В 1999 году Александр Снарский окончил исторический факультет ИГУ, год пробовал себя в разных специальностях, чтобы в конце концов начать заниматься тем, чему учился, что приятно и интересно. В 2000 году он поступил на работу в «Антиквар». Ведь его отец, Сергей Снарский, первый в Иркутске бизнесмен, специализирующийся на антиквариате, всегда имел большое влияние на сына. «Я достаточно восприимчив к отцовским наставлениям, всегда питал к нему уважение. Отец стремился меня воспитать в той эстетике, что близка ему. Он артист по первому образованию и первому месту работы, я же историк, сейчас мы совмещаем творчество и науку, друг друга дополняем и обогащаем». 

Александр пришел в антикварную лавочку молодым специалистом с теоретическими знаниями истории, но без особых практических навыков в антикварном деле. И, постигая азы этого дела от простого к сложному, вырос в крепкого профессионала. Давайте же заглянем в рабочий кабинет антиквара. 

Заразить прекрасной страстью 

Этот великолепный дубовый стол 70-х годов 19 века, покрытый зелёным сукном, сразу бросается в глаза. Точно так же, как и зелёная лампа на нём

Эта антикварная лавочка ведёт свою историю с начала 1990-х годов. В 1996 году магазинчик переехал с Карла Маркса на Российскую, обосновавшись в подвале старого дома. Просторное помещение был отдано под экспонаты для продажи, из этого же зала дверь ведёт и в рабочий кабинет антикваров. Специфика работы здесь такова, что приходится много беседовать, общаться с клиентами:

– Мы даже чувствуем некую педагогическую ипостась в своей профессии. Людям, которые тянутся к собирательству или к украшению своего жилища антикварными предметами, обязательно надо уделить время, заразить своей прекрасной страстью, – улыбается Александр Снарский. – Чтобы это была не просто покупка, а взаимовыгодное сотрудничество, когда человек впоследствии возвращается к нам. Само стремление прийти в антикварный магазин и приобрести антикварную вещь – уже признак того, что человек прошёл через какое-то эстетическое сито. И если он к нам зашёл, значит, он разделяет наши взгляды на прекрасное, он уже вызрел, понимает, что антиквариат – это не просто цацки, а уже что-то для души. Конечно, кто-то спускается к нам в подвал с унылыми, почти брезгливыми минами с комментариями: «Неужели это старьё кому-то нужно?». Бывают люди случайные, укрыться от дождя зашедшие, мы и с такими работаем, объясняем, почему же это старьё кому-то нужно. А порой появляются и очень интересные персонажи. Гостей мы принимаем в этом кабинете. 

Конечно, было бы странно, если бы кабинет антиквара был наполнен безликой современной мебелью. Кабинет нашего героя выдержан в стилистике 19 века. 

– Я всегда сильно тяготел именно к этому периоду русской истории, одно время – ко второй его половине, впоследствии страсть распространилась на весь 19 век. Это период, близкий мне по историческому ощущению времени, когда стремительно развивалась русская литература, а книги всегда помогают прочувствовать эпоху лучше, чем просто изложение сухих фактов. А когда ты соприкасаешься с подлинными предметами материальной культуры, особенно без реставрации и в хорошем состоянии, то начинаешь время чувствовать. Я не придаю предметам мистическое значение, как многие собиратели, но эмоциональное ощущение исторического артефакта в руках дарит дополнительные переживания. Именно тогда в человеке закручивается какой-то вихрь, цепь совпадений даёт широкое и глубокое знание конкретного времени. Я это понял давно и, как и вся моя семья, стремлюсь окружать себя именно такими вещами. К тому же предметы именно 19 – начала 20 века чаще всего встречаются нам, да и эстетически мы тяготеем к этому периоду. 

