Когда старший советник Корейша приоткрыл двери в кабинет губернатора, тот как раз объяснялся с жалобщиком, наделавшим вчера много шума в управлении.

– Разумеется, что я строго спрошу с канцелярии: никакие насмешки над посетителями совершенно недопустимы, в особенности если это касается целых обществ. – Статский советник Юган чуть покосился на дверь и кивнул, давая тем самым знак войти. – А чтобы совершенно уже исключить недоразумения, поручу ваше дело опытному Корейше. Вот, кстати, и он, знакомьтесь. 

– Кто ж не знает Тимофея Павловича? – расплылся в улыбке жалобщик, кажется, окончательно отпуская обиду.

– Вот и хорошо. Он лично примет у Вас уставные документы, подправит, если потребуется, и подготовит положительный отзыв. И в ближайший же вторник мы зарегистрируем ваше общество. То бишь как его?

– Общество вегетарианцев, – с готовностью отвечал посетитель, и губернатор едва удержал улыбку – так не вязалась с названием рыхлая фигура господина.

Плюсы и минусы естественного деления

«Кого мы только не регистрировали за последние десять лет! – погрузился в раздумье губернатор. – Тут и Общество хоругвеносцев, и Общество бесплатных библиотек, а теперь пришла пора вегетарианцев. Даю голову, что настроили себе невыполнимых планов, а полагают их совершенно реальными. Месяц-полтора ещё помечтают – и по дачам разъедутся. К октябрю соберутся и опять помечтают, а там уж и выяснится: год к концу, а так и не тронулись с места. Рядовые члены начнут возмущаться правлением, а правление – рядовыми членами, ну а годика через два или три непременно разделятся. И будет у нас уже не одно, а два Общества вегетарианцев, как есть уже два общественных собрания и два Общества охотников. Право, очень забавно, когда солидные, образованные господа никак не могут договориться. Или не хотят? Общество «Знание» не успело образоваться, а уже и рассорилось из-за выборов членов правления. Потому что сформировались уже коалиции, и каждая претендует на власть. И на общих собраниях у них всё как в плохой политической пьесе – с демонстративными выходами из зала, подковёрным голосованием и громкими разоблачениями. Теперь и работать-то уже некому – все пустились в выяснение отношений. Недавно «Сибирь» как о большом достижении написала, что «наметился путь если не к примирению, то к сближению двух Обществ охотников: в сезон текущего, 1914 года устраивается общий стенд для пулевой и дробовой стрельбы на охотничьей даче Каштак. Для заведывания дачей и стрельбами назначена согласительная комиссия из членов обоих обществ». Дай-то Бог, конечно, но вот Корейша не верит в возможность настоящего примирения, а Корейша мудрый, он ещё в 1905-м доказывал: нарождающиеся общества – это лишь результат естественного деления клеток молодого общественного организма. Он растёт и, возможно, умнеет, но, конечно же, не так быстро, как нам хотелось бы.

– И ведь время показало, что Вы были правы, Тимофей Павлович, – признавал губернатор в минуты хорошего настроения. – Из всех зарегистрированных нами обществ только два избежали раздоров. Да и то потому лишь, что оба возглавляют чины губернского управления. Кстати, их могло быть и три, если б вы этого захотели. 

– Упаси меня Бог! – картинно закрывался руками Корейша, но он, конечно, лукавил. Был, был соблазн если не возглавить солидный клуб, то уж во всяком случае войти в члены правления. Вот, к примеру, не так давно зарегистрировался Иркутский национальный клуб; все старшины – солидные господа, арендовали особняк Жбанова на Большой, а на лето сняли дополнительное помещение в Интендантском саду, то есть, собственно, в двух шагах от губернского управления. Тимофей Павлович даже начал уже примеряться, как славно бы приходить туда на обед, а также и вечером, для неспешной беседы. Но всё-таки не решился он вступить в этот клуб, хоть и звали, конечно, раза два или даже три. «Что же Вас так смущает-то»? – допытывался один давний знакомый, а Корейша отмалчивался – не мог же он так прямо сказать, что негоже ему, порядочному человеку, статскому советнику, оказаться в одной компании с проворовавшимся Голеневым. Да, за руку его не схватили, конечно (и жаль), а только всем памятно, как сбежал он четыре года назад из городской управы, не передав и бумаг. И вообще, надо бы посмотреть ещё, как пойдут в этом клубе дела, а то ведь как старшинам отчитываться, так и выходят на поверхность растраты общественных денег. Так, не дай Бог, и здесь! Ну а тогда каждый может спросить: «А Тимофей-то Павлович почему не смотрел?! Он ведь как-никак самый старший из помощников губернатора».

Эффект Суфтина

Ещё Корейша одно время присматривался к Обществу народных развлечений. Дело-то очень важное, и губернатору очень бы хотелось за ним приглядеть через надёжного человека. Но покуда Тимофей Павлович примерялся, выплыл господин Суфтин и с ходу возглавил правление. А соревнование с Суфтиным означало бы соревнование с его внушительным портмоне: в короткое время правление общества задолжало своему председателю 14 тысяч рублей! Причём две трети этой суммы он заведомо и прощал, требуя взамен одного – полного, исключительного повиновения. 

Трудно предположить, почему Суфтин так «запал» на общественную работу, но в конце концов состоятельный человек ведь имеет право и на каприз, полагал Корейша. Однако правление Общества народных развлечений рассудило иначе. Сначала было просто молчаливое сопротивление, когда же закончились все отпущенные диктатором деньги, пала и сама диктатура. Правда, рядовые члены общества, часто пропускающие собрания, мало прониклись этим событием. Суфтин же выглядел насмерть обиженным и между прочим заявил, что, к сожалению, он не сможет уже отдавать занятиям обществом столько сил. Члены правления много иронизировали на этот счёт, но оказалось, что зря: все их попытки «активизировать членов общества» привели к тому, что на собрание явился один-единственный человек. И предложенные правлением программы народных гуляний вызвали исключительную критику в прессе, а один из корреспондентов прямо написал, что без Суфтина оно давно бы уж рухнуло. И что «дух Суфтина продолжает незримо витать над Обществом народных развлечений». 

