Начальник по надзору за исполнением законов о несовершеннолетних Ольга Кошкарова признала, что достоверной информацией, как часто нарушаются права детей в Иркутской области, не владеет никто. Во-первых, потому что ребятишки часто не могут рассказать о том, что их обижают. Во-вторых, права детей во многих случаях нарушают именно те люди, которые обязаны их защищать, – родители и другие родственники. 

Больше всего от нерадивости взрослых страдают самые маленькие. По словам заместителя председателя правительства Иркутской области Валентины Вобликовой, только за первые три месяца нынешнего года в регионе погиб 101 ребёнок в возрасте до одного года. В большинстве случаев трагедий можно было избежать, младенцы скончались из-за недосмотра родителей. 

Всё больше детей решаются свес-ти счёты с жизнью и таким образом разрешить все проблемы. За весь прошлый год в регионе произошло 17 суицидов, а за три месяца нынешнего года таких случаев уже девять. Речь идёт об оконченных самоубийствах, если прибавить к ним попытки, картина получится ещё более удручающая. 

Смерть ребёнка – это крайняя ситуация, кричащая о том, что в семье происходит неладное. А сколько трагедий случается за закрытыми дверями! Например, в Ленинском рай-

оне Иркутска отец семь лет издевался над своими детьми. Самый родной человек выдирал ребятам волосы, заставлял долго стоять в одной позе, на скорость съедать горячий суп. Синяки у детей замечали педагоги, но «помощь» взрослых ограничивалась беседами с мамой, которая и сама терпела побои. При всеобщем молчании долгое время семья числилась как благополучная и в поле зрения специальных органов не попадала.

К сожалению, информированность чиновников о проблемах в семье не всегда спасает детей. Семья из Братского района пять лет состояла на учёте в комиссии по делам несовершеннолетних. За это время инспектор только один раз составил в отношении пьющего отца протокол об административном правонарушении, да и то производство по нему было прекращено. Когда в доме случился пожар, пьяный папа выскочил из дома и не побеспокоился о сыне. Как родитель объяснил позднее, он вообще не знал, что ребёнок вернулся с улицы домой. В итоге мальчик погиб в огне. 

Сегодня такими «страшилками» не удивишь не только полицейских, но и людей, не причастных к охране прав несовершеннолетних. Неудобно признаться, но, наверное, и мы, обычные люди, начинаем привыкать к плотному потоку новостей о том, что в одном месте ребёнок остался один в горящем доме, в другом – младенца избил сожитель матери, в третьем – девочку изнасиловал папа подруги. 

«Тема профилактики семейного неблагополучия настолько традиционна для наших проверок, совещаний, круглых столов, что, казалось бы, ничего нового сказать нельзя, – косвенно подтверждает ход моих мыслей уполномоченный по правам ребёнка в Иркутской области Светлана Семёнова. – Существует закон, который указывает чётко и ясно, что нужно делать в том или ином случае». 

Но не всё определяется регламентами и протоколами. Предположим, все формальности соблюдены, каждый ребёнок, состоящий на учёте, снабжён пухлой папкой необходимых документов. Стал ли счастливее от этого маленький человек, на которого распространяется забота органов? «Поток документооборота, который идёт вокруг семьи, часто намного превышает объём реальных действий, – говорит Светлана Семёнова. – Бывает, кажется, всё сделано, что требуется, а результат нулевой». Нулевой – значит, ребёнок остался без родительского попечения. Разумеется, не стоит сваливать всю вину на службы по работе с несовершеннолетними. Причины бывают разными. Например, в последнее время в сиротские учреждения попадает много детей из семей, не имеющих жилья. Решить эту проблему силами комиссии по делам несовершеннолетних невозможно. По мнению Светланы Семёновой, органам местного самоуправления нужно вменить в обязанность обеспечить жильём очередников, имеющих детей и находящихся в трудной жизненной ситуации. «Нельзя работать с семьёй, которая живёт в разрушенном или полуподвальном помещении. Мы можем ходить к ним хоть каждый день, толку не будет», – уверена детский омбудсмен.

И, напротив, нередки случаи, когда ребёнок попадает в приют или детский дом не потому, что все ресурсы исчерпаны, а потому, что так проще работать сотрудникам, стоящим на страже прав несовершеннолетних. Светлана Семёнова приводит недавний пример, выявленный в результате проверки: «Ребёнок помещается в учреждение как безнадзорный по акту. Все мы понимаем, что такая формулировка требует работы с семьёй. Приходит мама, рассказывает о своих проблемах, и в деле появляется заявление о том, что семья находится в трудной жизненной ситуации. Хотя эта ситуация ничем не подтверждается: если мать злоупотребляет алкоголем, это не значит, что она попала в трудную ситуацию. В завершение к первым двум документам добавляется акт органов опеки об оставшемся без попечения ребёнке. Я не понимаю, как можно говорить, что работа проведена, если в личном деле лежат лишь три этих документа».

Причины неблагополучия примерно 70% семей, попадающих в поле зрения специальных органов, – алкоголизм, наркомания, бедность родителей. «Мы привыкли работать с такими семьями. Мы знаем, как нужно приходить в семью, как разговаривать с мамами и папами, – отмечает Светлана Семёнова. – Достаточно часто теперь приходится сталкиваться с совершенно другими семьями – состоятельными, внешне благополучными, родители в которых не занимаются воспитанием детей. Насколько эффективно мы можем вмешиваться в эти семьи? «Не учите нас жить», – в таком тоне обычно разговаривают с сотрудниками родители. Порой мы даже зайти к ним в квартиру не можем».

Больших усилий уполномоченному стоило поставить на учёт родителей одного мальчика из начальной школы. Мама другого ученика подала заявление в полицию по поводу того, что её сына жестоко избили. Выяснилось, что ребёнок, который избивал, – типичный безнадзорный, несмотря на то, что его родители – обеспеченные люди. Мама занимается бизнесом, много работает, у папы новая семья, и воспитывать сына ему некогда. В итоге третьеклассник весь день проводит либо в школе, либо на улице. Стереотип, что неблагополучная семья – это семья бедная, неустроенная, надёжно закрепился в головах сотрудников «детских» служб. Семью, в которой ребёнок ухожен, имеет всё необходимое, никак не хотели брать в работу. 

«Нет однозначного ответа на вопрос, как должен поступать сотрудник, если благополучная внешне мама говорит: «Делайте с моим ребёнком что хотите, помещайте куда угодно, я не хочу его воспитывать, у меня новая семья». Как снежный ком растёт количество лишений родительских прав людей, у которых есть другие дети. Одних они воспитывают прилежно, а от других отказываются. Почему мы идём навстречу таким родителям?» – задаётся вопросом уполномоченный.

Светлана Семёнова обращает внимание специалистов на то, что в регионе не сформирована система поддержки семей, где родители – инвалиды, выпускники коррекционных школ, школ-интернатов. Эти люди не употребляют алкоголь, но их психическое здоровье не позволяет воспитывать собственных детей. Чтобы уберечь малышей от опасности, сейчас их просто забирают у родителей. Хотя большинство таких семей, по мнению уполномоченного по правам ребёнка, ошибочно относят к категории социального риска, и родители при умелом патронате вполне могли бы справиться с воспитанием.

Сегодня государству нечего предложить семьям, дети в которых употребляют токсические вещества и наркотики. Единственное место, куда по всем показаниям могут поместить ребёнка с зависимостью, – это психоневрологический диспансер. Открытым остаётся вопрос: насколько эффективна такая помощь. Светлана Семёнова предложила создать алгоритмы работы с разными категориями семей.