Всё началось с пропавшей в Братске мамы 

Истоки волонтёрского движения по поиску пропавших людей неожиданно обнаружились в Братске. В конце лета 2011 года в семье братчанина Александра Рудых случилось горе – без вести пропала мама, ушла из дома и не вернулась. Немолодая женщина страдала от душевного расстройства, у неё и прежде случались провалы в памяти, из-за которых она могла уйти из дома в произвольном, ничем не мотивированном направлении. Александр к этим проявлениям болезни поневоле привык, сам искал мать и находил её в разных районах города через непродолжительное время. В этот раз всё было по-другому – матери не было нигде. 

Александр подключил к поискам друзей, написал заявление в полицию и дал информацию в местные СМИ. Результатов это не принесло никаких. Тогда он предположил, что она могла каким-то образом уехать в другой город области, и расширил охват поисков. Стал связываться по телефону и в социальных сетях со знакомыми в ближайших крупных городах, просить их помочь. Так информация попала к Владимиру Харитонову в Иркутск. Молодой человек работает компьютерщиком в магазине запчастей для иномарок. С Александром они заочно познакомились в социальных сетях. 

Мать Александра сотрудники полиции нашли в лесу под Братском мёртвой спустя несколько месяцев, поздней осенью. Пережив личное горе, Александр стал помогать другим. К нему начали обращаться за помощью люди, которые сами кого-то внезапно потеряли. Так в Братске полтора года назад появился первый общественный отряд «Поиск – Братск». В начале января 2012 года в Иркутске пропала Ирина Строганова, в конце того же месяца – Даниил Семаков, что вызвало волну откликов у разных, до того не знакомых между собой молодых людей в социальных сетях, и в Иркутске стали стихийно создаваться самодеятельные группы волонтёров. Тогда по предложению Александра Рудых Владимир Харитонов собрал свой отряд – «Поиск – Иркутск». 

– Когда пропала Строганова, нас было всего трое. Мы распечатали ориентировки, развешали их по городу, – вспоминает Владимир. – Первое время люди на улицах реагировали на это настороженно, с недоверием: подходили, спрашивали, чем мы занимаемся, зачем это нужно. Но, узнав в чём дело, начинали проявлять интерес, участие, сопереживать. Потом, как правило, шли своей дорогой…

Самодеятельные поисковики пытались поговорить с родственниками пропавшей девушки, но наткнулись на непонимание и неприятие – родные отказались делиться информацией, запретили заниматься поисками и вообще постарались отделаться от незваных помощников.

– Мы тогда без разрешения родных на свой страх и риск распечатали и развешали по городу объявления о пропаже, – рассказывает Владимир. – Поисками мы в тот раз не занимались. Родственников можно понять – пришли какие-то незнакомые люди, стали задавать вопросы. У них не было оснований нам доверять, им вообще не до нас было. Да и у нас тогда ещё не было никакой организации, никакого разумного плана…  

Владимир Харитонов: «Волонтёры быстро выгорают – работают в постоянном негативе…»

Когда пропал Даниил, к началу февраля его искали уже более шестидесяти волонтёров. Хотя эти энтузиасты встречались и общались на созданной «ВКонтакте» страничке, посвящённой поиску, координации действий практически не было. Добровольцы собирались в группы по 5–10 человек, которые в разные дни могли отрабатывать одни и те же районы города. Поиски так же не были систематизированы – ходили наугад, искали где попало… 

Дело дошло до того, что Даниила искали четыре никак не связанные между собой группы. Кроме «Поиск – Иркутск» собственную группу организовали родственники, была отдельная группа «дромовских» – постоянных посетителей форума иркутского отделения интернет-портала Drom.ru, в основном посвящённого автомобильной тематике. Была ещё одна, непонятно откуда взявшаяся и как организовавшаяся группа из Ново-Ленино – впоследствии именно её заподозрили в нагнетании паники и распространении сомнительных слухов, публиковавшихся на страничке поисков Даниила «ВКонтакте». 

Сообщалось, что похищают детей, беременных женщин, здоровых мужчин, по городу ездит белая «ГАЗель», из которой выскакивают два автоматчика и хватают людей прямо из толпы – за февраль они похитили 23 человека.  На полном серьёзе утверждалось, что в Ново-Ленино нашли сто выпотрошенных трупов с вырезанными органами. Всё это вызывало живейшее раздражение розыскных служб полиции и послужило основной причиной, по которой правоохранительные органы не задействовали общественников в поиске и вообще не относились к ним сколько-нибудь серьёзно.  

