На часовую встречу в Доме актёра пришло очень много людей, большинство – студенты Иркутского театрального училища. Они горячо и живо приветствовали своего кумира, чем заставили покраснеть и без того румяного артиста. Как признался Дужников, в Иркутске он не в первый раз (его бывшая жена Кристина Бабушкина – иркутянка), но открывать театральный сезон не дома было волнительно. Точно так же, как и исполнять «Прошлым летом в Чулимске» на родине Вампилова. И тот факт, что в конце спектакля зал аплодировал стоя, был невероятно приятен московским актёрам. Станислав Дужников произвёл на своих поклонников очень позитивное впечатление. Студенты из «театралки» с присущими им непосредственностью и любознательностью задавали самые разные, порой неожиданные вопросы. 

Взял «Щуку» после четырёх попыток 

– Мне невероятно приятно находиться здесь. В моей практике это первая творческая встреча, и столько народу собралось, – начал артист. 

– Здесь преимущественно люди театральные. И нам очень интересно, как начался ваш путь в искусстве. Сами вы на него вышли или вас родители привели? – прозвучал первый вопрос.

– Закончив шесть классов в городе, я переехал в деревню, где в школе работала моя бабушка,там училась и сестра. Я рос хулиганом, меня отправили на перевоспитание. В том числе и привлекали к общественно-полезной работе – я был монтировщиком в местном художественном кружке. На одной из репетиций показал своей однокласснице, как нужно играть, как я это сам предполагал. После чего педагог по литературе Раиса Ивановна сразу сказала: «Вот ты-то и будешь играть!» С этого всё и началось. И самый первый момент, когда я шагнул из закулисья на сцену, до сих пор сидит  в голове ярким воспоминанием. Если бы не он, наверное, не пошёл бы в эту профессию. Поступил бы в медицинский и учился бы  в нём, как хотели родители. А тот случай определил всю мою дальнейшую судьбу. 

– А у вас был в детстве кумир среди актёров?

– Михаил Боярский. Я в садике даже ходил мушкетёром.

– Это правда, что в школе вы в спектакле «Золушка» играли одну из дочек мачехи? 

– Правда. Я  боялся, что надо мной вся школа будет издеваться. Но потом меня поощрили, а все ученики пытались познакомиться, девочки строили глазки. После этого любое мероприятие, любой праздник без меня были немыслимы. Так начался интерес к театру. Я стал читать, интересоваться театральным искусством, узнал, что есть театральные вузы, где могут научить быть артистом. 

– Кем хотели стать в детстве? И как родители отнеслись к вашему выбору профессии? 

– Космонавтом! А родители отреагировали очень негативно. Бабушка моя, которая 40 лет состояла в партии, была заслуженным педагогом и Героем Социалистического Труда, от которой я никогда не слышал бранного слова, высказалась так: «Да он […] хочет заниматься». По представлениям родителей, я должен был стать стоматологом или юристом. Уже после первой киноработы я вернулся к себе домой практически народным артистом. Бабуля ходила по улице, и ей все говорили: «Ого, внук-то у вас!»

– Я студент театрального училища, и мне очень интересно: с такой фактурой трудно играть в театре? Вы свободно себя чувствуете?

– А тебе самому комфортно? – с улыбкой спрашивает Дужников студента «в теле». – Могу сказать, что до определённого возраста мне было всё равно, сколько вешу. Я и кувыркаюсь, и прыгаю свободно. Просто однажды это может помешать здоровью, вот что надо иметь в виду. Что касается сложностей, тут важно, как ты сам  к этому относишься. Если идёшь в нашу профессию, то в принципе должен обладать и хорошей психикой, и крепким здоровьем. Потому что в театре и кино требуется невероятное количество сил, выдержки, воли, крепости. 

– Какой институт вы окончили и не могли бы рассказать про вступительные экзамены?

