Машина свернула с добротной гравийки и, прокатившись несколько сотен метров по грунтовой лесной дороге, остановилась на границе обширной вырубки.

– Это не для гостей, – извиняется Зинаида Сель, начальник отдела лесного хозяйства Усть-Илимского филиала группы «Илим». – Это просто по пути оказалось. Мы нынче провели здесь воспроизводство леса посадкой культур. Но я эти площади ещё не видела, вот и не удержалась. На минутку, только взглянуть, раз уж мимо проезжаем.

Фраза «не для гостей» не случайна. С группой специалистов филиала группы «Илим» в Усть-Илимском районе мы поехали в лес, чтобы посмотреть так называемые демонстрационные объекты – специально подготовленную «для гостей» небольшую делянку, ухоженную в полном соответствии с российскими лесохозяйственными нормативами. И рядом, для сравнения, второй участок такого же размера, уход за которым ведётся по скандинавским правилам. Благодаря их визуальной наглядности специалисты «Илима» хотят убедить российские лесные власти в необходимости внедрения скандинавской модели интенсивного лесопользования. 

Зинаида Николаевна наклоняется, осторожно трогает двумя пальцами макушку крохотного соснового саженца (лесовод сказал бы – сеянца). 

– Это двухлеточка, – ласково поясняет она. – Вот почка жива. Значит, уже ухватился корешками за землю. 

Отцветающий рядом «куст» прострела, который в наших краях все называют подснежником, едва ли не в два раза выше будущей сосны. По взрыхлённой борозде, уходящей к стене леса на дальней стороне вырубки, так же как и по всем соседним, из серой земли, через равные расстояния, бодро торчат зелёные «ёжики» будущих деревьев. 

– Ежегодно мы вырубаем около 14 тысяч гектаров леса, – рассказывает под громкий стук дятла Зинаида Сель. – Все вырубленные площади, конечно, подлежат воспроизводству лесов разными методами. В основном это содействие естественному возобновлению. Но две с половиной тысячи гектаров мы должны сделать искусственного леса. Из них примерно две тысячи гектаров посевом и около пятисот – посадкой.

Можно было бы порадоваться хорошо прижившимся саженцам и ехать дальше. Но не удержался, задал «глупый» вопрос. Спросил: зачем? Зачем здесь сажали лес, создавали лесные культуры, если пространство между пропаханными бороздами и без того неплохо зарастает сосновым самосевом? «Некультурных» зелёных «ёжиков» между «культурными» грядами – полным полно. Многие сосёнки, взошедшие, видимо, ещё до того, как лесосеку покинули лесорубы, успели вырасти выше колена. Мощные, крепкие, надёжные. Этим деревцам не только прострел, им теперь даже кипрей, способный вымахать в рост человека, даже ольха и другие кустарники не конкуренты в борьбе за место под солнцем. А у дальней границы деляны, под стеной леса, откуда начиналась вырубка, и вовсе образовался мощный, густой ярко-зелёный сосновый подлесок выше человеческого роста.

Директор по лесной стратегии группы «Илим» Игорь Сапунков (справа)
и его заместитель кандидат наук Илья Вервейко

– Здесь по проекту освоения лесов проводилась сплошная рубка без сохранения подроста, – говорит Александр Трепезов, ведущий специалист отдела лесного хозяйства филиала. – А коли без сохранения, мы по закону, по действующим нормативам должны провести посадку. 

– Это у нас в договоре аренды прописано, – объясняет Зинаида Сель. – К нам сюда нынче уже приезжали специалисты из Илимского лесничества. Они провели техническую приёмку этих культур. А осенью мы вместе с государством (под государством Зинаида Николаевна подразумевает специалистов того же лесничества) вмес-те проведём инвентаризацию посадок. Если приживётся меньше 85% сеянцев, должны будем всё исправить, подсадить. Три года будем ходить за посадками, контролировать эти площади вместе с государством насчёт приживаемости. В итоге на одном гектаре должно быть три тысячи посаженных сосен.

– В принципе, если исходить не из действующего законодательства, а из фактического состояния делянки, лес здесь можно было бы и не сажать, – скорее размышляет, чем отвечает на мой вопросительный взгляд Игорь Сапунков, директор по лесной стратегии группы «Илим». – Можно было ограничиться подготовкой почвы для естественного возобновления. 

Игорь Борисович вспоминает, что в своё время работал на северо-западе страны и тоже, как сейчас Зинаида Николаевна, занимался лесовосстановлением. Там почвы, климатические условия да и породы деревьев другие, поэтому норма была повыше – четыре тысячи сеянцев на гектар. 

А когда начиналась государственная инвентаризация лесных культур, он настаивал, чтобы работники лесхоза считали не только посаженные, а «всё живое» – все деревца, растущие в бороздах и между ними. Таковых вместо плановых четырёх нередко оказывалось до 15 тысяч штук на одном гектаре. 

– Я говорю: ну и для чего мы этот лес сажали? Мы же потратили деньги на посадку, а теперь будем тратить, чтобы при осветлении культур всё посаженное вырубить. Посадили по четыре тысячи штук, а вырубать, чтобы в итоге вырос качественный лес, придётся по 11 тысяч штук с каждого гектара. Это же целый комплекс затрат, которые в то время несло государство. 

