Свои люди – сочтёмся

В показаниях свидетелей и потерпевших бывшие милиционеры проходят исключительно как Дима, Лёша и Слава. Так по-свойски называли их наркоманы, с которыми оперуполномоченным уголовного розыска, отвечавшим в ЛОВД за борьбу с незаконным оборотом зелья, приходилось много общаться. Из материалов уголовного дела видно, что больные люди, которых сыщики разрабатывали как подозреваемых в преступлениях и использовали в качестве информаторов, были зависимы не только от наркотиков, но и от борцов с их распространением. В кабинете № 35 ЛОВД наркозависимые помощники оперов были частыми гостями. На суде свидетели поясняли, что Дима, Лёша и Слава расплачивались с ними дозами за различные услуги: помощь в проведении (или фальсификации) проверочных закупок, свидетельские показания (в том числе ложные) на суде, подписи в материалах (иногда сфабрикованных) проверок. Оперативники дали им номера своих сотовых телефонов и были так добры, что предложили обращаться, как только возникнет желание уколоться. 

Свидетель под псевдонимом Костя держал связь в основном с Вячеславом Камардиным. Тот сам частенько звонил своему наркозависимому протеже и просил сварить так называемую химку, привозил для этого необходимые ингредиенты – растворитель и коноплю. Платил за работу опием, но чаще отделывался обещаниями дозы. За химкой милиционер приезжал к своему рабу домой сам, каждый раз на другой машине, где его дожидались с порцией зелья какие-то люди. На следствии Костя уверенно заявил, что Камардин брал у него химку для личного употребления. «Это было видно и по поведению, и по внешнему виду, – пояснил свидетель. – Глаза у Славы часто были красные, как при наркотическом опьянении». С Алексеем Аникеевым сложилась насколько иная схема сотрудничества: тот предпочитал вызывать наркоманов к себе в кабинет, но «за оказание помощи» тоже часто расплачивался дозой. По словам свидетеля, обычно опер держал пакетик на рабочем столе, прикрыв его какой-нибудь бумагой. 

«Добрые» опера давали своим агентам возможность «подлечиться». Только те такую заботу не оценили и заложили своих благодетелей в наркоконтроле, а потом помогли собрать против них доказательства. Теперь «охотниками» стали сотрудники межрайонного отдела наркоконтроля, а «дичью» – офицеры транспортной милиции, неизменным остался только состав страдающих зависимостью участников «розыскных мероприятий». 

В марте 2010 года инвалид Ломов (фамилия изменена) пришёл к Дмитрию Дульцеву в кабинет, посидел на диване, перекинулся с сыщиком несколькими фразами, видимо, содержащими полезную информацию, и получил дозу опия – полиэтиленовый отрезок с ляпом 0,4 грамма. А выданную ему перед проверочной закупкой меченую купюру в 1000 рублей участник оперативного эксперимента сэкономил и вернул сотрудникам наркоконтроля в целости и сохранности, передав им и вожделенный ляп. Розыскное мероприятие было должным образом оформлено и позднее признано судом как допустимое доказательство. Свидетелем на процессе стал молодой коллега Дульцева: он сидел с ним в одном кабинете и между делом наблюдал, как работает старший, более опытный товарищ. Передача сыщиком наркотика Ломову в качестве премиальных за верную службу следствием и судом была расценена как покушение на сбыт. 

Через несколько дней после этого случая сотрудники наркоконтроля опять подловили милиционеров на сбыте опия – теперь сделка купли-продажи состоялась уже с использованием меченых купюр. Косте были выданы три тысячи рублей, и операция прошла без сучка без задоринки. Наркоман позвонил Дульцеву, который стоял возле центрального входа в здание вокзала вместе с Аникеевым, вручил одному из них деньги и вместе с ним подождал в рабочем кабинете, пока второй не сбегал за опием. На полиэтиленовом отрезке вещества коричневого цвета оказалось слишком много, милиционеры соскоблили для Кости на глазок 1,5 грамма, остатки спрятали в школьный пенал и убрали в стол. Этот пенал с опием в ту же ночь был обнаружен при обыске в рабочем кабинете Димы и Лёши, которые при этом присутствовали, скованные наручниками. Их привезли в ЛОВД под предлогом участия в совместных с наркоконтролем мероприятиях по задержанию подозреваемых, умолчав, что роль подозреваемых отведена им самим. На рабочем месте и в карманах блюстителей закона нашли кульки с порошкообразным веществом и полиэтиленовые отрезки с липким содержимым коричневого и зелёного цвета. Экспертиза позднее определила, что эти вещества представляют собой наркотики в ассортименте: здесь были запас гашиша, дозы гашишного масла, опия, марихуаны. При личном обыске Аникеева обнаружились и светящиеся купюры. 

