В пленарном заседании и на круглых столах участники форума, в числе которых были представители федеральных и региональных властей, лесного бизнеса и лесного хозяйства, науки, общественных природоохранных организаций, обсудили широкий спектр вопросов развития лесной отрасли. Были рассмотрены, в частности, проблемы реализации инвестиционных проектов, защиты лесов от пожаров и вредителей, борьбы с незаконной заготовкой древесины, подготовки высококвалифицированных специалистов для лесного хозяйства и лесной промышленности и другие. 

Особый интерес у представителей лесного бизнеса многих регионов и прежде всего у иркутян вызвал, в частности, круглый стол «Использование и утилизация отходов лесопереработки». И это не случайно. Василий Зырянов, вице-президент Союза лесопромышленников и лесоэкспортёров Иркутской области, объяснил особую для иркутян актуальность проблемы просто: «Мы являемся самыми крупными лесозаготовителями и лесопереработчиками в России, поэтому и древесных отходов у нас больше всех», – и подтвердил своё убеждение личными расчётами. 

– Одних только порубочных остатков, по нашим оценкам, бросается на лесосеках более пяти миллионов кубометров, – сообщил он участникам круглого стола, оговорившись, что не претендует на абсолютную точность расчётов. – Кто-то называет и 10 миллионов, цифра такая тоже «гуляет». Порубочными остатками мы практически никак не занимаемся. Это надо признать откровенно. 

Но порубочные остатки – это, по мнению Зырянова, отдельная тема, требующая особого обсуждения. На этом форуме он предложил ограничить обсуждение отходами, образующимися только при лесопилении. 

– Исходя из объёмов лесопиления нетрудно посчитать, что одной только коры у нас образуется за год около миллиона кубометров, – приводит он цифры. – Опилок – более одного миллиона, ближе к полутора. Технологической щепы – более двух миллионов кубометров. Если сравнивать с другими регионами… Многие и леса-то столько не заготавливают на своих территориях, сколько у нас образуется отходов. 

Павел Трушевский, начальник отдела государственной политики в сфере использования и воспроизводства лесов Министерства природных ресурсов РФ, обострил разговор, высказав предположение, что в  ближайшие годы законодательство, регламентирующее работу с отходами, скорее всего, «будет ужесточаться в сторону увеличения штрафов и сборов за их образование»

– Поэтому проблемы утилизации и поиска возможностей организовать утилизацию с прибылью для лесопромышленников выходят среди прочих на первый план, – считает представитель МПР. – В ближайшем будущем для лесных предприятий этот вопрос может прозвучать, как у Шекспира: «Быть или не быть». Будет предприятие работать или не будет. Я это совершенно чётко говорю, чтобы организаторы лес-ного бизнеса не испытывали по этому поводу иллюзий. 

Тема совершенствования лесного законодательства на форуме стала, пожалуй, доминирующей. Ей был целиком посвящён один из круглых столов, но она, хоть и в разной степени остроты, всплывала при обсуждении всех остальных проблем. Виталий Акбердин, заместитель начальника управления охраны и защиты лесов Федерального агентства лесного хозяйства, отметил, что грядущие изменения в законодательстве коснутся в том числе и санитарной защиты лесов, организации борьбы с лесными пожарами, а также вопросов взаимодействия органов лесного хозяйства с арендаторами лесных участков. В настоящее время Рослесхозом разрабатывается типовая документация по обеспечению более чёткого и оперативного взаимодействия региональных структур, управляющих лесами и лесопользователями. В ней, в частности, будет предусмотрена возможность расторжения договоров аренды в досудебном порядке в случае невнесения арендной платы, невыполнения договорных обязательств по защите, охране и воспроизводству леса. 

Название форума «Лес и человек» – это самое лаконичное из всех известных мне определений Сибири. И одно из самых ёмких. Лесов в Сибири испокон веков было очень много. А людей очень мало. Поэтому (убеждён, что только поэтому) лес и человек веками сосуществовали в полной гармонии. До сих пор слова «лес» и «Сибирь» общественным сознанием воспринимаются едва ли не как синонимы. Поэты воспевали «безбрежное море тайги», а экономисты и лесопромышленники твердили о неисчерпаемых и, главное, возобновляемых запасах древесины. Но одно дело рубить лес для обеспечения собственных нужд, и совершенно другое – для продажи древесины в Китай, Японию, другие государства Азиатско-тихоокеанского региона и даже в совсем далёкую западную Европу с целью получения прибыли.

– Символично, что это мероприятие проходит в Иркутской области, – сказал ещё в первый день на церемонии открытия форума Владимир Пашков, первый заместитель председателя регионального правительства. Я бы добавил – не только символично, но и закономерно. Дело в том, что, будучи не самым богатым регионом в России по запасам деловой древесины, Иркутская область на протяжении многих десятилетий является абсолютным и практичес-ки недостижимым для других субъектов Федерации лидером по объёмам её заготовки и переработки. Представители региональной исполнительной власти и лесопромышленники с очевидной гордостью сообщают, что в прошлом, 2012 году на территории области было заготовлено в общей сложности почти 26 миллионов (!) кубометров древесины из 36 миллионов кубометров, заготовленных во всём Сибирском федеральном округе. Представители власти и бизнеса называют ежегодно растущие объёмы заготовки древесины экономическим развитием территории. В то же время образованная в лесных вопросах часть местного населения хватается за голову из-за того, что сплошными рубками за один только год «скошено» ещё более 110 тысяч (!) гектаров леса, и считает это деградацией традиционной, привычной среды своего обитания, которую формирует лес живой, а не срубленный. 

