В прошедшем году Иркутский ТЮЗ вместе с Домом литераторов при участии творческих организаций, Союза композиторов и Союза художников, в рамках проекта при поддержке губернатора и правительства Иркутской области «Деятели культуры и искусства – жителям Иркутской области» подготовили и провели цикл литературных вечеров под названием «Валентин Распутин: “Иркутск с нами”». В этих вечерах соединились несколько муз: писатели выступали со словом о Распутине, актёры представляли отрывки из спектаклей «Последний срок», «Прощание с Матёрой», сценической версии рассказа «Рудольфио», исполняли песни на слова иркутских поэтов и музыку иркутских композиторов.

Вечера удались и в областном центре, и в городах Ангарске, Усолье-Сибирском, Шелехове, посёлке Анга. Залы были полны, и после выступлений слышалось одно пожелание: «Приезжайте ещё!».

Устроители вечеров сами не ожидали такого успеха. А он легко объясним, и не только удачно составленной композицией, но и, во-первых, непреходящим интересом к творчеству Распутина, во-вторых, разнообразием приёмов в подаче материала: писательское слово о Распутине, инсценировки его рассказов и повестей, музыка и песни, рождённые на той же земле, что и произведения писателя. Естественное, а потому и гармоничное получилось обрамление. Ожидаемый результат (а он, как мне известно, прописывается в проектах), думаю, достигнут сполна: произошла встреча с творчеством писателя, имеющего нравственное влияние на читателя. И это можно почувствовать, наблюдая, в какие моменты действа зал особенно затихает.

Сценическая версия рассказа «Рудольфио» выросла в самостоятельный спектакль, и он идёт в нынешнем сезоне с последующим обсуждением. Юные зрители – школьники старших классов и студенты, их преподаватели и те, кто работал над спектаклем, размышляют о постановке и не только о ней. Как правило, возникает разговор о литературе и жизни, о месте в мире каждого из нас, о вечно волнующих вопросах добра и зла, и это помогает подростку пристальнее вглядеться в себя и собственные поступки.

Премьерой сезона стала ещё одна сценическая версия по мотивам произведений  Распутина «Век живи – век люби». В её основе – рассказ, давший название спектаклю, и повесть «Вверх и вниз по течению». Спектакль показал, что погружение театра в мир большого писателя продолжается и театру это интересно.

Прежде всего отмечаешь бережное отношение режиссёра-постановщика, заслуженного работника культуры РФ Виктора Токарева к прозе Распутина. Прозе, в которой красочность языка, образное высказывание, тонкость чувства и глубина мысли преобладают над динамичностью событий. Выразить на сцене это непросто. 

Происшествие в рассказе на первый взгляд очень простое. Пятнадцатилетнего паренька взяли в тайгу по голубицу, а он упрятал в рюкзак не то ведро, в которое можно брать ягоду. Однако же происшествие не сводится к тому, что после трудного пути и урожайного сбора эту ягоду пришлось выбросить. Оно много больше, потому что вбирает в себя потрясение подростка от встречи с нетронутой тайгой, его новое ощущение себя, узнавание двух своих спутников, и мы, читатели и зрители, всё это узнаём и открываем вместе с ним – и вместе с театром.

Перед нами Саня, жаждущий самостоятельности, счастливый оттого, что идёт в настоящий взрослый поход далеко в тайгу. Это его первая радость. Вторая – он, хоть и тяжко идти, не отстаёт от Митяя, опытного ягодника, и даже оказывается выносливее другого спутника – дяди Володи. Третья радость, и она огромна, – мир тайги, открывшийся Сане. Кстати, пейзажные виды на экране – неплохая находка, вот только экран просится на всю ширину задника: зритель сразу захвачен мощной красотой байкальской природы и хорошо понимает, какой восторг охватывает Саню, когда с вершины горы открылся ему «необъятный простор в тёмной мерцающей зелени»… И солнце, и день, и море нетронутой ягоды… И – непонятный, неожиданно ранящий мир людей…

Артист Евгений Старухин достаточно точно передаёт настроение своего героя в разные моменты. На чей-то строгий взгляд это может быть выражено рельефнее, но надо сохранить застенчивость в характере. По мне, так лучше в этом спектакле недоиграть, чем переиграть. 

Саня, как и его отец, доверяет Митяю – внешне грубому, выбившемуся, по словам бабушки, «из круга». Вместо имени он носит кличку, а его отношения с людьми строятся на одном: занять деньги – выпить, отдать – чтобы опять занять и опять выпить, да ещё эта привычка пугать людей тюремными историями про себя… Но Саня видит: Митяй в тайге как рыба в воде, он сноровист, проворен, весел. Он разговаривает с бурундуком, как со своим знакомцем, и это, похоже, ему приятнее, чем, например, разговор с дядей Володей, которого он почему-то всё время подначивает…

Таким и представляет заслуженный работник культуры РФ Владимир Безродных своего персонажа, разошедшегося с людьми, но близкого природе, понимающего её, деликатного по отношению к ней и потому нетерпимого к фальши. Вполне понятно, почему Саня не боится его, в отличие от дяди Володи, который, попав по маршруту Митяя в полосу бурелома, испуганно озирается: «Ты что это?.. Ты куда нас?».