Нет оружия и наркотиков – гони паспорт

Тогда же у него из кармана был изъят чужой паспорт – доказательство очередного факта превышения сотрудником уголовного розыска должностных полномочий. Выяснилось, что незадолго до этого Алексей Аникеев совершил незаконный личный обыск молодой женщины, которую встретил на улице. Потерпевшей стала некая Алла, которая в три часа ночи сошла с поезда и направлялась к подруге, живущей недалеко от вокзала. На свою беду она попалась на глаза Аникееву и Дульцеву. Те представились сотрудниками милиции, показали служебные удостоверения и поинтересовались, нет ли у случайной прохожей запрещённых предметов типа оружия или наркотиков. Ничего подобного у Аллы не было, в чём она и призналась. И тогда женщине предложили пройти в ближайший подъезд для обыска. Там ей было велено раздеться, снять обувь и носки. Сотрудники её «ощупали», как она выразилась позднее в суде, вывернули сумку, разбросали вещи по полу, высыпали кофе и забрали паспорт. Как обычно, Аникеев оставил номер своего сотового телефона и велел позвонить через пару дней. «Он сказал, что её паспорт ему сейчас нужен, а для чего, не говорил», – поясняла на допросе потерпевшая. Она призналась, что побоялась оказать сопротивление сотрудникам милиции, потому что знает: за это может быть наказание. Когда Алла позвонила Аникееву и спросила про свой паспорт, ей было предложено выкупить его за 2500 рублей. У женщины не было таких денег, и она стала торговаться с милиционером, предложила ему 500 рублей. Основной документ гражданина удалось выручить только после возбуждения уголовного дела в отношении сотрудников ЛОВД. Узнав об этом из местной газеты, Алла решилась обратиться в прокуратуру и рассказать, как её обыскивали в подъезде мужчины в погонах безо всяких оснований, без постановления суда или распоряжения следователя, без понятых. 

Был бы человек, а статья найдётся

В полном соответствии с этой поговоркой офицеры транспортной милиции, как установили следствие и суд, влёгкую возбуждали уголовные дела за преступления, которых не было. Выяснилось, например, что в марте 2010 года Дмитрий Дульцев и Алексей Аникеев склонили наркозависимого, которому был присвоен псевдоним Федя, передать меченую купюру в 500 рублей некоему Кабиру, торговавшему опием в доме по улице Кирова. Ханки у Кабира не оказалось, и он обещал позвонить, как только добудет наркотик. Но не успел: злополучная купюра была через несколько минут изъята при обыске квартиры. В тот же день Дульцев написал рапорт об обнаружении признаков преступления. А чтобы вернее засадить в тюрьму Кабира, ещё не успевшего сбыть наркотик, сыщик передал следователю главное доказательство его «вины» – дозу опия 0,3 грамма (для таких случаев у оперуполномоченных имелся некоторый запас «улик»). Естественно, все документы розыскного мероприятия были оформлены как положено. А для возбуждения уголовного дела их требуется немало: протоколы досмотра покупателя и автотранспорта, вручения денежной купюры, наблюдения за ходом оперативного эксперимента – хотя ни одно из этих действий не производилось. 

Благодаря полностью сфальсифицированному делу Кабира сначала задержали, а потом заключили в СИЗО, где он находился два месяца. На допросах потерпевший не отрицал, что сам употреблял наркотики и торговал ими вместе с сожительницей, принадлежащей к известному в Тайшете цыганскому клану наркосбытчиков Козловых. Но уверял, что того факта продажи дозы, за который его отправили за решётку, на самом деле не было. Уголовное дело в отношении Кабира прекращено в связи с отсутствием состава преступления в его действиях. Поскольку именно рапорт Дмитрия Дульцева стал поводом к незаконному возбуждению дела, суд признал лейтенанта виновным в очередном превышении должностных полномочий, на сей раз с причинением потерпевшему тяжких последствий – заключением под стражу. 

