10 русских против 100 японцев 

«Я родился 16 июня 1923 года в городе Черемхове», – пишет 24-летний Юрий Никонов в автобиографии, которая хранится в его личном деле в Государственном архиве новейшей истории Иркутской области.      

В 17 лет Юрий окончил 9 классов Первой школы имени Ленина и вступил в комсомол. В графе «трудовой стаж» личного дела за семь лет значится несколько записей: помощник командира отделения пожарной охраны НКВД в Иркутске, курсант школы шифровально-штабной службы при восьмом отделе Забайкальского военного округа. Успел он и повоевать в Маньчжурии: с августа по сентябрь 1945 года был помощником начальника штаба по спецсвязи. «Общий стаж в Красной армии – четыре года», – написал в автобиографии молодой боец. Осенью 1945 года его грудь украсили медали «За победу над Японией» и «За боевые заслуги». 

«О войне отец вспоминать не любил», – рассказала мне дочь Никонова Ольга Юрьевна. Однако об этом периоде жизни нашего героя писали иркутские газеты, вырезки из которых хранятся в семье. Например о том, что работа шифровальщика была в армии престижной и секретной. У каждого шифровальщика был отдельный кабинет с сейфом, а зайти к специалисту не имел права даже командир полка. 

Однажды красноармейцу Никонову пришлось принять наземный бой. Ночью, будучи дежурным по лагерю дивизии под Ванемяо, он услышал подозрительный шум в кустах гаоляна (так называют китайское зерновое сорго). Поднял тревогу, а когда включили прожекторы, оказалось, что на лагерь надвигается группа из сотни японцев. Силы были неравны – японцев было в 10 раз больше, чем русских, командир полка приказал лётчикам стрелять из стоявших на земле самолётов. Победителями в тот день вышли наши. Утром оказалось, что всех убитых соотечественников японцы унесли, чтобы предать земле. Остался только один смертник. У него закончились патроны, и когда к нему подошли советские офицеры, он начал биться головой о свой пулемёт. 

Ярким воспоминанием стал и бал-маскарад, устроенный русскими в местечке Домна  Читинской области в честь окончания Второй мировой войны. Устроить бал-маскарад однополчанам предложил наш герой. Его друг Николай Озерянный нарядился Мефистофелем, а сам Никонов облачился в Победу. В платье из красного шёлка, голубой накидке, лайковых перчатках из местного театра и туфлях на каблуках, позаимствованных у жены одного из офицеров, он был неузнаваем. «На голове я соорудил корону в виде Кремля, вместо часов приклеил вырезанный из журнала Орден Победы, – рассказывал Юрий Никонов журналистам. – На одну из туфель приклеил название «Токио», на другую «Берлин». Правда, один из каблуков не выдержал и в конце вечера сломался». Пара Мефистофеля и Победы произвела фурор, а о самом маскараде написали все читинские газеты и даже «Красная звезда». По этому маленькому эпизоду биографии нашего героя можно судить, каким он был  находчивым, как умел радоваться жизни даже в сложных ситуациях. 

На конец войны пришёлся расцвет партийной карьеры юного Никонова. Начинал он завотделом кадров и организационной работы райкома комсомола Иркутска, потом стал инструктором отдела агитации и пропаганды областного комитета ВЛКСМ. В октябре 1947 года был избран вторым секретарём Кировского РК ВЛКСМ. 

Бочка омуля и бочонок мёда 

«Энергичный комсомольский работник, умеет создавать актив и работать с ним, принимает активное участие в обсуждении всех вопросов на заседаниях райкома ВЛКСМ, часто бывает в первичных комсомольских организациях» – такая характеристика находится в личном деле Юрия Никонова, датирована она 1948-м годом. Информацию о том, чем он занимался позже, пришлось собирать буквально по крупицам. «Насколько мне известно, в начале 1960-х годов он работал собственным корреспондентом газеты «Советский патриот» в Иркутске. Её издавало ДОСААФ, – рассказал  мне заместитель редактора «Восточки» в 1970–1980-х годах Владимир Ходий. – В 1962-1963 годах он много печатался в «Советской молодёжи» и «Восточно-Сибирской правде», где также начинал собкором». 