– Но времена изменились, – говорю Сапунковку. – Теперь вы представляете уже не государство, а частный бизнес. Тратите на лесовосстановление свои деньги. Ваши специалисты, вот Зинаида Николаевна, например, имеют право по завершении разработки деляны самостоятельно, оценив ситуацию на месте, определить способ лесовосстановления в каждом конкретном месте? Она может сказать, какую деляну надо оставить под самозарастание, где достаточно ограничиться минерализацией почвы, где необходимо создание лесных культур посевом, а на какой деляне самым эффективным будет восстановление леса посадкой культур?

– Пока ещё нет, – отвечает Сапунков. – Наша точка зрения является рекомендательной. Она не игнорируется государством. К нам, в общем-то, прислушиваются, но… 

«Некультурные» сосёнки активно заполняют старые вырубки

– Проект, – поясняет Зинаида Сель. – У нас есть утверждённый государством проект освоения арендованных лесов. То, что написано в нём, всё, что есть на бумаге, мы и обязаны делать. 

Разработкой проекта занимается специализированное предприятие, а экспертизу и утверждение документа делает Агентство лесного хозяйства. Специалисты ведомства работают качественно, но их волнует прежде всего гарантированная эффективность восстановления леса. Для этого они закладывают в проект большой, если не избыточный «запас прочности». А вот экономическая эффективность планируемых мероприятий для них дело второе. 

– Если ситуацию утрировать и, проигнорировав полутона, поделить мир исключительно на чёрное и белое, то я поддерживаю избыточность «запаса прочности» в мероприятиях по лесовосстановлению, – встаю на защиту государственных лесных структур и действующего законодательства. – Мне, жителю Сибири, важен живой лес, который формирует среду моего обитания, а вовсе не прибыль частного лесопользователя, полученная им за счёт вырубки. Определяющий экономический принцип лесопользования прост до примитивности: невыгодно тратить деньги на лесовосстановление – не руби. Пусть лес растёт сам. 

– Нет, утрировать не надо, это неправильно, – возражает Игорь Сапунков. – Жизнь состоит как раз из полутонов. Модель интенсивного лесопользования, к которой мы стремимся, позволит максимально полно воспользоваться всеми оттенками. Интенсивное лесопользование и рациональное использование лесных ресурсов – это понятия почти синонимические. Ведь получение большего количества древесины с каждого гектара – это только следствие хорошего, эффективного лесовосстановления и качественного ухода. 

– По сегодняшним правилам мы за этими посадками будем ходить три года, – говорит Зинаида Сель. 

– Игорь Борисович, а с переходом на систему интенсивного лесопользования сколько лет должен продолжаться уход за лесными культурами? – спрашиваю Сапункова. 

– За эксплуатационными лесами надо ухаживать полный оборот рубки. Сто один год. Но уход не еже-дневный, естественно, и даже не ежегодный, а периодический. Вы же видите, как густо растут сосёнки на этой деляне. Больше половины деревьев по мере роста отомрут, не выдержав конкуренции в борьбе за свет и питание. Это называется естественным отпадом. А суть интенсивного лесопользования заключается в том, чтобы вовремя изъять «лишние» деревья, до того, как они погибнут. В результате мы получаем дополнительную древесину для производства целлюлозы и одновременно создаём максимально благоприятные, оптимальные условия для быстрого роста остающихся деревьев. Это и будет приносить государству дополнительный доход.

Дятел, старательно долбивший старую берёзу на границе деляны, давно перестал стучать. Но не улетел. Затих на толстом суке, будто прислушиваясь к нашему разговору. 

– Можно я дополню, – негромко произнёс до сих пор молчавший Илья Вервейко, кандидат наук, заместитель Игоря Сапункова. Все замолчали. 

Недостатки сегодняшнего законодательства и действующих нормативов, по мнению Ильи Валентиновича, заключаются не в их ошибочности или неточности каких-то расчётов, а в том, пожалуй, что рассчитаны они на недостаточно квалифицированных исполнителей. Принципиальный, базовый недостаток действующих сегодня нормативов: они регламентируют и контро-лируют процесс, а не результат. 

– Смотрите, – Вервейко показывает на крепкую сосёнку, растущую в траве рядом с посадочной бороздой, – видите, какая она крепенькая? Она же местная. Ей уже трава не страшна. Она теперь попрёт и попрёт. А этот, – жест в сторону посаженного сеянца, – будет ещё болеть года два и окончательно отстанет в росте от самосева. 

Понимаю, что крохотный сеянец посажен под кроной хорошо развитой сосёнки не по глупости, а по правилам, диктующим определённое количество штук на гектаре через определённое расстояние друг от друга. Не окажись его в этом месте, при технической приёмке культур и последующей инвентаризации был бы отмечен «минус один» от количества, регламентируемого жёсткими правилами. Поэтому мне нечего возразить учёному практику. 

– Было бы правильнее поставить перед нами требование иметь на вырубленных делянах через 8–10 лет, к примеру, сосновый молодняк заданных размеров и с определённой плотностью, – говорит Вервейко. – А вот как его получить, каким способом – это наша забота. Нам на месте виднее. Естественно, мы не станем для соблюдения пустой формальности закапывать деньги в землю. Выберем наиболее эффективный способ лесовосстановления и с лесоводственной, и с экономической точек зрения. Модель интенсивного лесопользования учитывает, наряду со многими, и этот аспект тоже. Лес нам нужен живой и здоровый. Пусть он растёт.