«Переверните чашку, из которой вы пьёте, и если на её дне есть штамп со словом «Хайта», значит, чашка изготовлена на Хайтинском фарфоровом заводе, расположенном на реке Белой, недалеко от станции Половина…» – так начинается статья о заводе в «Восточно-Сибирской правде» 1957 года. Фабрика «Сибфарфор», а позже – Хайтинская фарфоровая, стала наследником знаменитой дореволюционной фарфоровой фабрики братьев Переваловых в Мишелёвке, фарфор которой особо ценился из-за уникальных свойств местной глины и специального состава массы (фирма «Фарфоро-фаянсовая фабрика торгового дома Переваловых» работала на весь восток России). «Вы же не видели, какой бывает фарфор! – директор Ангарского музея часов Нина Крылова осторожно берёт в руки чашечку переваловской фабрики. – Он на просвет прозрачный, а изнутри хорошо видно рисунок».

«Иркутской окружной организации ВКП(б) от рабочих Сибфарфора», – гласит надпись на большой фарфоровой чернильнице. «Она некомплектная, – говорит усольчанин Андрей Наширбанов, собирающий собственную коллекцию с 2008 года. – Тут ещё подставка должна быть и стаканчики». В этот четверг в Ангарском музее часов коллекционер открыл выставку хайтинского фарфора из собственного собрания. На выставке представлено 327 предметов. Андрей признаётся: он полюбил фарфор 40–60-х годов 20 века, время расцвета советского фарфорового искусства. Фабрика много раз меняла названия, это видно по разнообразным клеймам, но уже в 1950 году промартель «Хайтинский труд» (так она тогда называлась) выпускала продукции на 200 тыс. рублей в год, а художники освоили 36 видов художественной росписи. 

«Прежде чем попасть на полки магазинов, чашка прошла десятки рук. Белую глину – каолин, из которой она сделана, до мельчайшего порошка измельчали на шаровых мельницах, пропускали через магнитный сепаратор и тончайшие фильтры, – рассказывается в репортаже «Восточки» в 1957 году. – Из формовочного цеха чашка вышла серой и неприглядной и только после обжига в газовой печи засверкала белоснежной глазурью. Цех живописи. На широких полках стоят тысячи всевозможных фасонов чашек, блюд, кувшинов, цветочных ваз, супниц. Здесь, за длинными столами, освещёнными лампами дневного света, работают живописцы». В коллекции Андрея Наширбанова есть экземпляры 40–50-х, которые иначе как произведениями искусства не назовёшь. На округлом боку сосуда тончайшими мазками воспроизведена картина «Богатыри» Васнецова. А на соседнем – «Утро в лесу» Шишкина. Некоторые мастера 1950-х, к примеру, Пётр Галаганов, расписывавший кувшины копиями картин Шишкина, начинали с подсобных рабочих, а затем становились профессиональными художниками и гравёрами. 

Какие только эскизы они не делали! Была целая серия фарфоровых предметов, посвящённых Александру Пушкину: на чайнике портрет самого поэта, на блюдах и чашках – герои его произведений. «Многие экземпляры делались вручную, роспись тонкая, очень красивая. – Андрей любуется своими сокровищами. – Нежная роспись, просто завораживает!» «50–60-е годы для советского фарфора – это золотой век. Художники переживали взлёт, особенно красивы послевоенные изделия. Люди так соскучились по красоте, что даже в посуде чувствуются цветы радости, возрождения. А посмотрите, какой фон росписи – светлый, радостный», – добавляет Нина Крылова. «На Хайтинской фабрике вообще во все времена было очень много отличных мастеров, существовала своя художественная лаборатория», – Андрей Наширбанов ведёт нас к следующей витрине. Тонкая золотая «сеточка» покрывает чайник, струящиеся нити золота стекают вниз под пышным букетом цветов – эта роспись называется «Русский платок». Возможно, она принадлежит руке знаменитой хайтинской художницы Раисы Алёшиной, но достоверно это неизвестно. Иногда по форме рисунка, изображению цветка можно определить автора. К примеру, живописцу Егорову удавались очень лёгкие, воздушные розы. 

