С паперти на митинг и обратно
Потешный митинг с претензией на большую социальную значимость прошёл в минувший вторник, 6 августа. В анонсе, опубликованном одним информагенством (впрочем, кажется, только одно информагенство и опубликовало этот анонс), было сказано, что митинг в защиту бомжей проводит «одна малоизвестная партия». «Иркутский репортёр» решил выяснить, кто и почему вдруг стал тесниться душой за бездомных, а попутно узнать, кто же эти бездомные.
«Мы, обездоленные, бездомные жители Иркутска…»
Разрешение на проведение митинга было дано ИРО «Другая Россия», однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что мероприятием рулит иркутское отделение не признаваемой властями «лимоновской» национал-большевистской партии (Сибири).
Мероприятие было заявлено с четырёх до шести часов дня, однако организаторы рекомендовали журналистам подходить к половине пятого, когда привезут виновников торжества – бомжей, собирающих милостыню около иркутских храмов и церквей. Ожидалось прибытие 15–30 бездомных, но по факту их оказалось около десятка (впоследствии организаторы сообщат, что их было 12). Бомжи были смущены внезапным вниманием общественности, вели себя тихо и пришибленно, неумело держа в руках кем-то другим изготовленные плакаты с надписями тушью на ватмане.
– Что у вас написано на плакате? – коварно переспросил «Иркутский репортёр» двух женщин, державших плакат с многословным текстом, в котором выделялись ссылки на статьи Конституции РФ.
– Что-то в защиту нас? – беспечно отмахнулись они.
Рядом оператор одной из местных телекомпаний втолковывал прилично одетому седому мужчине:
– Вы слишком интеллигентно говорите на камеру. Все подумают, что вы какой-то подставной. Проще надо говорить, с матерком. Нужно быть ближе к народу!
Мужчина покорно кивал, но во всём его существе читалась отчётливая мысль: «Куда уж ближе…» Кстати, бомжом, несмотря на всю свою интеллигентную внешность, он оказался самым настоящим – полгода назад Андрей Эдуардович лишился квартиры, но живёт всё это время он не на улице, а у друга, что лишает его характерного для уличных бездомных экзотического экстерьера.
Митинг проводился в непривычном для подобного рода акций месте – перед Бабром, что в начале 130-го квартала. Почему было выбрано такое странное место, разъяснялось в раздаваемой тут же активистами НБП самодельной газете «Действие»: «Теперь в Иркутске есть гордость – 130-й квартал с многочисленными жраловками и магазинами, а также сотни бездомных людей, подыхающих на улицах». Видимо, контраст между нищими и богатыми должен был подчеркнуть величину социальной пропасти, которая разверзлась сегодня между ними в Иркутске и вообще.
Надо отметить, что для широких масс общественности митинг оказался не то плохо пропиаренным, не то неинтересным мероприятием – кроме бомжей, активистов НБП и журналистов других участников, представителей аборигенов, совершенно не наблюдалось.
Некоторую массовость митингу придавали только праздношатающиеся иркутяне и гости нашего города, которые с ближайшей остановки шли сквозь митингующих в «многочисленные жраловки и магазины» 130-го квартала.
– Скажите, почему вдруг ваша партия озаботилась проблемами бомжей? – сразу задал главный вопрос «Иркутский репортёр» одному из организаторов митинга – Игорю Голято, более известному товарищам по партийному псевдониму Кремнев, представившемуся главой регионального отделения «Другой России».
– Мы – партия бедных, поэтому обращаемся к беднейшим слоям населения. Мы обнажаем самую страшную язву современного общества, – объяснил Кремнев-Голято. – Это люди, которые остались без жилья не по своей вине – в этом виновата социально-экономическая ситуация в стране.
– В чём практический смысл сегодняшнего мероприятия? Другими словами, чего вы хотите добиться?
– Сегодня мы обращаемся к мэру Иркутска Виктору Кондрашову, который на выборах шёл по левым рельсам, от коммунистов, и тогда его поддержали именно самые малоимущие граждане Иркутска. Мы обращаемся к губернатору Сергею Ерощенко как к гаранту Конституции в нашем регионе, в частности её статьи 40 о праве на жильё…
– Немного непонятно – обращаетесь с чем?
– По результатам митинга будет принята резолюция о том, что городу необходимо открыть какой-то социальный приют, ночлежку, где эти люди смогут переночевать, получить горячее питание, необходимые вещи.
– Есть мнение, что ваше мероприятие приурочено к предстоящим в начале сентября выборам в Законодательное Собрание Иркутской области…
Игорь Кремнев немедленно отмёл этот домысел. На этом месте интервью пришлось спешно свернуть – бомжи вдруг свернули плакаты и стали стремительно удаляться в сторону Крестовоздвиженской церкви.
– А резолюцию мы примем на территории храма, – прищурившись, как Клинт Иствуд, констатировал Кремнев, глядя им вслед…
Резолюция митинга «Марш бомжей» к этому моменту была не только написана, но и опубликована в той же газете «Действие». От лица бездомных национал-большевики заявляли: «Мы, обездоленные, бездомные жители Иркутска, вынужденные проживать в условиях, унижающих наше человеческое достоинство, как граждане Российской Федерации требуем от властей обеспечения своего права на жизнь». Для придания этому документу легитимности требовалось, чтобы теперь её подписали делегированные от лица всех иркутских бомжей представители угнетённого класса бездомных.