Заслуженный артист РФ Николай Кабаков актёр многоплановый, он легко, уверенно и в целом верно ведёт свою роль. Между его персонажем – дядей Володей – и Митяем идёт какой-то скрытый спор. В тайге характеры проявляются ярче и быстро выясняется, кто чем дышит. Если у Митяя и Сани первозданная природа вызывает восторг, то у дяди Володи одну лишь усталость и раздражение. Оказывается, не каждый способен забыть об усталости, а значит, и о себе при виде прекрасных склонов, бескрайнего неба, шалаша, уютно прикрытого огромным кедром. « – Вот это да-а! – ахнул Саня… – От и до, Санёк, а?! – крикнул ему Митяй. – Запоминай – во сне потом будет сниться!» В то время как дядя Володя с кряхтеньем и без всяких эмоций усаживается на камень. Увидев в его руках совок, Митяй вызывает его на спор, что руками наберёт быстрее: «Чего её совком драть, когда ягода такая?!» Но тому главное – добыть побольше и унести, ко всему остальному он равнодушен. Однако тон Митяя, с поддёвкой, его злит. Увидев Санино оцинкованное ведро, дядя Володя берёт его на заметку и, выбрав момент, пускает в ход, словно козырь, чтобы доказать своё превосходство: «Учить вас надо. И парень всю жизнь помнить будет», – говорит он безжалостно. Однако возвышение в собственных глазах становится одновременно падением в глазах других. 

Таким образом, Саня вынес из тайги только духовную радость встречи с ягодными местами, материальное вознаграждение – голубицу – пришлось выбросить. Он пережил и счастье, и боль, и урок.

Очень хороши в спектакле голубичные хороводы в исполнении детской студии пластики и танца «Мотылёк» – они как сказочное видение перед глазами заворожённого подростка.

По принципу контраста заповедной природе Байкала развивается в спектакле тема утраты этой природы после затопления лесов и полей Приангарья водами рукотворного Братского моря. Представлена жизнь посёлка, образованного из переселенцев. Люди стараются приспособиться, но тоскуют по прежней жизни, крепкому строю и ладу старинной сибирской деревни, где были праздники и ледоход на реке, сенокос, когда привыкли дружной работой добиваться достатка.

Виктор, герой повести «Вверх и вниз по течению» (артист Вадим Карионов), не может душой принять перемен. Он рад видеть родных, но не увидел родных мест. Не стало Ангары, не стало и чистой у берега воды – её надо черпать на глубине с лодки. Тревогу вызывают нравы жителей посёлка, ждущих теплоход совсем не так, как ждали когда-то пароход: теперь больше интересуют ящики с пивом…

В сценах встречи теплохода, встречи Виктора с родителями, застолья, пляски, зрелищных, но проникнутых мотивом утраты, ощущается грусть и предчувствие ещё более горьких перемен, чему нынешний зритель стал свидетелем…

Виктор не задерживается в родительском доме, который перестал быть тем, чем был раньше.

Две темы спектакля отразили две линии изображённого Распутиным единого сибирского природного и человеческого мира: восхищение его богатством и утрата этого богатства. 

Театр взял на себя большой труд по воплощению прозы Распутина на сцене. И многое получается. Обнадёживает стремление не упустить из виду не только диалоги и сцены, которые можно извлечь из текста, но и размышления писателя о важнейших вопросах бытия. Пути, собственно, всего два: или перелагать язык прозы на язык драматургии, создавать театральные сценарии, лишь частично привязанные к авторскому тексту, или создавать композиции с включением голоса автора или героя-повествователя. Тогда сцен будет меньше: чтение возьмёт на себя «непереводимые» на сценический язык места. Мне ближе второй путь. Просто надо ответить на один вопрос: что главное для театра во встрече с писателем Распутиным? Сконцентрироваться на его невероятно ёмком, отточенном, соединяющем эпохи слове или попытаться составить по сюжетам нечто неопределённо-среднее, с уклоном, например, в сибирскую экзотику? Уже ясно, что ухищрения с вкладыванием авторского текста в уста героя далеко не всегда оправданны – они разрушают образ этого героя. Можно посоветоваться и с автором.

Затраты на поиски непременно окупятся, если у театра сохранится настрой не на подгонку прозы Распутина к театру, а на восхождение театра к прозе Распутина всеми возможными театральными и близкими к театральным способами. 

Такая надежда у меня есть.