Австрийская бронза, австрийское литьё

Ещё один интересный уже обжившийся «персонаж» рабочего кабинета — картина художника Григория Гуркина, однофамильца
нашего знаменитого земляка

Самое главное место в кабинете занимает стол, он сразу бросается в глаза: это великолепный дубовый стол 70-х годов 19 века, покрытый зелёным сукном. С ним у Снарских связана целая эпопея: сначала он числился списанным в каком-то учреждении Иркутска. Массовые списания старой мебели в 60–70-е годы прошлого века происходили повсеместно, ведь появилась полированная мебель из ДСП. А мебель бабушек и дедушек, родителей, мебель из настоящего массива дерева стала казаться громоздкой рухлядью. В это время народ преимущественно жил в тесных «хрущёвках». И если в «сталинках» с высокими потолками и большими комнатами такая мебель была уместна, то в «хрущёвках», выстроенных по принципу каморок, надо было по-другому распоряжаться пространством. И многие просто выбрасывали буфеты, столы, диваны, кресла-качалки на помойку, искренне считая всё это рухлядью. Этот стол, весь залитый известкой,  стоял в подвале. Знакомый попросил Сергея Снарского забрать его самовывозом: «Нам надо вёдра да мётлы ставить, а он место загораживает». В таком плачевном состоянии стол и забрали. Разумеется, он был без сукна. Его отреставрировали.

– Когда стол попал к нам в руки, сразу не хотелось с ним расставаться. Но он был в сомнительном состоянии, его надо было реставрировать, а наша реставрационная служба тогда была только в стадии зарождения. Реставрировали стол исключительно вручную, мы в то время почти не владели технологией химической смывки, комбинированными методами чистки деревянных поверхностей. Поэтому, когда столкнулись с многочисленными резьбовыми украшениями, помучились. Все члены коллектива приложили к этому столу свою реставрационную руку, – вспоминает Александр. – При сборе одну из декоративных панелей даже установили неверно. Но разбирать стол очень сложно, поэтому мы его больше не трогаем, оставили как есть. И как раз на примере именно этого дубового стола хорошо видно, как современные лакокрасочные средства со временем теряют галантерейный послереставрационный блеск, дерево постепенно напитывается благородной патиной, приобретая сдержанно-матовый, спокойный антикварный блеск. Сукно регулярно меняем, это нормально. Видите, кусок его с края стола затёрт? Иногда мы играем на нём в кости.

Конечно, стол в этом кабинете не декоративный элемент, он используется по назначению. На нём хранятся документы, которые всегда должны быть под рукой, – комитентские карточки, сертификаты подлинности, товарные чеки, фирменные бланки. К тому же часто элементарные реставрационные действия совершаются как раз в салоне, скажем, надо вскрыть икону, вытащить её из киота, убрать оклад, осмотреть внимательно живопись, сделать пробную расчистку какого-то окошка – всё это делается на столе. Бывает, что на сукно и кислотой капают при определении вида металла. 

Резные элементы рабочего стола

На столе всегда стоят маленькие весы, миниатюрный китайский микроскоп. Это сейчас они есть в продаже, а в 1990-е годы были дефицитом. Как-то в гостях у иркутских антикваров был коллега из Китая, он достал миниатюрный мобильный микроскопчик для работы. И, видя восторг и удивление иркутян, просто взял и подарил им его. В резной шкатулке уживаются самые разные вещи, которые могут в любой момент понадобиться, –  фотографии, подлинные знаки, старые шурупы от икон, граммофонные иглы и даже цуба от японского меча. 

Привлекает внимание и классическая зелёная лампа на столе:

– Так мы пытаемся создать уют и атмосферу. Это не первая наша лампа и, может быть, не самая лучшая, но пришлась к столу именно она. Патрон у неё до сих пор родной – латунный, с фарфоровой ставкой, а вот проводку пришлось сменить: она была тряпичная и не соответствовала нормам пожарной безопасности. То же самое касается и письменного прибора, может, это не самая практичная вещь в наши дни, но австрийская бронза, австрийское литьё не оставили нас равнодушными. Австро-венгерская империя славилась авторами с высоким художественным уровнем, и в плане литья их вещи очень хороши.

Глупо было бы сидеть за таким столом в безликом офисном кресле. Снарские сменили огромное количество стульев, пока не остановились на прекрасном варианте с резной спинкой. Этот стул отлично гармонирует с общим пространством, относится к тому же самому периоду времени, что и стол. 