В ходе следствия на свет вылез также эпизод должностного преступления, совершённого Дульцевым в 2009 году. Тогда он тоже подверг невиновного человека уголовному преследованию, чтобы искусственно повысить показатели служебной деятельности. Алгоритм действий лейтенанта был всё тот же: он составил документы, фиксирующие ход и результаты проверочной закупки, которую никто не проводил. То есть совершил заведомо ложный донос на некую Бажениху, в квартире которой часто собирались наркоманы и алкоголики. На роль покупателя «дури» был избран на этот раз наркозависимый под псевдонимом Ларик, якобы купивший 0,6 грамма опия в квартире дома по улице Локомотивной. Вместе с материалами сфальсифицированного мероприятия сыщик передал начальнику ЛОВД и «вещдок» – дозу опия, будто бы проданную Баженихой. Затем «доказательства» обвинения по ст. 228.1 (сбыт наркотиков) ушли дальше по цепочке – в Следственный комитет. И закрутилось уголовное преследование – допрос Баженихи в качестве подозреваемой по трём эпизодам сбыта, вынесение меры пресечения в виде подписки о невыезде. Позднее Лариса по прозвищу Бажениха, превратившись из подозреваемой в потерпевшую, рассказала: она мирно пьянствовала дома с подружками, когда явились двое ментов. Они успели «только крутануться» по квартире, как тут же пришли следователь и понятые с обыском и обнаружили в кармане куртки на вешалке и в вазочке на полке меченые купюры, явно подброшенные: ну не было у «тёплой» компании денег, на бутылку-то не могли наскрести! Следствие установило: всё те же наркоманы, не читая, подписывали бумаги, которые им давали люди в погонах. И Ларик сознался, что у Баженихи ничего не покупал, а просто подмахнул какие-то документы по просьбе милиционеров. 

Впрочем, у 24-летнего Дмитрия Дульцева были и другие мотивы для совершения преступлений. В декабре прошлого года он предстал перед Тайшетским городским судом ещё и по факту покушения на кражу группой лиц по предварительному сговору: вместе с подельником распилил рельс и уже погрузил его в машину, но был пойман на месте преступления стрелками ведомственной охраны. Младший оперуполномоченный не растерялся: он показал охранникам своё служебное удостоверение и заявил, что вывоз рельса производится на законных основаниях под его непосредственным контролем как сотрудника органов внутренних дел. Тайшетский суд приговорил его за это преступление к трём годам лишения свободы условно. 

Кукловоды в погонах 

Как рассказал старший помощник Восточно-Сибирского транспортного прокурора по взаимодействию со СМИ Владимир Сазонов, случаи фальсификации преступлений ради того, чтобы повысить показатели служебной деятельности, отнюдь не редкость для сотрудников линейных отделов внутренних дел. Такие факты прокуратура вскрывала и у милиционеров, служивших в дореформенное время, и уже после смены вывески – у полицейских, благополучно прошедших кадровые чистки и доказавших вроде бы свою безупречность. В теории одной из главных задач затеянной в стране реформы МВД было формирование новой системы оценки деятельности сотрудников: во главу угла теперь должны ставить не «палки», не статотчётность, а уровень удовлетворённости граждан работой полиции. 

На практике же мало что меняется. К примеру, полтора года назад чуть было не оказались за колючей проволокой слишком ретивые сотрудники ЛОВД на станции Усолье-Сибирское. Городской суд прекратил в связи с деятельным раскаянием уголовное преследование бывшего начальника ЛОВД Валерия Кузнецова и его подчинённого, оперуполномоченного уголовного розыска Ивана Шлапака. Органы предварительного следствия обвиняли их в превышении должностных полномочий, служебном подлоге, заведомо ложном доносе с целью инсценировать преступления и искусственно повысить показатели работы. 