– Щукинское театральное училище. На вступительных читал басню и стихотворение Рубцова, и одним только четверостишием расколол всю приёмную комиссию: «Там нету домов до неба, там нету реки с баржой, но там на картошке  с хлебом я вырос такой большой». В это учебное заведение я поступал четыре года подряд, потому что мне невероятным образом понравилось именно Щукинское училище, его студенты, преподаватели, общая атмосфера, было большое желание учиться именно здесь. И четыре попытки меня воспитали, я стал крепче, сильнее, опытнее.

– А помните свой дебют на сцене?

– Это был театр Гоголя под руководством Сергея Ивановича Яшина, там и случился мой дебют на профессиональной сцене. Волнений было очень много, у меня даже тряслись ноги. Да и впервые на съёмочной площадке волновался, я был первокурсником, когда получил эпизодическую роль в фильме «Барышня-крестьянка».

– А вы общаетесь сегодня со своими однокурсниками? 

– Да, каждый год в феврале мы собираемся у Саши Фадеева, он внук Ангелины Степановой и писателя Александра Фадеева. Сначала мы собирались на даче в Переделкине, а сейчас встречаемся в одном из Сашиных ресторанов. 

– Что во время обучения было самым сложным?

– Танец. Он всегда был в 9.30 утра. И я сдавал этот предмет, исполнив всего один танец. Я ввёл его в спектакль, который шёл как государственный экзамен, за что мне ректор хотел поставить пятёрку, а художественный руководитель настаивал на двойке. Потому что даже этот единственный танец я напутал. 

Наша профессия – огромное количество испытаний и сомнений

– Вчера на спектакле так и было задумано, что вы проваливаетесь под лестницу?

– Это прописано у Вампилова.

– А мы подумали, что вы начали импровизировать. Вам было больно?

– Нет, всё в порядке. Это же каскадёрский трюк, продуманный и срепетированный. Но если вам кажется, что это правдоподобно, значит, он действительно удался. 

– Сколько по времени снимается одна серия «Ворониных»? 

– В зависимости от сложности и объекта. Снимается всё в павильоне, но сейчас  в новых сериях есть выезды на натуру, что нас очень радует. На серию тратится от трёх до четырёх дней. 

– А каково работается с детьми на съёмочной площадке?

– Я получаю от этого процесса удовольствие. Более искреннего и благодарного партнёра, чем ребёнок, не найти. Потому что дети – это непосредственность и стопроцентная вера в то, что они делают. Это невероятная вещь. Маленькие люди светятся чистотой и добротой. Детей я люблю. 

– Ваша дочь Устинья мечтает стать артисткой?

– За день её мнения о том, кем она будет, меняются 15 раз – начиная от продавщицы и заканчивая президентом Российской Федерации. Но в этом году она пошла в первый класс, сейчас у неё другие заботы. Настаивать на актёрской профессии я не буду, считаю, что в первую очередь родители должны дать образование, научить, объяснить, показать, что хорошо и что плохо. А выбор профессии будет на её совести. Я смотрю на своих одноклассников, выбравших профессии, которые в 1990-х годах были наиболее выгодными с точки зрения материальной. Прошло время, они получили деньги, статус, построили карьеру, но всё равно воротят нос от своей работы. А я выбрал профессию, которая делает меня счастливым человеком. Поэтому и хочу, чтобы дочка нашла то дело, которое ей будет нравиться. Чтобы работа была как хобби, чтобы приходить на неё с улыбкой и не вздыхать: «Господи, когда же домой, наконец?» 

– Что вам ближе – кино или всё-таки театр?

– Мне близко всё, что связано с актёрским ремеслом. Хотя в этой профессии немало сомнений. Вначале, когда ты учишься, сомневаешься, ту ли профессию выбрал.  Потому что педагоги иногда специально провоцируют такие вещи, проверяя крепость твоей психики, силу твоего желания стать актёром. Потому что эта профессия в первую очередь предполагает огромное количество испытаний. 

– А бросить никогда не хотелось?

– Нет, я этим уже болею клинически, и это неизлечимо. 

– У вас есть любимая роль? Какая была самой сложной?

– Все роли любимые, это же часть меня, моей жизни. Если выделить одну роль, то как же другие? Они обидятся. Что касается сложности, то все такие.

– А есть ли роль, которую вы бы хотели сыграть? 