Хайтинские мастера любили делать именные изделия. Чашку, блюдо, чайник подписывали для конкретного человека или даже делали его портрет. Со временем такая чашка становилась семейной реликвией. В коллекции Андрея Наширбанова есть фарфоровый сосуд с изображением лыжницы. Женщина, жительница Мишелёвки, когда-то занималась лыжными гонками, и в честь её очередной победы мастера сделали такой подарок. Есть и загадочные портреты. На одной из кружек изображён неизвестный военный, на его плечах – погоны, введённые, как известно, в 1943 году. А клеймо – довоенное, «Сибфарфор». И форма кружки довоенного образца. Вероятно, заготовка была более ранней, а расписали её уже в военные годы. Андрей показывает подписной сервиз 

1980-х. На каждом предмете надпись, сделанная в подарок определённому члену семьи к особому празднику: 8 Марта, Дню Советской армии, окончанию 10 класса. Каждую чайную пару дарили в свой срок, и семья собирала сервиз несколько лет. Предметы были довольно дорогими – одна кружка стоила 6 рублей 50 копеек (для сравнения: в те времена бутылку водки можно было купить за 3 рубля 62 копейки). 

Узнаю чайник с богатырями, который стоял у бабушки в стареньком серванте. «Это популярный подарок 70–80-х годов, такие чайники были во многих семьях, – говорит коллекционер. – Эскизы делал художник Владимир Чертков, а уже потом выпустили целую серию посуды. Видите, к чайнику прилагалась большая кружка, на литр чая». Рядом – целый набор кружек со знаменитой хайтинской надписью, берущей начало ещё до революции, с завода Перевалова: «Напейся не облейся». Группа олимпийских мишек – Хайта в конце 1970-х получила специальный государственный заказ на олимпийскую символику. К чемпионату мира по хоккею с мячом в 1986 году появилась и фарфоровая нерпа, был спецзаказ и для Иркутской чаеразвесочной фабрики – маленькие ёмкости с изображениями этикеток чаёв, выпускаемых «чаеразвеской». Всего ассортимента, что выпускал завод, собрать просто нельзя. В 1961 году, к примеру, появилась пепельница «В космос» – в виде ракеты, взмывающей в небо. 

Андрей свою коллекцию пополняет за счёт интернет-площадок, в комиссионных магазинах. Иногда экземпляры приходят из обычного сарая. «Бывает, что люди просто не знают, что у них в чуланах валяется. Одну из тарелок я вытащил из грязи. Я не преувеличиваю – именно из грязи, – говорит коллекционер. – Сейчас я подошёл к этапу, когда простые, распространённые хайтинские вещи уже почти собраны, хочется найти уникальные экземпляры из переваловской коллекции. Это непросто. Распространённая хайтинская вещь может попасться раз в год. А уж переваловская выскочит раз в 10 лет, и такое бывает». Один из самых любимых экспонатов Андрея – ваза к 70-летию Октября, расписанная художницей Станиславой Лозинской. Надпись гласит: «Царству рабочих и крестьян нет и не будет конца!»

В советское время Хайта в год выпускала 25 млн. экземпляров посуды, в 1964 году, к примеру, посуда поставлялась в 18 областей Советского Союза. Однако с 2004 года завод закрыт. Говорят, печи разобраны, зато работает лесопилка. Теперь любое произведение завода – это историческая ценность. В своё время основную коллекцию фабрики сумели вывезти в Иркутский областной художественный музей. Собирают посуду Хайты коллекционеры Иркутска, Усолья-Сибирского, Черемхова. На выставке можно проследить всю судьбу некогда знаменитого сибирского фарфора – от переваловского блюда с надписью молодожёнам, ещё с «ятями» и «ерами», до плохонько раскрашенных кружечек, на дне которых клеймо «Сюрприз». «Сюрпризы», «Водолеи» – кооперативы с самыми разными названиями появились на базе затухающей фабрики в 1990-х. Оттуда же, из 1990-х, как полагает коллекционер, вероятно, идут «образцы эротического искусства», представленные на выставке. Помощник Андрея, очень много знающий о хайтинском фарфоре, – его жена Марина. «Без неё никакой коллекции не было бы», – признаётся Андрей.