Выяснилось, что ещё в 2009 году Валерий Кузнецов дал Ивану Шлапаку указание найти подходящего человека на роль взяткодателя и привести к нему в кабинет для инструктажа. Подчинённый с заданием успешно справился: уговорил знакомую поучаствовать в «спектакле». Об искусственных доказательствах мнимого преступления позаботился сам начальник ЛОВД, который отвёл себе роль неподкупного стража порядка: «взяткодателю» были переданы две купюры номиналом 1000 рублей. Кузнецов заранее провёл репетицию с женщиной, согласившейся под видеокамеру предложить ему эту мзду, чтобы её не привлекали к административной ответственности за якобы выявленное Шлапаком административное правонарушение – осуществление предпринимательской деятельности без государственной регистрации. Уже спустя несколько дней в Иркутский следственный отдел Восточно-Сибирского СУ на транспорте были направлены сфальсифицированные результаты «оперативного эксперимента», зафиксировавшего «дачу взятки», вместе с постановлением за подписью Кузнецова для возбуждения уголовного дела. А в мировой суд ушёл подложный протокол об административном нарушении, и добровольной помощнице милиционеров вкатили 500 рублей штрафа за якобы незаконную предпринимательскую деятельность. 

«Служебное рвение» бывших милиционеров было оценено Усольским городским судом как «подрыв авторитета правоохранительных органов; дезорганизация работы следствия и суда, которым пришлось разбираться в несуществующем преступлении; незаконное привлечение судом к административной ответственности; существенное нарушение прав и законных интересов гражданина, охраняемых государством». 

Старший помощник Восточно-Сибирского транспортного прокурора Артур Салимов, выступавший на процессе в качестве государственного обвинителя, поддержал ходатайство защитников о прекращении уголовного преследования бывших стражей порядка в связи с деятельным раскаянием. «Это правомерно, – говорит он, – ведь признавшие в полном объёме свою вину и раскаявшиеся подсудимые были к тому времени уже уволены из органов правопорядка и социальной опасности не представляли. Один из обвиняемых к моменту принятия судом решения работал таксистом, другой тоже устроился в частную фирму. Оба они осознают последствия прекращения дела по нереабилитирующим основаниям». 

Уголовное дело, завершившееся постановлением суда вместо обвинительного приговора, первоначально кроме инсценировки взятки содержало ещё несколько эпизодов, в причастности к которым подозревались сотрудники ЛОВД на станции Усолье-Сибирское. Они, оказывается, пытались также показать себя ярыми борцами с наркосбытом. Но вместо того, чтобы искать и ловить реальных преступников, милиционеры заставили поработать на показатели раскрываемости зависимых от них людей – бездомных наркоманов, болтающихся на вокзале бичей. Отвезли их на конопляное поле и установили задание по сбору наркосодержащего растения. Потом с ношей, издающей специфический запах, привезли на вокзал, где и задержали с запрещённым грузом, возбудив уголовные дела по ст. 228 УК РФ (незаконное приобретение, ношение, хранение наркотиков). До суда эпизоды с коноплёй так и не дошли: их пришлось прекратить, поскольку возникли сложности с потерпевшими. Некоторые из привлечённых на сбор «травки» наркоманов, пока шло следствие, успели скончаться от своей болезни, другие подались в бега. Отыскать бомжей, поработавших ради улучшения показателей по борьбе с преступностью на конопляной ниве, оказалось очень сложно.

Фигурантами прекращённого уголовного дела были милиционеры. Но сейчас подобное расследуется по фактам, выявленным Восточно-Сибирской транспортной прокуратурой в соседнем регионе: заместитель начальника ЛОВД на станции Забайкальск передал своему знакомому два патрона, чтобы тот «добровольно» сдал их в полицию и сказал, будто они принадлежали умершему отцу. И хотя в возбуждении уголовного дела было отказано «в связи со смертью лица, совершившего преступление», материалу проверки присвоили номер, фиктивное нарушение Уголовного кодекса поставили на учёт как раскрытое. 

«В работе транспортной полиции есть своя специфика, – поясняет странную «творческую активность» сотрудников Артур Салимов. – Довольно сложно раскрыть преступление, совершённое в поезде дальнего следования, к примеру, когда и потерпевшие и свидетели – жители других регионов. В то же время руководство требует показателей, отчётность в органах МВД никто не отменял. Вот полицейские и начинают сами придумывать и инсценировать преступления – это ведь куда проще, чем раскрывать и расследовать настоящие беззакония».