Игорь Сечин представил своего коллегу по модерации дискуссии, и в президиуме под аплодисменты зала появился невысокий профессорского вида мужчина с редкими гладко зачёсанными волосами. Даниел Ергин – крупнейший авторитет в области энергетики, международной политики и экономики. Лауреат Пулитцеровской премии, эксперт по глобальной энергетике телеканала CNBC, член консультативного совета Энергетической инициативы в Массачусетском технологическом институте и Сингапурского международного консультативного комитета по энергетике, партнёр по вопросам энергетики Всемирного экономического форума в Давосе. Бакалавр гуманитарных наук Йельского и доктор Кембриджского университетов. Учредитель и председатель совета директоров IHS Cambridge Energy Research Associates (IHS CERA), одной из ведущих консалтинговых и исследовательских фирм в этой области.

 Доктор Ергин удостоен премии США за «достижения в области энергетики и укрепление международного взаимопонимания», а также медали президента Италии за «понимание динамики рынка в сочетании с широким видением движущих сил геополитики в процессе поиска путей развития мирового сообщества». Он автор нескольких книг, каждая из которых становилась бестселлером, но для всех специалистов энергетической сферы, особенно в нашей стране, его монография Prize («Добыча») стала, в определённом смысле, «библией». 

Монографию справедливо называют «самым фундаментальным исследованием нефтяной отрасли в мире», все другие книги о нефти так или иначе опираются на «Добычу». Для нового российского издания (с предисловием Сечина) книга дополнена специально написанной заключительной главой, где рассмотрены важнейшие для нефтяной индустрии события за последние десять лет, прошедших с момента первого издания, в частности волна арабских революций 2011 года. 

В шумном кафе пресс-центра форума доктор был окружён тесным кольцом випов и журналистов кремлёвского пула, и поговорить с ним, казалось, не было никакой возможности, но приятно удивило персональное приглашение на следующий день. В холле гостиницы нас, экспертов форума «Нефтегазовый диалог» РАН, было всего пять человек, и доктор Ергин ответил на все наши вопросы. 

– Мир всё время находится в тревожном ожидании конца нефтяной эры. 

– В ближайшем будущем мы этого конца не увидим. Но страх, что нефть закончится, действительно был всегда. Десять лет назад модны были разговоры о скором истощении запасов нефти в мире. Пять лет назад главной альтернативой углеводородам считали биотопливо. Сейчас же мы наблюдаем скорее переизбыток нефти в мире. А предыдущий скачок спроса произошёл прежде всего из-за ускоренного экономического развития КНР.

В обновлённой редакции моей книги особое место уделено России, и там есть предсказания, что нефть в Российской империи должна была закончиться ещё в 1880-е годы. Те же опасения примерно в то же время были характерны и для США. И даже в 2008 году страх остаться без нефти, на мой взгляд, был одной из важных причин, из-за которых цена нефти взлетела выше 140 долларов за баррель. Однако за всё это время было сделано огромное число открытий, и новые технологии продолжают открывать всё новые двери. К примеру, в США производство тяжёлой нефти с 2008 года выросло на 25%, а на сланцевый газ сейчас приходится уже 44% общей добычи в стране. Запасы сами по себе очень важны, но не менее важны решения, как именно их разрабатывать, а также вопросы, которые касаются налогообложения и заключения контрактов.

– Год назад аналитики Citigroup предсказали, что в следующее десятилетие США вернут себе лидерство в производстве нефти, обогнав Россию и Саудовскую Аравию. В том же отчёте есть прогноз, что к 2020 году производство нефти из нетрадиционных запасов в США увеличится вчетверо. Если добавить к этому рост добычи в Канаде и Мексике, за Северной Америкой будет не угнаться и ОПЕК. Так ли это и что это будет означать для традиционных экспортёров?

– Мне кажется, это слишком смелый прогноз. Хотя направление задано верно: как я сказал, с 2008-го производство нефти в США выросло на четверть и продолжает быстро расти. И это действительно большой сюрприз, в том числе для американской администрации, которая ничего подобного не ожидала. Я думаю, добыча в США будет и дальше увеличиваться. С учётом той же тенденции в Канаде можно говорить о том, что Северная Америка в гораздо меньшей степени будет зависеть от импорта нефти. Так что впереди нас определённо ждёт изменение баланса сил на мировом рынке. И этим мы обязаны тяжёлой нефти, нетрадиционным запасам в США и Канаде, а также шельфовым проектам в Бразилии. 