Нищие, как церковные крысы…
«Иркутский репортёр» поспешил вслед за делегатами от бомжей, стараясь не упустить редкую возможность поближе изучить электорат «Другой России». Большая часть делегатов, как оказалось, рванула не подписывать резолюцию, а вернулась на привычное рабочее место – ступени перед Крестовоздвиженской церковью – со стаканчиками для мелочи в руках.
Из всех представителей от беднейших слоёв населения на поверку не все оказались собственно бомжами. Евгения, одна из деятельных участников митинга, сидя на храмовых ступенях со стаканчиком для пожертвований, с негодованием отвергла предположение, что она бездомная:
– Я живу здесь рядом, на Киевской. У меня свой бизнес – я семечками торгую у стадиона «Труд».
– А на митинг как попала?
– Да я же всех тут знаю. Пошла за это, – она морщится, думает и наконец находит подходящее определение, – за общее дело пошла! – она хитро смотрит на угрюмую подругу, сидящую рядом, и добавляет: – Выпила – и пошла… Я вообще-то здесь не сижу – сегодня первый день…
В этот момент по ступеньками поднимается старушка, бросает какую-то мелочь ей в стаканчик и не удержавшись сварливо замечает:
– Такая молодая, здоровая, а сидишь, побираешься. Лучше бы работу нашла…
– Ну вот, первый день сижу – а уже обос…ли, – искренне удивляется Евгения.
– Чего ты хотела – тут такие попадаются типы: десять копеек бросят, а наговорят потом – всю душу загадят, – мрачно подключается к разговору подруга, 48-летняя Светлана. – Тоже мне – «нашла бы работу»! Кто нас на работу возьмёт – ни документов, ни постоянного жилья, ни прописки. Или воровать, или побираться…
Про себя Света рассказывает неохотно, но искренне. Бомж она уже восемь месяцев – с ноября прошлого года. Раньше снимала жильё в селе Хомутово, потом её с квартиры выгнали. Об обстоятельствах этого она говорит честно:
– Сами знаете, Хомутово – это как Иркутск, цены на съёмное жильё такие же. А где такие деньги взять. Я сначала держалась, работала. Потом наступила на пробку…
– В смысле – травма ноги была? – уточняет «Иркутский репортёр».
– Ага, травма… Забухала я, в запой ушла, – досадливо морщится Светлана. – Деньги, отложенные на квартиру, пропила, с работы выгнали. Называется – чуть расслабилась. Да кого тут винить, некого. Сами мы во всём виноваты, – неожиданно признаёт она.
– А где ночуете?
– Когда как. Бывает – на картонках прямо на улице. Когда тепло – уходим в Затон, под мост. Зимой – в подъездах. Когда повезёт – прорываюсь на вокзал, в платный зал ожидания, где не гоняют. Самый дешёвый билет стоит 30-40 рублей. Когда есть такие деньжищи – значит, ночевать будешь в тепле. Как следующую зиму переживу – даже не знаю. Боюсь об этом думать.
– Сколько вы здесь зарабатываете за день?
Света оживляется и со злостью говорит:
– Вот ты напиши, журналист, сколько мы зарабатываем! А то ходят тут всякие деятели, говорят – «мы-то знаем, вы тут деньги лопатой гребёте, на такси сюда на паперть ездите!» А всё, что я сегодня заработала, – вот оно, – она встряхивает картонный стаканчик из под «кофе с собой», в котором брякают несколько медяков. – Вот весь мой сегодняшний заработок. Вчера не хватило купить пакет молока. Сегодня – пачку сигарет не могу купить. Иногда за день набросают рублей тридцать – вот и все богатства! В хорошие дни можем набрать сот-ни полторы. Я один раз зимой сидела – промёрзла до кости, болею, голодная, уже молиться начала, чтобы хоть кто-нибудь подал. И тут проходит молодой парень, храни его
Господи, бросил тысячу одной бумажкой. Мне Танюха говорит, – Светлана кивает на ещё одну женщину, сидящую на краю паперти, – «Ты хоть иди, поешь по-человечески». Какое там поешь – сразу лекарств на шестьсот рублей набрала. Но мы живём дружно – в конце дня скидываемся, выпиваем…
– Куда уж без этого! – лицемерно поддакивает «Иркутский репортёр».
– А ты не смейся. Для нас выпивка – как обезболивающее! Утром проснёшься, нужно как-то двигаться, что-то делать, не до тяжёлых мыс-лей. А к вечеру наваливается: где спать, как жить дальше. Такая тоска – хоть под трамвай ложись… Выпьешь – и оттягивает, думать как-то легче, ничего близко к сердцу не принимаешь. Думаешь: «Да ладно, как-нибудь проживём ещё малость…» Да ты вон Танюху спроси – она в отличие от нас уже два года тут мается.
История Танюхи, женщины, похожей на старую матрёшку с запечённым на солнце и ветру лицом, такая типовая и банальная, что даже неинтересно слушать. Ей 53 года, она жила в своём доме в Плишкино, было хозяйство. Потом младший сын женился, оформил дом на себя, продал его, уехал жить в Черемхово, купил там участок, невестка выжила свекровь.
– Я не в обиде, молодым нужно жить своим хозяйством, – говорит Танюха таким едким тоном, что понятно – она в большой обиде. – Первое время меня приютил у себя старший сын, потом женился – а у них квартира десять квадратов, где там поместишься. Я сама ушла. Зимой у брата ночевала, летом – на улице, на картонках. А пока Господь кормит…
Про митинг церковные нищие забыли сразу и вспомнили, когда мы уже прощались:
– Где эти деятели? Они нам по 50 рублей за участие обещали. Видимо, уже ушли. Бомжей все обманывают…