Обе стороны по-своему правы. Без сильной экономики обеспечить достойную жизнь невозможно. Это правда. Как правда и то, что безудержная погоня за «деревянными рублями» в Иркутской области, более 83 процентов площади которой покрыто лесами, уже привела к появлению деревень и посёлков, в которых даже дрова превращаются в дефицит. У этих людей грохочущие под окнами тяжёлые лесовозы и гружённые сосновым кругляком железнодорожные составы, уходящие в Китай, вызывают не гордость вовсе, а отчаяние и нарастающее раздражение. 

Проблему увеличения объёмов заготовки древесины при гарантированном сохранении площади лесов, по мнению некоторых экспертов, может решить внедрение в Сибири модели интенсивного лесопользования. Тема глобальная и неоднозначная. На мой взгляд, который разделяют хоть и не все, но многие работники лесного хозяйства, бесспорным в планируемой к внедрению модели интенсивного лесопользования является только один факт – она действительно повысит прибыли частного лесного бизнеса, использующего сибирские леса исключительно в качестве месторождений древесины. Выиграет ли при этом государство и тем более местное население – для меня остаётся большим вопросом. Прак-тика скандинавских стран, применяющих эту модель на протяжении многих десятилетий, показывает, что при интенсивном лесопользовании естественные леса неизбежно превращаются в искусственные плантации по выращиванию древесины. Подчеркну – именно древесины, которая нужна частному бизнесу, но не леса, который формирует естественную и привычную среду обитания населения. И совсем не факт, что финансовая прибыль при этом останется в регионе или хотя бы в России. Очень легко допускаю, что она, как показала реальная практика Байкальского ЦБК и некоторых других лесных бизнес-структур на территории Иркутской области, устремится бурным потоком куда-нибудь на Кипр. 

В соответствии с революционностью этой темы ей было посвящено пленарное заседание форума «Лес и Человек – Сибирь», которое прошло на удивление спокойно. Без споров и ломания копий. Даже без уточняющих вопросов докладчикам. 

Павел Трушевский не испытывает особой тревоги по поводу внедрения модели интенсивного
лесопользования в Иркутской области

– Кто меня будет слушать, если наверху всё давно решено, – объяснил мне свою пассивность один из участников форума, которого я знаю как противника внедрения этой модели в естественных лесах Иркутской области, но не возражающего против создания лесных плантаций на заброшенных сельхозземлях.

Чтобы узнать из первых уст точку зрения «высоких» инстанций, отыскал в кулуарах форума Павла Трушевского, начальника отдела государственной политики в сфере использования и воспроизводства лесов Министерства природных ресурсов РФ. Павел Владимирович –  братчанин. В Москву переехал в связи с приглашением на работу в МПР. Спросил, нет ли у него каких-то тревог и сомнений по поводу внедрения модели интенсивного лесопользования в Иркутской области.

– Тревог никаких нет, – ответил представитель МПР России. – Есть большие задачи на ближайшие годы. В соответствии с планами нормотворческой деятельности, которые утверждены для нас приказом министра, предусматривается разработка правил заготовки, лесовосстановления и ухода за лесами для каждого лесного района. Их всего 34 по России. Мы выбрали восемь лесных районов, где ведётся наиболее интенсивная лесозаготовительная деятельность, потому что лесная база там значительно истощена, а качество лесов оставляет желать лучшего. Их надо улучшать, да. Вот на эти восемь лесных районов мы и направим главные наши усилия. Консолидируем на это всю нашу науку лесную. Поэтому методика для разработки нормативов будет взята не из головы, не с потолка, не от чиновника какого-то. Она будет являться наработкой того практического опыта, который имеют Группа компаний «Илим» и финские фирмы. Специалисты «Илима» в общем и целом уже частично по этим правилам работают. Для себя, внутри. Но пока они варятся в своём соку, а мы хотим распространить это на уровне нормативов.

– И тем не менее этот вопрос спорный, – пытаюсь я пробудить сомнения у Павла Трушевского. – У нас при «неправильном» ведении лесного хозяйства пока ещё естественные леса есть, а вот в Финляндии, которая лесопромышленниками принимается за образец правильного использования лесов, они превратились в искусственные лесные плантации. 

– Это слабая сторона финского опыта с экологической точки зрения. Потому что за последние 50 лет они биоразнообразие своих лесов фактически убили. Поэтому я и говорю, что опыт какой-то конкретной страны автоматически копироваться и переноситься на Россию не будет. Будут разработаны «живые» нормативы, адаптированные для каждого лесного района. 

Нормативов нашей особой и особоэкологичной российской модели интенсивного лесопользования, как понял я из короткого разговора с Павлом Трушевским, ещё не существует. Они только разрабатываются. Значит, специалистам лесного хозяйства рано уходить в тень. Иначе получится так же, как с новым Лесным кодексом, принятым под давлением лесопромышленников при обречённом молчании лесоводов. Иначе получится «как всегда».