«Те, кто занимается региональной политикой, знают о том, что это самый известный эксперт, который знает про политику во всех 83 субъектах РФ: кто где, когда, с кем и по каким вопросам» –  с такого «вводного брифинга» от заместителя декана по внеучебной работе со студентами и связям с общественностью исторического факультета ИГУ Алексея Петрова началась лекция Кынева. Сам Александр Владимирович признался, что встреча получилась спонтанной, поэтому в качестве заготовки к ней представил презентацию своего доклада, посвящённого избирательному циклу 2011-2012 годов. Начал эксперт с теории. «Существуют разные подходы [к анализу результатов выборов], – отметил он. – В основном, конечно, региональную динамику оценивают исходя из формальных данных, содержащихся в протоколах об итогах голосования. Для тех, кто считает, что у нас с выборами всё хорошо, вопросов нет – они это не анализируют критически. Среди их оппонентов, особенно тех, кто занимается изучением всевозможных нарушений, есть такой радикальный подход: «Да какой смысл, как можно анализировать, если всё сфальсифицировано?!» Я думаю, истина где-то посередине». 

«Одного фактора недостаточно»

Действительно, даже на основе тех данных, которые представляет Центральная избирательная комиссия, можно составить некое представление о том, какие искажения были внесены в результаты выборов. «Во-первых, всегда можно посмотреть разницу в численности избирателей на момент старта избирательной кампании и закрытия участков», – сказал Кынев. Скажем, на 1 июля 2011 года в списках значились чуть более 108,153 млн. человек, а в момент закрытия участков после выборов в Государственную Думу ФС РФ 4 декабря 2011 года – уже почти 109,238 млн. человек. Если вычесть тех, кто голосовал на избирательных участках за границей, получается 837 тыс. человек. Однако к этой цифре можно смело добавить 538 тыс., которые получили открепительные удостоверения, но официально по ним свою волю не изъявили. В итоге выходит, по выражению политолога, эффект «раздутия списков» на 1,376 млн. человек – в теории эти люди могли неоднократно проголосовать, что повлияло на общий исход выборов. Если к этой цифре добавить число тех, кто участвовал в выборах досрочно, голосовал на дому или просто получил открепительные, получится около 7,2 млн. человек из «специальных категорий» избирателей – та цифра, с помощью которой можно манипулировать результатами выборов. А это 10,9% от явки на декабрьских выборах 2011 года, или 6,8% от общей итоговой численности избирателей. 

«Если посмотреть официальную статистику, то в 2007 году получим 7,8 миллиона из «спецкатегорий», в 2008 году – 7,2 миллиона, в 2011 году – 7,2 миллиона, а на [президентских выборах] весной 2012 года – почти 10 миллионов, – резюмировал Александр Владимирович. – При этом в два раза увеличилось число тех, кто голосовал досрочно, хотя, казалось, бы, количество таких людей известно заранее. Это говорит о том, что зимой 2011-2012 годов радикально изменилась стратегия: от прямых вбросов к массовому использованию «спецкатегорий». 

При этом результат Владимира Путина 4 марта 2012 года оказался существенно выше того, что набрала «Единая Россия» четырьмя месяцами ранее – 63,6 против 49,31%. Но Кынев призвал ни в коем случае не списывать это на фальсификацию итогов выборов. «Некоторые наши либеральные аналитики часто абсолютизируют один фактор, – подчеркнул аналитик. – Одного фактора недостаточно: важно роковое стечение обстоятельств, далеко не все из которых мы можем спрогнозировать». К примеру, в авиакатастрофе 7 сентября 2011 года в Ярославле погибла хоккейная команда «Локомотив», и вызванный этим общий психологический шок на фоне не-умелой реакции властей, ошибок в избирательной кампании и непопулярности местного губернатора привёл к тому, что в Ярославской области «ЕР» показала самый низкий результат по России. 

На думских выборах удачно сработала и системная оппозиция, которая провела единую кампанию электоральной мобилизации – к примеру, против партии власти призывали голосовать и КПРФ, и «Справедливая Россия», в строку оказался и лозунг команды Алексея Навального выбирать любую другую партию, но не «Единую Россию». В 2012 году подобного единства в рядах оппозиционеров, выставивших заведомо слабых кандидатов, не наблюдалось. Наконец, на итогах выборов 2011 года сказались рост социального пессимизма из-за кризиса 2008-2009 годов, изменение самой социальной структуры общества (увеличение доли тех, кого можно считать «средним классом»), накопленные системные ошибки, просчёты в избирательной кампании, революция социальных сетей и некоторые другие факторы. 