В 1968 году по состоянию здоровья с должности заместителя редактора «Восточки» ушёл Михаил Бобров, и выбор редактора Елены Яковлевой пал на Никонова. Здесь ему и пригодились комсомольские навыки, ведь приходилось отвечать сразу за два направления: кадровую работу и собкоровскую сеть. «Тогда был приличный отряд собкоров – в Усть-Куте, Братске, Нижнеудинске, Тулуне, Саянске», – рассказал Владимир Ходий. «Заместитель редактора постоянно держал иногородних сотрудников в курсе дел редакции, посылал им отчёты с летучек, – вспоминает редактор отдела культуры «Восточки» Олег Быков. – Юрий Никонов был очень хорошим администратором». 

Хватало времени и для неформального общения. «На годовой отчёт, наше собкоровское вече, мы ехали так, как едут сегодня на передачу «Поле чудес», – вспоминает собкор «Восточки» Василий Мединский, который сейчас живёт в городе Мичуринске Тамбовской области. По моей просьбе он написал про своего наставника. – Участники игры везут любимому Леониду Якубовичу пирожки, соленья и домашнюю водку – самогон. У нас же Петя Лень всегда привозил с Байкала чудесный омуль, я – бочонок мёда, которым славилась земля Зиминская, а Ладой Цыремпилов однажды доставил целого барана из Усть-Орды. И был на нашем вече пир на весь мир».

– Для всех нас, собственных корреспондентов «Восточно-Сибирской правды» 1970-х годов, Юрий Игнатьевич Никонов был не только начальником собкоровской сети, но ещё и мудрым учителем, умным наставником и добрым покровителем, – отметил Василий Мединский. – Помню случай: отмечали 50-летие первого полёта по маршруту «Иркутск–Якутск», в столицу республики улетали на праздник иркутские гости – ветераны-авиаторы и руководство управления ГВФ. Уже не помню, как и я оказался в тот день в иркутском аэропорту, видимо, это было после окончания собкоровского семинара. Там я встретил собкоров центральных газет – «Правды» и «Советской России», которые тоже летели в Якутск. Они подвели меня к начальнику аэропорта: «Это Вася Мединский, он тоже много пишет про авиацию, разрешите и ему в наш полёт». И я вместо того чтобы спешить на электричке в Зиму, где был мой собкоровский пост, улетел на «ковре-самолёте» в Якутск. А в Зиме тем временем меня ищет Юрий Игнатьевич, чтобы дать очередное срочное поручение. 

– Не скажу, чтобы нам, собкорам «Восточки», за такие вольности (а ими грешил не я один, но и Петя Лень, Коля Кузьмин, Ладой Цыремпилов и даже наш мэтр Даниленко) не попадало: и от Елены Ивановны Яковлевой, и от первого заместителя Валерия Павловича Никольского, и от Юрия Игнатьевича Никонова. Но нахлобучки и разносы главного редактора были терпимыми, потому что она никогда не знала подлинной правды о наших хулиганских поступках. Валерий Павлович и Юрий Игнатьевич знали всё, но никогда нас не выдавали и всегда брали под свою защиту.

«Не было у нас никакой старухи, и никто наши мысли не читал»

В 1968 году Юрий Никонов (крайний слева) стал заместителем
редактора газеты Елены Яковлевой

Юрий Никонов был разноплановым журналистом: хорошо писал очерки, отчёты о работе агитпоезда «Иркутск-Лена», который в 1967 году курсировал по Иркутской области. Сам он объездил весь регион, был и за границей. В номере от 14 декабря 1971 года опубликован его материал в соавторстве с Анатолием Зубаревым о посещении Берлина и Карл-Маркс-Штадта, куда иркутские журналисты ездили по обмену с коллегами из ГДР. Помимо обязательных для того времени вещей типа описания взорванных и сравнённых с землей рейхканцелярии и бункера, «где трава не растёт» и «куда никто не хочет приходить», нашлось место для сообщения любопытных фактов о Германии. Например о том, что на обочинах шоссе через определённое расстояние установлены телефонные аппараты для вызова экстренных служб, а свою доведённую до педантизма пунктуальность немцы объясняют довольно просто: «Если человек не делает то, что обещает, значит, он или не может, или не хочет. В таком случае нужно освободить место другому – тому, кто не будет подводить». 