– Пьер Безухов.

– В каких жанрах вам нравится играть?

– В кино я себя зарекомендовал как комедийный персонаж. Хотя умею играть любые жанры. Я могу всё. 

– Как вы относитесь к зарубежному кинематографу?

– Хорошо отношусь, они молодцы. К сожалению, у нас на сегодняшний день нет той конкурентоспособности, которая была в советское время. Наши фильмы брали не зрелищностью и компьютерной графикой, а ситуацией. Когда зрители сидели в зале, наблюдали за любимыми артистами и понимали, что это не артисты, а люди, с которыми они недавно познакомились и за которых они сейчас переживают. В этом и была сила нашего российского и советского кинематографа. Сейчас эти традиции утрачены. У российских продюсеров есть стремление заработать деньги, но не всегда оно приводит к творческому результату, удовлетворению зрителей. Вы все являетесь свидетелями того, что иногда по телевизору нечего посмотреть. Мне кажется, успех «Ворониных» в большей степени обусловлен тем, что это фильм про реальную жизнь, когда перегоревшая лампочка может являться какой-то вселенской проблемой. Всё же я хочу верить в светлое будущее, в любом случае, наше кино идёт вперёд большими шагами. Тот же фильм-катастрофа «Метро» привлёк к себе внимание, а это уже показатель. Скоро будет большая премьера – «Сталинград» Фёдора Бондарчука, я очень хочу, чтобы это кино выстрелило и его оценили по достоинству. Так что не грустите, всё прекрасно! 

– Вы служили в армии?

– Я попал под закон, когда с плоскостопием не брали, а у меня третья степень. Не хотел косить, но получилось, что откосил. Я был на реальных военных сборах, мне этого достаточно. И поверьте, за съёмки я столько наслужился, что мне 10 лет  службы можно начислить. Если говорить про армию, то туда должны идти люди, которые хотят заниматься этим профессионально. Когда мы снимали фильм «ДМБ», для кадра, где мы принимаем присягу, были нужны молодые ребята. Через две недели этих парней отправили в Чечню. Через два дня после приезда они погибли. Пацанам по 18 лет, они ничего не умели, даже не знали, как разбирается автомат Калашникова. Так что армия должна быть профессиональной.  

– Какой из ваших персонажей больше всего похож на вас по характеру?

– Ни один. Боже упаси жить жизнью придуманных героев. Есть я, а есть они. Если вдаваться в профессию, когда мы что-то придумываем, наше собственное «Я» находится здесь, – показывает на область сердца. – Когда мы его смещаем, получается другой характер. Вправо, влево, вверх, вниз – на актёрском мастерстве такие вещи объясняют. И когда вы создаёте смещение этого центра, вы аккумулируете энергию, которой впоследствии будете воздействовать на зрителя со сцены. Но эта энергия не ваша природа, вы ею просто попользовались и оставляете где-то на полочке, уходя домой. Если пытаться в ней жить, она может принести вам вред.  И жить судьбою персонажа из фильма «Метро» или «Параграф-78» я бы себе не пожелал. Есть огромное количество вариантов выйти из роли, самый оптимальный и безвредный для здоровья – это медитация. 

Станислав Дужников в кино себя зарекомендовал как комедийный персонаж.
Но сам артист признался, что умеет играть любые жанры. И в это нельзя не поверить

– А вжиться  в роль тяжело?

– Ну, это же постепенный процесс, ты образ собираешь по кусочкам. И чем подробнее он собран и разобран, тем роль правдоподобнее, тем тебе больше верить будут. 

– Что самое тяжёлое приходилось переживать в профессии?

– Иногда, когда придумывается персонаж, нужно определить психологические установки и поступки, несвойственные мне как человеку. Сложно было сесть на лошадь. Очень  страшно, когда ты сидишь в ржавой «девятке», с тобой сидит каскадёр, который уже сделал 500–600 прыжков на этой машине с трамплина. И  рядом с тобой камера прикреплена, ведь  режиссёру важно видеть эмоцию замирающего от ужаса человека, который летит с высоты. Это сложно и тяжело. Иногда бывает 22–26-часовой рабочий день. А так всё замечательно.