Заметные и такие нетипичные для рабочего кабинета вещи – первопроходческие кольчуги, найденные на севере Иркутской области. Точный их возраст датировать трудно, на них нет никаких клейм, им около 300 лет

Чай из самовара

Другой важный элемент  интерь-ера, невольно привлекающий внимание, – старый самовар. 

– Если честно, чай из самовара мы пьём крайне редко. Но проводили такие эксперименты во дворе, чем сильно эпатировали проходившую мимо публику. Практика показала, что при умелом разведении огня самовар закипает в течение пяти минут. И даже стандартные чайные пакетики в этом кипятке имеют совершенно иной вкус, – утверждает Александр. – Так что не только качество заварки имеет значение, но и метод вскипания воды, способ кипячения: в самоваре она получается словно подкопчённая, никаких пластмассовых привкусов. Я слышал, что значение имеет местонахождение источника тепла – снизу он или в центре, как в самоваре. Люди регулярно просят самовары на дачу, для них это своего рода символ сплочённости семьи, когда можно приятно провести время за вечерним чаепитием на веранде или в беседке. Это вполне понятное желание, а какое оно несёт гастрономическое удовольствие! Мы рекомендуем приобретать тулпатронзаводовские самовары. В 1930-е годы, когда произошла электрификация страны, население перешло на чайники и плитки, отказавшись от самоваров. И самовары, не выработавшие ещё свой ресурс, были заброшены на чердаки. Они в большом количестве сохранились до наших дней и стоят дешевле, чем дореволюционные. 

Коллекция бонн в этом кабинете хранится на полках, которые являются частью сложной конструкции под названием «диван с надстройкой». Когда-то это была популярная мебель, в конце 19 – начале 20 века такие диваны стали несколько другими, а потом и вовсе исчезли. Книжный шкаф относится к этому же временному периоду, в нём хранятся монетки, медали, букинистика. 

– И с дивана, и с книжного шкафа, и со стола мы сделали несколько копий. Бывает, что люди просят продать эти вещи, но мы отказываемся. 

Алтайский пейзаж художника Гуркина

В резной шкатулке уживаются самые разные вещи, которые могут в любой момент понадобиться, например цуба от японского меча

Вся семья Снарских верующая, важное место в кабинете занимают иконы. Есть и иркутская икона, потемневшая от времени. Александр утверждает, что если в лавочку попадают иконы иркутской школы, их стараются не продавать. И таким образом уже сформировалась скромная, но коллекция. Когда-нибудь она станет частью небольшого музея – есть у иркутских антикваров такая мечта. У входной двери развешаны бурятские луки в довольно приличном состоянии. Другие заметные, такие нетипичные для рабочего кабинета вещи – первопроходческие кольчуги, найденные на севере Иркутской области. Точный их возраст датировать трудно, на них нет никаких клейм, им около 300 лет. Их нашли жители местных деревень и привезли в Иркутск, что-то пришлось реставрировать, что-то оставили так. 

Ещё один интересный, уже обжившийся «персонаж» рабочего кабинета – картина художника Григория Гуркина, однофамильца нашего знаменитого земляка – драматурга Владимира Гуркина. Её нашёл в подвале своего дома иркутянин, принёс в лавку. Она была в жутком состоянии, с регенерированным лаком. Когда начали её реставрировать, параллельно узнавали и о самом художнике. Это была интересная личность – ученик Шишкина, знаменитый пейзажист, умер у Гуркина на руках. Сам художник был с Алтая, где учился в местной иконописной школе. Его потянуло на светскую живопись, и он поехал учиться в Петербург, но не поступил. Но его самобытность отметил Шишкин и взял под свою личную опеку. При большевиках художника расстреляли за национализм. А картина его, прекрасный алтайский пейзаж, сейчас висит в кабинете иркутских антикваров. 

Вот такое рабочее место. Как заметил сам Александр, оно отнюдь не статично. Поневоле происходит ротация предметов, постоянное движение. Но что-то остаётся и неизменным – вечный дубовый стол с уютной зелёной лампой, освещающей весь этот великолепный кабинет, доподлинно иллюстрирующий богатый 19 век русской истории.