Однако славу среди коллег и читателей Юрий Никонов заслужил своими фельетонами. «К сожалению, я запомнила только один папин фельетон – «Сапожком на сказку», – рассказала Ольга Юрьевна. – Он был написан в тот год, когда в сквере Кирова впервые появились ледяные скульптуры. Но почти сразу кто-то стал разбивать фигуры под покровом ночи. Когда милиция задержала группу молодых людей, оказалось, что таким образом шалили дети обкомовских работников». За фельетон с актуальным сейчас названием «Телепутия» Елена Яковлева получила партийное взыскание на бюро обкома партии. В нём рассказывается о том, как секретарь Кировского райисполкома Терентьева использовала своё служебное положение для того, чтобы её зятю предоставили квартиру. 

«Сногсшибательная весть с утра взбудоражила весь коллектив, – интригует эта публикация с самого начала. – «Слышали? – передавали сотрудники Кировского райисполкома из уст в уста. – У Марфы Архиповны, вахтёра соседней конторы, на склоне лет обнаружилась феноменальная способность читать мысли других на расстоянии». «Я где-то слышал о таком явлении, – со знанием дела заметил заместитель председателя райисполкома А.П. Монтиков. – Кажется, это называется телепутией». Во время «сеанса чтения мыслей на расстоянии» Марфа Архиповна и разоблачила вероломную А.М. Терентьеву. «Прочитает секретарь Кировского райисполкома фельетон и скажет: «Не было у нас никакой старухи, и никто наши мысли не читал», – пишет автор. – Может быть, но факты об использовании служебного положения в корыстных целях не опровергнуть». Кстати, все свои материалы Никонов подписывал собственной фамилией, псевдонимов не использовал. 

«Дед и слово – это тема совершенно отдельная, – говорит внук Никонова, известный иркутский кавээнщик Юрий Яшников. – О любой, даже самой обычной новости он рассказывал так, что это было интересно, интриговало. Дед, наверное, выписывал все газеты, а его квартира во время посещения родственников превращалась в настоящую избу-читальню. И я приобщился к чтению прессы именно у него дома, пусть и учился в начальных классах и не всё написанное понимал в силу возраста. Всем родным на день рождения дед целыми метрами мастерил стенгазеты: подбирал фотографии, писал смешные комментарии. Я для себя профессию журналиста не выбрал, окончил психологический факультет ИГУ. Зато одна из его внучек, Светлана, которая сейчас живёт в Москве, довольно успешно работала на канале «Вести». 

«Фантастика – это у Пелевина»

«Папа был очень требователен к окружающим и к себе, – вспоминает Ольга Юрьевна. – Подчас бывал чересчур строг со мной и двумя сёстрами. Хотя формального повода для этого мы не давали: учились хорошо, были послушными. Своих детей – сына Юру и дочь Машу – я воспитывала более мягко. Помню такой случай: когда я училась в восьмом классе, у одноклассницы Томы Маньковской был день рождения. Мы учились со второй смены, уроки заканчивались в половину восьмого, а папа велел в девять вечера быть дома. Мы только успели зайти в квартиру, немного посидеть за накрытым столом, и я позвонила домой: «Папа, можно задержаться?» Он ответил: «Нет, в девять вечера будь дома!» И я ушла с праздника, даже не дождавшись горячего. Как-то в выпускном классе я накрасила ногти бесцветным лаком, так папа это заметил, отругал меня и заставил стереть».

Однако внук Юра совсем по-другому воспринимал крутой нрав главы семьи. «Его наставления мне очень помогли в жизни. «Сделал – промолчи, увидел, что кто-то сделал, – похвали». Так он учил скромности, тому, что не надо выпячиваться, –  рассказал наш собеседник. – Когда я учился в 11-м классе и готовился к выпускному сочинению, всю весну и лето жил у деда, потому что родители уехали в командировку. Тогда я был очень увлечён Пелевиным и его «Чапаевым и пустотой». Каждый вечер за ужином говорил деду: «Забудь о том, что ты знал о Чапаеве. На самом деле всё было по-другому». Он внимательно меня слушал и ничего не отвечал. И в один прекрасный день я дочитал до того момента, когда стало понятно: фантастика – это у Пелевина. Предстоящего ужина с дедом я ждал с ужасом. Очень боялся начать разговор, а когда мы его закончили, решили, что выпускное сочинение я буду писать именно по этому роману, хотя все мои одноклассники выбрали классику». 