Зародыш организации 

Волонтёры быстро научились на своих ошибках: спустя всего полторы недели после Даниила пропал Алексей Буторин, поисковики отреагировали быстро и грамотно. Когда девушка брата Алексея сообщила о его пропаже в социальной сети, на следующий день «Поиск – Иркутск» собрал группу из восьми человек, с девушкой связались и предложили свою помощь. Мобильные группы сразу стали отрабатывать районы предполагаемого исчезновения молодого человека. Отследили его общение в Интернете и выдвинули несколько рабочих версий. Отмечали отработанные места на карте, чтобы не заходить на одно место дважды. 

– Тогда волонтёрское движение набирало силу, нас заметили. С нами связались сотрудники федеральной ассоциации по поиску пропавших людей и сначала попросили выслать им наши ориентировки – разместить на своём сайте. Потом они спросили, будем ли мы продолжать эту работу в дальнейшем и, когда мы ответили утвердительно, выслали нам некоторые пособия, поисковые регламенты – где и как правильно организовывать поиск, сколько человек задействовать, – рассказывает Владимир.

С введением этой «научной организации труда» работа поисковиков внешне стала мало отличаться от аналогичных полицейских действий. Сначала у родственников пропавшего берут заявление с разрешением на сбор и распространение информации и приступают к обзвону больниц, моргов и прочих учреждений, куда человек может попасть в беспомощном состоянии. Затем проводят опрос родных, знакомых, сослуживцев и вообще всех контактов, отрабатывают его обычные и последние маршруты, составляют психологический портрет и оценивают его эмоциональное состояние на момент пропажи. 

– Нам сразу важно понять психологию и привычки человека: куда он мог пойти, мог ли покончить жизнь самоубийством, – объясняет Владимир. – На этом этапе необходимо определить конкретные версии, чтобы не искать наугад. Обычно это значит, что по собранной информации выбирается направление поиска – либо эта пропажа связана с суицидом, либо с несчастным случаем, либо она имеет признаки криминала. И, конечно, теперь весь собранный нами материал мы сразу передаём в полицию. 

Отношения полиции и волонтёров наконец-то оформились официально

Отряд «Поиск – Иркутск» с этими нововведениями окончательно сформировался и обрёл структуру. Три человека составляют информационно-аналитическую группу, занимающуюся сбором и анализом информации и координацией бригадиров и информаторов. Несколько полевых бригадиров набирают волонтёров и разбивают их на мобильные группы, которые занимаются поиском и расклейкой ориентировок в районе исчезновения человека. 

– Вот помните случай, когда в Шелехове пропала Ульяна Алексеева,  девочка, которую нашли в карьере около садоводства? Нам позвонили слишком поздно – за полчаса до того, как её нашли. Её три сотни человек искали сутки, занимались хаотичной беготнёй. Уверен, что в этом радиусе небольшая мобильная группа нашего отряда нашла бы её за три часа, – уверен Владимир. 

Не сегодня завтра отряд «Поиск – Иркутск» получит официальный статус. Собраны и поданы в полицию на согласование документы для регистрации Иркутской региональной общественной организации «Поисково-спасательный отряд «Волонтёр – Иркутск». По области предполагается целая сеть таких объединений. В Братске продолжает работу организованный Александром Рудых отряд, состоящий из пятнадцати человек. В Ангарске и Шелехове организованы инициативные группы из 5–7 человек. Свои волонтёры появились в Нижнеудинске. 

– Всего в ассоциации по поиску пропавших детей сейчас состоят 64 региональных отделения – не только по России, но и в Украине, Белоруссии и даже в Китае.

– Причём здесь Китай?

– У нас двустороннее сотрудничество. Часто бывает, что в России распадается семья и отец без ведома матери увозит детей с собой в Китай, где он живёт и работает. За последние полгода зафиксировано два таких случая. У китайцев ситуация другая – ищут целые семьи. Бывает так, что к нам в страну китайская семья приезжает жить и работать и пропадает – обычно меняют контактный адрес, переезжают на другое место, кочуют по городам, их теряют на родине, начинают паниковать. Но подобных случаев у нас в области пока не было отмечено – это больше характерно для Владивостока и Хабаровска.