Рост добычи в США, безусловно, уже серьёзно влияет на рынок: если бы с 2008 года страна не увеличила добычу на 1,6 миллиона баррелей в день, напряжение на нефтяном рынке сегодня ощущалось бы гораздо сильнее. Рост добычи в Северной Америке будет означать, что доля стран ОПЕК в мировом энергобалансе станет снижаться, а внимание традиционных экспортёров нефти будет больше обращено на азиатские рынки, Китай и Индию. Ещё один рынок с растущим потреблением – это Ближний Восток. Дело в том, что Саудовская Аравия, Катар, ОАЭ, Кувейт и другие используют всё больше энергии для опреснителей, кондиционеров, автомобильного топлива и так далее. Если оценить потребление глобально, то мы увидим, что в настоящее время страны ОЭСР и развивающиеся рынки разделили потребительский рынок энергоносителей в пропорции 50 на 50.

– Как это отразится на ценах на энергоносители?

– В 2004 году прогнозы нефтяных цен базировались на 20 долларах за баррель. На пике же потребления цена доходила до 147. Необычайно высокая волатильность! Но, несмотря на то что рост предложения в настоящее время превышает динамику спроса и такая тенденция сохранится примерно 3-4 последующих года, а цена марки Brent, видимо, опустится до 94–100 долларов за баррель, повторения ситуации 2008 года, когда после бурного роста цены опустились ниже 40 долларов за баррель, не будет.

Сейчас рынок отыгрывает то, что в цену нефти в прошлом году было заложено около 20 долларов премии из-за ситуации в Иране. Но с тех пор к этому добавились и другие факторы, а именно рост поставок из Саудовской Аравии, Ирака, Ливии и США. К тому же усиливающаяся рецессия в Европе тормозит мировую экономику, что ведёт к уменьшению спроса на нефть. Но всё-таки рынок очень волатилен: мы не знаем, насколько серьёзным окажется европейский кризис и что будет с санкциями в отношении Ирана. Ответов пока нет, но все стараются сейчас понизить свои ожидания в отношении цены нефти.

– Каковы же основные тренды изменений в мировом энергетическом балансе?

– По нашим данным, до 2030 года спрос на газ в мире вырастет на 20%. Это вызвано, во-первых, ростом процентных ставок в США, а во-вторых, замедлением (охлаждением) процессов экономического роста в странах BRICS.

Это означает конец сырьевого суперцикла (то есть непрерывного роста цен на сырьё). Ваш президент в своей речи на форуме также отметил, что нельзя рассчитывать только на сырьевой экспорт. Собственно в экспорте энергоносителей ничего плохого нет, просто он не должен быть единственной панацеей в экономике. 

XXI век начался с роста использования возобновляемых источников энергии (ВИЭ), но он происходил при государственном субсидировании этой отрасли, сейчас такое субсидирование уменьшается либо совсем прекращается. Поэтому и до середины века нефтегазовые источники составят больше 50% в совокупном энергетическом балансе. Резко вырастет потребление газа в транспортной отрасли, усилится конкуренция между нефтью и природным газом, и газ станет энергоносителем номер один.

Уже сейчас в России 55% энергетических потребностей покрывается газом, в США – 28%, а в Китае – только 4%, остальное – уголь и мазут. И там переход к газу неизбежен, вопрос лишь в том, какой это будет газ.

– И таким образом мы переходим к так называемой «сланцевой революции»…

– История сланцевого газа разделяется на два этапа: первоначальный, который продолжался 10 лет от основания Джорджем Митчелом Mitchell Energy – первой компании по добыче газа из сланцев. Второй этап (примерно пять лет) характеризовался стремительным развитием технологий горизонтального бурения или гидроразрыва, сейчас эти технологии дают 44% добычи. Технологические инновации снизили цены на газ в США до 5 долларов за кубокилометр (в энергетическом эквиваленте газа это соответствует 93 долларам за 1 тыс. куб. м. – Авт.), но дали 1,7 миллиона рабочих мест и способствовали процессу «возвращения реального сектора» в американскую экономику и росту инвестиций. В него инвестируют германские корпорации, Shell, российская «Северсталь», даже Аль-Файет – богатейший предприниматель Египта. 

– Каким же образом поддерживается такой аномально низкий уровень оптовых цен природного газа на американском рынке?