«Отец был немного авантюристом и жаждал приключений, – говорит Ольга Юрьевна. – Поздно вечером мог предложить: «Давайте махнём к друзьям в Андриановку!» Так мы за 15 минут собрались и бегом побежали на электричку. На дачу приехали в два часа ночи. Вообще мы много времени проводили на природе: катались на коньках и лыжах в парке Парижской коммуны, недалеко от которого жили; ходили с ночёвками на рыбалку на Иркут. Поэтому, когда я вышла замуж, мне первое время казалось, что у меня слишком спокойный супруг. При этом папа был очень заботливым. Дочь Машу я родила в 40 лет, и через некоторое время мы поехали жить на дачу. Папа вставал рано утром, копал картошку, тёр салаты из свежей морковки и свёклы. «Оля, всё готово, осталось только сметану добавить», – говорил он. Когда старшая сестра Татьяна переехала в Москву, он каждый год приезжал к ней: помогал с ремонтом, делал мебель, ведь тогда было трудное время – 1990-е годы». 

Невозможно представить Юрия Игнатьевича без спутницы его жизни – Никоновой Таисии Фёдоровны. Красавица в молодости, Таисия Фёдоровна, несмотря на сложный характер супруга, беззаветно любила его всю жизнь. Её любви хватало на всех: на трёх дочерей и пятерых внуков. А зятья за всю жизнь не слышали от неё худого слова и никогда не рассказывали анекдотов про тёщу.

«Долго не мог понять, за что же его выпороли»

Юрий Игнатьевич обладал неугомонным нравом, его тянуло к приключениям, но главное увлечение всей его жизни требовало сосредоточенности и спокойствия. О его мастерстве в резьбе по дереву мне рассказывали все собеседники. Начало хобби положила бабушка Анна Белова, которая приехала в гости к детям и предложила восьмилетнему внуку самому сделать стайку для кур. Дала в руки топор, молоток и показала всё, что сама умела. Маленький Юра со стайкой справился без проблем. «Когда отцу было 10 лет, он вырезал из журнала портрет Сталина и сделал к нему деревянную рамку, – рассказала дочь Никонова. – Всё это великолепие повесил в туалете и стал ждать с работы маму, чтобы она его похвалила. И потом долго не мог понять, за что же его выпороли». 

С именем великого вождя связана ещё одна история: в преддверии 70-летия товарища Сталина Юрий Игнатьевич задумал преподнести ему шахматы, вырезанные из дерева. К подарку подошёл ответственно: фигуры получились высокими, а сделаны были настолько хорошо, что на лицах можно было без труда разглядеть каждую морщинку. На изготовление каждой фигуры требовался месяц, и в определённый момент стало понятно, что в срок мастеру не успеть. Тогда его супруга поехала в Москву, в комиссию по приёму подарков. Там идею и её исполнение одобрили, но отметили, что дарить вождю неполный комплект – не хватало пяти фигур – неудобно. Доделывать шахматы Юрий Никонов не стал. Фигуры раздарил друзьям. «К сожалению, у меня ни одной не осталось, – сетует Ольга Юрьевна. – Но эти шахматы я помню очень хорошо». 