В 2012 году их влияние было учтено. К тому же были применены не столь очевидные, но более эффективные технологии манипуляции с результатами выборов, и в итоге получилось, что Владимир Путин набрал гораздо больше «Единой России». К примеру, в Свердловской области разница составила 31%. В Москве итоги выборов в обоих случаях совпали: 46%. А в Иркутской области премьер-министр в качестве кандидата в президенты набрал на 20,5% больше, чем партия власти. «В целом по Сибири и Дальнему Востоку результаты всегды были более конкурентными, – заявил Кынев. – К чести Иркутской области могу сказать, что здесь избирательной комиссией руководит один из самых лучших председателей, что является фактом независимо от того, какой политической позиции придерживаются наблюдатели. [Виктор] Игнатенко – действительно человек с очень высокой профессиональной репутацией». 

Технологии под маскировкой

На региональных выборах, проходивших в 2012-2013 годах, стратегия изменилась. Теперь ставку начали делать на низкую явку и увеличение доли «спецкатегорий», результаты голосования среди которых при небольшом числе избирателей гораздо сильнее сказываются на общих итогах выборов. Ещё одной технологией стала дискредитация системной оппозиции, которую вовлекли в обсуждение скандальных законопроектов. «Чтобы заранее создать ощущение, что все сволочи и голосовать не за кого», – добавил Кынев. Для системных оппозиционеров также придумали систему кнута и пряника: тех, кто более лоялен к власти, так или иначе наградили, а «радикалов» вроде справедливороссов Ильи Пономарёва и Геннадия Гудкова вытеснили с политической арены. Помимо этого власть сделала ставку на мобилизацию консервативной части общества при абсентеизме со стороны протестного электората. 

На региональных выборах 2012 и 2013 годов возникло и такое явление, которое эксперт из Комитета гражданских инициатив называет «маскировочными технологиями». Проще говоря, кандидаты от партии власти начали использовать некие абстрактные бренды, не ассоциирующиеся с названием «Единая Россия». К примеру, во время выборов в Омский городской совет 4 марта 2012 года кампанию вела некая «Омская весна», и только тот, кто не поленился прочитать надписи мелким шрифтом на плакатах, мог обратить внимание на то, что агитация была оплачена из фонда «ЕдРа». Осенью того же года в Краснодарском крае кандидаты от партии использовали лозунг «За веру, Кубань и отечество», открыто не указывая свою партийную принадлежность. А на выборах в Кировскую городскую думу возник некий проект «Народный наблюдатель», листовки от которого можно было запросто принять за протестные агитматериалы. 

Ещё одним инструментом, действие которого на минувших выборах в Законодательное Собрание в полной мере испытали на себе жители Иркутской области, стали партии-спойлеры, использующие стилистику и повестку оппозиции, в особенности КПРФ. «Среди них есть как чистые спойлеры, к примеру партия с аббревиатурой КПСС, название которой явно рассчитано на то, что человек ошибётся строчкой в бюллетене, так и спойлеры условные, представляющие собой не кандидата-двойника, а партию с похожей программой, – объяснил Кынев. – Возьмите «Коммунистов России». Они ведут собственную активную кампанию, говорят, что они – не КПРФ, а новые коммунисты. Это уже более тонкая технология, некое размывание базы». Выборы прошлого года в российских регионах показали, что технология достаточно эффективна: спойлеры в совокупности набирали до 5% голосов. Эксперт предположил, что постепенно такие результаты сойдут на нет, поскольку «общество, пусть и немножко отвыкшее от девяностых, быстро учится». Пример Иркутской области показывает, что этого пока не произошло: Коммунистическая партия за социальную справедливость, она же КПСС, региональное отделение «Коммунистов России» и партия «Гражданская позиция», использовавшая в своих билбордах стилистику «Гражданской платформы», набрали в общей сложности 5,61% голосов. При этом КПСС поддержали 3,26% избирателей. Итоги выборов подтвердили правоту Кынева и в том, что ставка теперь делается на абсентеизм протестного электората: при рекордно низкой явке в 25,24% «Единая Россия» набрала большинство голосов – 42,34%.