– Секрет в избыточной конкуренции и низких барьерах входа в отрасль, а также в том, что низкую прибыльность добычи сланцевого газа компенсирует высокая прибыльность попутной добычи сланцевой нефти и конденсата, цены на которые намного превышают себестоимость. К примеру, у одного из лидеров отрасли, Chesapeake Energy, доля нефти и конденсата составила 21% объёма добычи в первом квартале 2013 года и постоянно растёт.

Но даже такой уровень стоимости газа существенно ниже цен на него в других регионах мира. К примеру, в Европе природный газ стоит сейчас 375 долларов за тысячу кубометров (спотовый рынок Великобритании NBP), в Азии – 589 долларов (на декабрь 2012 года). Некоторые скважины закрываются, но большая часть переориентируется на добычу жидких фракций (газоконденсата). К 2030 году производство сжиженного попутного газа (СПГ) в США и Канаде вырастет на 30%, до 50 миллионов тонн. Одним из крупнейших потребителей будет Япония, хотя она планирует к 2050 году развернуть добычу газа из метановых гидратов на морском дне. 

Президент Обама заявил, что США обеспечены сланцевым газом на 100 лет. Два года добывается сланцевая нефть, объём добычи уже достиг 1,8 миллиона баррелей в день. Сейчас Северная Дакота заняла 2-е место по добыче нефти из штатов США, обогнав Аляску, увеличивается производство сланцевой нефти в Южном Техасе. В Канаде растёт производство нефти из битумных песков. 

Но вряд ли США перегонят РФ и Саудовскую Аравию по добыче нефти.

– Скажется ли, по вашему мнению, рост сланцевой индустрии в самих США на конкурентоспособности «Газпрома» на европейском рынке газа и перспективах добычи нетрадиционного газа Украиной, Польшей и другими странами Восточной Европы?

– В ближайшие несколько лет нет. Причин несколько. Первая: США ещё не могут экспортировать дешёвый газ в Европу из-за отсутствия инфраструктуры его сжижения. Вторая: существующие терминалы в США были построены не для сжижения, а для приёмки и регазификации сжиженного газа, поэтому для их конверсии потребуются время и значительные ресурсы. Обычно терминалы сжижения требуют в три раза больших капитальных затрат, чем терминалы регазификации одинаковой мощности. Длительность конверсии терминала может составлять порядка четырёх лет.

Третья: добыча нетрадиционного газа вне США, сланцевого газа в частности, пока в эмбриональном состоянии. К нетрадиционному газу следует отнести три вида: tight gas (газ плотных пород, массовая добыча началась в конце 1970-х), coal-bed methane (угольный метан, массовая добыча началась в конце 1980-х, но она ограничена), shale gas (собственно сланцевый газ, бум которого начался пять лет назад).

Лишь трём странам удалось добиться существенной доли нетрадиционного газа (добываемых методом фрекинга угольного метана, газа плотных пород) в общем объёме добычи – Канаде, Австралии и Китаю. 

Причины слабого распространения технологий добычи вне США в том, что в Штатах работают 2/3 мирового пула инженеров нефтегазовой промышленности, также развит сектор нефтесервиса (oil field services), представленный мировыми лидерами Halliburton, Schlumberger, Baker Hughes и другими. В остальном мире, кроме, пожалуй, Норвегии, Британии и Австралии, отсутствуют аналогичные условия для развития добычи нетрадиционного газа.

Резюмируя, можно прийти к таким выводам: да, ценообразование сланцевого газа в США во многом искажено быстрым ростом и избыточной конкуренцией в этой отрасли, и сейчас оптовые цены на 48% ниже реальной себестоимости добычи.

Данная ситуация очень напоминает то, что происходило в Восточном Техасе, когда были открыты огромные месторождения нефти. Их кинулись разрабатывать сотни, если не тысячи компаний. Цены на нефть упали ниже себестоимости её добычи – до 13 центов за баррель. Выйти из критической ситуации нефтяная отрасль США смогла при поддержке администрации Рузвельта, которая начала жёсткое регулирование рынка. Это привело к тому, что многие мелкие производители обанкротились. На рынке установилась ценовая стабильность с одновременным повышением рентабельности бизнеса. По всей видимости, рано или поздно подобные механизмы будут востребованы для того, чтобы стабилизировать и рынок сланцевого газа, где сегодня наблюдается такая же анархия, как 80 лет назад в Техасе и Оклахоме.

