиком». После окончания военной школы, уже в Чебоксарах, в июне 1943 года Бровкина направляют в действующую 17-ю воздушную армию 3-го Украинского фронта, а точнее, в 370-й авиаполк ночных бомбардировщиков.

Фрагмент юбилейной выставки

– Надо заметить, – говорит Иван Алексеевич, – эти По-2 – «кукурузники», как их прозвали в народе, – замечательные самолёты! Днём они были уязвимы и их легко сбивали. А вот ночь для них стала той «бронёй», которая сделала По-2 неуловимыми для противника.

Помнит ли он, Иван Бровкин, свой первый боевой вылет?

– Такое не забывается. Правда, в первые дни Курского сражения, где был ад кромешный на земле и в воздухе, нашим маленьким По-2 и соваться нельзя было. Нас держали в резерве, а вот когда фашисты были отброшены от своих укреплённых позиций, настал наш черёд, ночных бомбардировщиков. Перед нами была поставлена задача – бомбить, уничтожать окопы фрицев, не дать врагу возможности закрепиться на новых рубежах.

На своём «кукурузнике» в свой первый боевой вылет Иван Бровкин поднялся с опытным штурманом Ковалёвым. Волновался, чего уж тут. Набрав высоту 1000 метров, самолёт пересёк линию фронта. За немецкими окопами в роще показались силуэты вражеских танков и тягачей. Из землянок сквозь дверные щели просачивались полосы света. Это была та самая цель, на которую надо было сбросить бомбы. Бровкин сбавил обороты мотора и снизил свой самолёт на сотню метров. Пора! Бомбы летят на окопы – самолёт только вздрагивает, освобождаясь от смертоносного груза. «Я даю газ, делаю левый разворот, а сам смотрю вниз. Успеваю заметить ярко-красные разрывы бомб. Точное попадание! Зрелище просто потрясающее. Я был безмерно рад, что всё получилось. Да и штурман у меня был опытный бомбардир, орденоносец…» – вспоминает Иван Алексеевич.

«Свыше 20 ночных боевых вылетов у меня прошло успешно, хотя и зенитки по мне лупили, «мессеры» охотились в воздухе, но я ускользнул от них, в лучах прожекторов побывал не раз. Мой славный «кукурузник» спасал меня, хоть и возвращался с пробоинами. У меня даже прозвище такое было – Счастливчик. Я действительно не был ранен. А вот контузии не избежал…» – рассказывает Бровкин.

Самое удивительное, что именно здесь, в пекле войны, ожила мечта его детства – стать художником. Он начал рисовать – своих полковых товарищей, которые отправляли исполненные им карандашные портреты домой. Делал наброски самолётов, пейзажей, всполохов разорвавшихся бомб, опустошённых участков земли после взрывов.

Ещё одно боевое задание довелось выполнить в ноябрьские дни 1943, когда должно было состояться вручение орденов отличившимся на Курской дуге лётчикам. Вручение наград решили провести в деревенском клубе на фоне портрета вождя. Портрет Сталина поручили нарисовать Бровкину, снабдив его половиной листа ватмана и снимком верховного главнокомандующего в армейской газете. Два часа хватило ему на то, чтобы справиться с ответственнейшей работой. После этого авторитет Бровкина как художника ещё более возрос.

По многочисленным наградам можно проследить боевой путь Бровкина. Кроме основных – орденов Красной Звезды и Отечественной войны 2 степени, медалей «За победу над Германией», «За освобождение Болгарии», «За освобождение Белграда» – были и другие. И сегодня в одном из музеев Во-

оружённых сил можно увидеть созданную им галерею героев-лётчиков – с этой целью в конце 1943 года Ивана Бровкина специально командировали в распоряжение политотдела армии.

В 1947 году, сразу же после демобилизации, он возвращается в Иркутск, поступает учиться в художественное училище. После его окончания принимает приглашение на работу в педучилище №1. Вот что вспоминают выпускники тех лет: «Когда мы учились на третьем курсе, в училище появился молодой человек высокого роста, стройный, улыбчивый. Все мы решили, что это наверняка практикант из какого-то вуза. Гадать пришлось недолго, так как этот «практикант» пришёл к нам в класс и представился преподавателем изо по имени Иван Алексеевич Бровкин». Выглядел новый преподаватель удивительно молодо, и никто никогда не догадался бы, что он прошёл войну, участвовал в освобождении Молдавии, Румынии, Болгарии, Югославии, Венгрии, а Победу встретил в Австрии.

Вот строки из воспоминаний заслуженного учителя России На-дежды Балтутис: «Его влюблённость в живопись передавалась студентам. По любой картине он строил художественный рассказ, слушать который было одно удовольствие. А как вдохновенно он рисовал на доске! На глазах у студентов в считанные минуты появлялись предметы или целые картины. Студенты ахали и говорили: «Вот бы нам так суметь!» Случалось, на уроках он подсаживался к кому-то из учеников – ну никак у того не получалось – и оживал листок ватмана…»

Ещё одно увлечение нашего юбиляра – музыка. Иван Алексеевич превосходно играет на балалайке, баяне, гитаре. Но его душой, по его собственному признанию, является аккордеон. В молодые годы играл на различных праздничных вечерах и в тесном кругу друзей, а сейчас его можно увидеть с аккордеоном в руках на встречах со старыми друзьями. Он и на открытие нынешней, юбилейной выставки пришёл со своим «боевым» другом, а когда настало время чаепития, он, к общему восторгу, расчехлил инструмент. Надо было видеть, с каким воодушевлением Иван Алексеевич играл! Поистине, кто хоть раз доставил другому радость сердца, тот улучшил тем самым весь мир, а кто умеет любить и радовать людей, тот становится художником жизни. Вот и задавайся после этого вечными вопросами – о смысле жизни, секретах творческого долголетия, истоках простого человеческого счастья!

«Настоящий мужик» – так отозвался об отце, выступая на юбилейном торжестве, старший сын Ивана Алексеевича Василий. И добавил: «Поехали нынче на лодочную станцию, мне на ту пору нельзя было тяжести поднимать по состоянию здоровья. Так представьте себе, Иван Алексеевич подхватил из багажника две канистры с бензином – по 20 литров каждая – и без каких-либо усилий впереди меня зашагал по мосткам к «Прогрессу». Мне же доверил нести этюдник с красками да ещё кое-что по мелочи. Преклоняюсь!»