И, наконец, с начала этого года не только существование, но и возможную пользу иркутских поисковиков признало руководство ГУВД Иркутской области…     

«Новая метла» 

Начальник недавно созданного отдела взаимодействия с органами исполнительной власти и органами местного самоуправления областного ГУВД Константин Шейчик на 

вопрос, правда ли, что до сих пор у полиции было негативное отношение к волонтёрам, пожимает плечами:

– Отношение не было негативным. Раньше с волонтёрами работали отделы уголовного розыска по районам. Видимо, руководство не знало, что с ними делать, как взаимодействовать, на что они реально способны, как организовать обмен информацией…

Константин Шейчик: «Мы договорились, что будем сотрудничать в социально значимых случаях…»

Взаимодействие стало результатом прихода той самой «новой метлы», которая метёт по-новому. После августовской реформы системы МВД 2011 года в начале этого года в Иркутске был назначен новый начальник криминальной полиции и полиции общественной безопасности – Олег Кудинов. Он приехал из Новосибирска, где взаимодействие полиции с волонтёрами давно и успешно отработано. Было издано соответствующее распоряжение, и в начале весны полиция сама вышла на волонтёров с предложением о сотрудничестве.  

– Тогда мы договорились, что волонтёры будут брать открытую информацию с официального сайта ГУВД, размещать её на своей страничке «ВКонтакте», собирать добровольцев в группы и организовывать системный поиск в предполагаемом районе пропажи человека, – сообщил Константин Шейчик. – Харитонов обещал собрать в течение часа до 20–30 волонтёров.

Но уже на второй встрече, состоявшейся в конце апреля, Олег Кудинов распорядился слегка изменить эту схему – оперативности ради и по согласованию с руководством сотрудники дежурной части полиции, в которую поступило заявление о пропаже без вести, должны сами информировать отряд «Поиск – Иркутск». 

–  Что значит «по согласованию с руководством»?

– То есть руководство всё равно должно решать, в каких случаях привлекать волонтёров. Мы договорились, что будем сотрудничать в социально значимых случаях. На практике – когда пропадают дети. Сейчас это указание готовится, оно будет действительно на всей территории области. Но пока такой необходимости не случалось.

– Как же – «не случалось»? А девочка, которую убил шелеховский «маньяк-педофил»?

– Мы просто не успели их привлечь – её быстро нашли. Но именно в этом и есть проблема сотрудничества с волонтёрами – у них не всегда есть транспорт. То есть к поискам в Иркутске их привлечь просто, но когда нужно выезжать куда-то в ближайшие города – уже проблематично. Они испытывают недостаток в множительной технике: не на чем распечатывать ориентировки. Доходит до комичного – недавно руководство отметило Харитонова за его общественную деятельность в поиске пропавших людей. И решили наградить его принтером. Сейчас обсуждается вопрос о том, чтобы в случаях острой необходимости добровольцев довозил до места дежурный автобус полиции. Так что они постоянно находятся что называется «на низком старте».  

– Как будет проходить взаимодействие с волонтёрами?

– Ну например, пошёл человек выносить мусор и пропал. Волонтёров собирают в райотделе, обсуждают, есть ли признаки криминальной пропажи, если ушли несовершеннолетние – могли ли они просто загуляться. На основании  этого определяется район поиска, и они выходят на патрулирование. Есть психологический момент – если ушёл неблагополучный подросток, то мама может недоговаривать какие-то важные детали в разговоре с сотрудником полиции. Со штатскими она, возможно, будет более откровенна. 

Парадокс ситуации в том, что именно к моменту всеобщего признания волонтёрского движения оно переживает не лучшие дни. Сегодня в отряде активных членов – всего около десятка человек. По сути, составляют его всего трое основоположников – сам Харитонов, Фёдор Садовников и девушка Лена. 

– Добровольцы быстро выгорают:  постоянный негатив, люди пропадают, их часто находят мёртвыми. Много денег уходит на печать ориентировок, на траспорт, – признаёт проблему Владимир Харитонов. – Вы напишите, что нам нужны новые волонтёры.    

По состоянию на начало мая по области объявлены в розыск 195 человек. За тот же период найдены 176, из них 144 – из числа объявленных в розыск именно в этом году (остальные найденные – из числа тех, кто пропал в прошлом году). Из 195 пропавших – 51 несовершеннолетний. Из них 45 уже найдены.