Однако это вовсе не означает, что американская индустрия сланцевого газа неконкурентоспособна на глобальном рынке, ведь цены на газ в других регионах (Европа, Азия) превышают себестоимость американского сланцевого газа в 1,6–2,6 раза. Ситуация с заниженными ценами на газ в США частично поддерживается высокими ценами на нефть. Можно ожидать, что слабые игроки с высокими затратами будут покидать отрасль сланцевого газа, а сильные перефокусируются на сланцевую нефть, в результате чего спотовые цены природного газа в США приблизятся к его реальной себестоимости (порядка 229 долларов за тысячу кубометров). 

Главная экологическая проблема «сланцевой революции» – это «остаточная вода» (её использование и очистка). Сейчас по указу президента при Министерстве энергетики собрана мощная технологическая группа для решения экологических проблем, возникающих при добыче сланцевого газа. 

– Являются ли добыча и производство газа и нефти из сланцев монопольным природным преимуществом США?

– Конечно, нет! Крупнейшие запасы сланцев открыты в Восточной Африке, Восточном Средиземноморье, Курдистане. Большие запасы сланцев есть в КНР. Всего в мире мы насчитали 130 потенциальных источников для добычи нефти из сланцев. Это запасы «Боженовской свиты». Есть ещё и Арктический шельф, но это мегапроект на 30–50 лет, не меньше!

В России имеется огромное пре-имущество для добычи сланцевого газа и нефти – развитая инфраструктура Западной Сибири. Яркий пример – деятельность компании «НОВАТЭК». Один из главных факторов роста добычи – качество принимаемых решений. Зададимся вопросом: почему Катар стал крупнейшим поставщиком СПГ, а Иран – нет, ведь ресурсы последнего неизмеримо больше? Так, по нашим оценкам, КНР нужно ещё 5–10 лет для организации масштабного производства сланцевого газа (пока страна не имеет достаточного количества специалистов и технологий). А в России именно ТЭК может стать основным полюсом притяжения инноваций.

– Если всё-таки цены на нефть упадут до 40 долларов, начнётся ли кризис в российской экономике?

– Это вопрос, которым часто задаются здесь, на питерском форуме. Но я вижу, что те, кто здесь собрался, пытаются выносить уроки из ситуации четырёхлетний давности. Я помню, в июне 2008 года, когда США уже боролись с кризисом, здесь, в Петербурге, все были настроены несколько самонадеянно: говорилось, к примеру, что Россия и другие развивающиеся страны не будут подвержены кризису, как все остальные. Но на деле вышло не так. И это продемонстрировало, насколько взаимосвязаны все экономики. Я думаю, сейчас Россия и некоторые другие страны гораздо лучше подготовлены. У вас низкий долг и большие резервы, но слишком многое сейчас зависит от того, как справятся со своими трудностями европейские страны. К тому же падение цен на нефть (даже до 60 долларов) нежелательно и США, так как негативно отразится на инвестициях.

– Целесообразно ли отказываться от привязки цен на газ к нефтяным ценам?

– Для продавцов газа привязка к ценам на нефть выгодна, для покупателей…

– В заключение несколько слов по поводу вашей новой книги.

– Она называется The Quest: Energy, Security and the Remaking of the Modern World («Энергия, безопасность и изменения в современном мире») и напоминает многоуровневую компьютерную игру, отсюда и «Квест». Предупреждаю: это нелёгкое чтение – 804 страницы! Примеры включают распад Советского Союза и гонку за контролированием нефтяных ресурсов в новообразованных независимых государствах. Это смертельное соревнование стало известно как новая «Великая игра». Здесь нашли своё место и взрыв на «Фукусиме», и политические потрясения в Египте и Ливии, и убийство Усамы бен Ладена. 

Источником книги послужили материалы изучения порядка 70 тысяч нефтяных месторождений, проведённого нашей фирмой IHS CERA. Повествование часто переходит от глобальных концепций к деталям, от микроуровня частных событий к макроуровню мировых тенденций. Наряду с характеристиками мировых лидеров я старался рассказать и о менее известных личностях, таких как Вильямс, крёстный отец морского бурения скважин, математик Джон Ньюмен, инициатор компьютерного прогнозирования погоды, Роджер Ровелли, который в 60-х в Гарварде обучал будущего вице-президента Эла Гора теории глобального потепления. Вывод очень прост. Старая поговорка гласит, что в первую очередь нефть находят в уме человека. Я убеждён: источник энергии, который покроет существующий дефицит, найдётся там же.