– Вы пересматриваете свои фильмы?

– Я их смотрю во время озвучания и когда идёт первая черновая сборка. Не могу расслабиться и смотреть их как зритель, не получаю удовольствия. У меня включаются мозги, начинаю работать, анализировать, чего не сделал сам и чего не сделали партнёры. Никакого удовольствия!

– Будет ли продолжение «Каменской»?

– Думаю, что нет. Какой смысл превращать этот сериал в «Мисс Марпл»? Десять лет – достаточный срок. 

А лошадь меня поддерживает: «Выдыхай, всё хорошо! Ты молодец»

– Как вы любите отдыхать?

– Иногда на диване с книгой, порой просто в телевизор хочется упереться. А так водоёмы, рыбалка, прогулки, поездки. Экстрима мне на работе хватает. 

– Расскажите про свою первую любовь.

– Первая любовь у меня была в садике. И мы с ней пошли в первый класс, потому что жили в соседних домах. В подростковых классах я был влюблён в Таню Дорожкину. Мы уже и встречались, и поклялись друг другу, что поженимся. Но тут родственники узнали и говорят: «Ты не можешь на ней жениться, она твоя троюродная сестра». 

– Каким спортом вы занимаетесь? 

– Занимался боксом, карате, плаванием, бегал на лыжах. Но когда приходишь в театральный вуз, то начинаешь заниматься всеми существующими видами спорта. Это и пластика, и фехтование, и карате, и сценический бой, и танец, и джаз-танец, и акробатика. На съёмках я водил все виды транспорта, за исключением самолёта и вертолёта. Даже научился кататься на лошади, хотя боялся её как огня. Когда всё-таки проскакал в первый раз, минут 15 говорить не мог. А лошадь, на которой  я проскакал, меня мордой толкала, словно поддерживала: «Выдыхай, всё хорошо! Ты молодец». 

– А на музыкальных инструментах играете?

– Да, на гитаре, блок-флейте, немного на фортепиано. Ещё на нер-вах умею филигранно играть. 

– Как вы относитесь к московской гламурной тусовке?

– Прекрасно! Это же кладезь образов и характеров, особенно шоу-бизнес этим богат. 

– Известность вам больше мешает или помогает?

– Один раз я пошёл за колбасой с хлебом, а купил носки. Мне выбрать не дали, схватил первое попавшееся и убежал. Но, не скрою, иногда я пользуюсь популярностью – когда без очереди пропускают, когда гаишники останавливают за превышение скоростного режима. Есть в известности положительные моменты. 

– Будущее России – какое оно?

– Великое, большое и светлое. Я хочу этого и верю в это. Но начните менять жизнь с себя, сделайте не так, как к вам отнеслись, а по-другому. Вы не представляете, сколько перемен сразу произойдёт. Долго ждать они себя не заставят. Это так просто. 

– Какие у вас впечатления от Иркутска?

– Прекрасные! Город замечательный, в нём ощущается то энергетическое состояние, которое дарит Байкал. Я не первый раз здесь, давно оценил красоту этого места. И люди тут совсем другие. Москва более озлобленная и остервенелая. 

– Что самое главное в жизни, на ваш взгляд?

– Познание самого себя. Каждый для себя является и первым другом, и самым злым врагом. И когда мы справляемся с собой, в этом есть некий духовный рост. Он вам позволяет понимать жизнь, пользоваться этой жизнью и помогать не только себе, но и другим. По-моему, это основная задача – облегчать жизнь другим. И в ответ часто мы получаем то же самое. 

– Какими тремя словами вы бы себя описали?

– Толстый, большой, добрый. Доброта когда-то доставляла мне много слёз. Когда дети меня обижали, я спрашивал родителей: «Почему?» А с возрастом понял, что это дар, качество, которое на сегодняшний день является редкостью. Я не хвалюсь этим, потому что чаще сталкиваешься с проблемами, чем с удовлетворением. С другой стороны, что тебе дано Господом Богом, тем ты и должен гордиться.