Свою квартиру Юрий Никонов обустроил сам: сделал кухонный гарнитур, откидные кровати, которые позволили сэкономить пространство в детской комнате. Изобрёл даже конструкцию выкатного ведра для мусора – сейчас подобные технологии используют мебельные фабрики. «Шкафы, прихожие, зеркало в резной рамке, которое мы отдали сыну, когда тот женился; рамки для фотографий, икон, древки для коллекции оружия, – перечисляет сделанное Юрием Никоновым его дочь. – Причём не было ни расчётов, ни чертежей – у отца всё отлично получилось на глазок». Закончив с обустройством квартиры, Юрий Никонов взялся за дачу в Рассохе. «Весь участок был заставлен разными интерактивами», – вспоминает внук Юра. Искусственный пруд с настоящим фонтаном, мост через него, пальмы с зелёными пластиковыми листьями, качели в виде гондолы (эту идею Юрий Игнатьевич взял на заметку после путешествия по Италии), горка в виде космической станции, кафе «Грибок», сделанное для внучки Маши. 

«Таких дедушек больше нет, – говорит внук Никонова. – Несмотря на то, что жизнь разнесла его дочерей по разным городам страны: мама живёт в Иркутске, а две её сестры – в Новосибирске и Москве, мы каждое лето встречались с двоюродными братьями и сёстрами и их родителями на даче. Зима и школа – это то, что нужно было пережить, чтобы уехать туда, где мы были счастливы. Я недавно понял, что дед скреплял всю семью – не давал нам теряться. Мы остаёмся на связи до сих пор: час назад я говорил с новосибирским братом по телефону, с московским переписывался по смс». 

«Когда я училась на первом курсе института, выяснилось, что у меня есть сводный брат, – рассказала Ольга Юрьевна. – Но познакомились мы с Александром только через 30 лет и очень подружились». Александр Горновский окончил ВГИК (мастерская Карена Шахназарова), живёт в Москве, работает режиссёром на «Мосфильме». Он снял несколько документальных, короткометражных и полнометражных фильмов. В числе его работ – фильмы «20 сигарет», «Палата №6», сериалы «Пятая группа крови» и «Блиндаж». Эта картина создана по повести Василя Быкова по заказу «Первого канала». Творчество Александра отмечено наградами Национальной Академии киноискусств России. «А не так давно у Саши родился сын – вылитый дед, такой же кудрявый и непоседливый», – с улыбкой рассказал Юрий. 

«У него были надёжные плечи и золотые руки»

Появление Саши стало причиной увольнения Юрия Никонова из редакции «Восточки». Оказавшись в свободном плавании, он получил немало предложений о работе, а выбрал самое неожиданное – должность директора Областного дома престарелых и инвалидов в Свердловском районе Иркутска. За несколько лет захолустное учреждение стало образцовым, начало занимать первые места в СССР. «За что бы отец ни брался, он всё делал от души, выкладывался до конца, – говорит дочь Никонова. – Можно сказать, он внёс в размеренно-вялую жизнь интерната творческое начало». 

«С Юрием Игнатьевичем я познакомилась в 1998 году, когда меня избрали председателем совета дома ветеранов в Иркутске (здесь, в доме по улице Богдана Хмельницкого, Юрий Игнатьевич прожил свои последние годы), – рассказала мне Екатерина Степановна Давыдова. – Он не просто входил в наш совет, а был его самым активным участником, настоящим общественником. У меня был план работы на каждый день и месяц, Юрий Игнатьевич приходил каждое утро с одним и тем же вопросом: «Что делаем сегодня?» Таких людей, готовых бескорыстно отдавать себя людям, всё меньше». 

В доме ветеранов остались воспоминания о встречах у камина, который Юрий Никонов сделал своими руками, хлебосольных столах и увлекательных рассказах о путешествиях. Этот камин дети Юрия Игнатьевича решили передать в дар дому ветеранов. В конце жизни заместитель редактора «Восточки» осуществил свою заветную мечту – поездил по миру. Льготы участника войны позволяли ему это сделать. Он был в Италии, Франции, Германии, собирался в Америку. Путешествовал и по России, особенно запомнилась ему поездка на Валаам, где есть остров Никона. Удивившись такому совпадению, Юрий Игнатьевич попросил у закрыто живущих там монахов разрешения посетить остров. Специально для него было сделано исключение. 

Жизнь Юрия Никонова оборвалась в 84 года. В скорбную дату в «Восточке» было опубликовано сразу несколько некрологов. «Ушёл из жизни персональный пенсионер республиканского значения, – писала группа товарищей. – У него были надёжные плечи и золотые руки».