Прозябало и многочисленное мещанское общество Иркутска. Ревизия обнаружила на десятки тысяч рублей недоимок, частью и безнадёжных, потому что многих из недоимщиков уже не было в живых. Самое же неприятное, что список должников возглавляли староста и член мещанский управы. Первый объяснял неуплату своей забывчивостью, а второй и вовсе заявил:

– Сколько ж можно платить-то? Ведь мне уж в прошлом году шестьдесят лет исполнилось! Я и брата своего от всякого долга освободил, потому как он тоже пожилой человек. Староста? Нет, он в этом мне не препятствовал. Очень ему некогда, потому как с 1912 года ещё думает, как оприходовать большую сумму общественных денег. Трудно это, особливо когда деньги потрачены.

Список Варушкина

– Господа, а ведь я знаю, как нам выправить эти общества, – с шутливым выражением объявил Андрей Андреевич Ольшанский, губернский чиновник, заведующий губернской типографией и губернскими же «Ведомостями». – Нужно командировать туда с десяток совершенно посторонних людей, то есть не мещан, не родственников и вообще не иркутян. В сущности, и Общество приказчиков держится потому лишь, что в него волей случая затесались совершенно посторонние люди: чиновники, владельцы предприятий, купцы. С точки зрения уставных документов это есть безусловное нарушение, однако же с точки зрения здравого смысла – абсолютно оправданный шаг. Не случайно и мы, и приказчики закрываем на это глаза. 

– Мы закрываем глаза совсем по другой причине, – не согласился Корейша, – то есть, собственно, потому, что приказчиков очень много и нужно же их как-нибудь регулировать. Так же и с мещанским обществом. Что до всех остальных, то они не более чем забава, каприз, короткая вспышка самолюбия. Ну, нет у нас столько обывателей, готовых отдавать свои вечера абстрактной общественной работе. Если хотите, я вам и больше скажу: у нас и общества как такого уже нет – так, отдельные группки, оппонирующие друг другу. Грех сказать, но мы ведь и памятник графу Сперанскому установить не смогли, хоть ещё четверть века назад об этом состоялось решение думы. 

– Что там, кстати: денег собрали мало? – заинтересовался Ольшанский.

– Денег более 20 тысяч собрано, и на них давно уже можно было сделать что-то приличное. Только нам ведь просто приличного мало, а нужно, чтобы каждому этот памятник непременно понравился да чтобы был непременно дорогой. Вот и направляет городская управа подписные листы каждый год по новому кругу. А он ведь вовсе не нов, этот круг, а весь исхожен – надо ли удивляться, что подписные листы возвращаются чистыми. Погодите, дотянем до того, что никто уж не будет помнить в Иркутске, кто Сперанский такой и что он для нашего города сделал!

– Зачем же так мрачно, Тимофей Павлович? – чуть не взмолился Ольшанский. – Никогда не поверю, что в Иркутске не установят памятник Сперанскому: если есть площадь его имени, значит, будет и соответствующая скульптура. 

Но Корейша лишь устало вздохнул. И стал думать о том, как бы через губернатора повлиять на полицмейстера Варушкина: пользуясь дарованной ему властью, тот парализовал всю работу лекционной комиссии общедоступных курсов. Конечно, в своё время активисты поторопились и записали в проект устава, что курсы работают в рамках средней школы – вот под этим предлогом полицмейстер Варушкин и запрещает что ему только заблагорассудится, даже в лекции о радии усмотрел «нарушение границ». То ли этот Варушкин перестраховывается, то ли он просто плохо образован – Бог весть, но губернской власти это явно вредит. И, конечно, хорошо бы так прямо и сказать губернатору, но у губернских чинов нет привычки ходить короткой дорогой. Вот если бы кстати в разговоре пришлось…

И пришлось: Иркутское мусульманское благотворительное общество прислало ходатайство разрешить использовать ипподром для сабантуя 26 мая. Прилагалась и программа этой благотворительной акции, так превосходно составленная, что могла послужить для доклада об удачных примерах общественной деятельности. А уж от удачных примеров легко перебрасывался мосток и к неудачным, а стало быть, и к Варушкину. Коротко говоря, Корейша воспользовался моментом и, войдя к губернатору, просто запел соловьём:

 – Гонки на мотоциклах и велосипедах, бега рысистых и скаковых лошадей, бега пеших взрослых и подростков в мешках, лазание на столб, борьба национальная, французская и русско-швейцарская, «львиный прыжок» через 25 человек, танец лезгинка в национальном костюме и многое другое. То есть всё здесь дышит приязнью к разным сословиям, разным вероисповеданиям, разным возрастам, наконец. И такая толерантность непременно вызовет отклик, и сабантуй принесёт достаточно средств мусульманскому благотворительному обществу. В то время как целый ряд благотворительных лекций иркутских общедоступных курсов был сорван стараниями господина полицмейстера…

В какой-то момент Корейша засомневался в себе, но вышло всё как задумывалось. То есть Юган сначала как бы и не услышал про Варушкина, а просто пригласил к себе мусульман из приёмной. Когда же они ушли с разрешением на руках и весьма довольные, губернатор обронил словно бы невзначай:

– Варушкин, конечно, переусердствовал, и это нужно поправить. Но откуда такой мрачный взгляд на вещи, Тимофей Павлович? Не всё уж так плохо в возглавляемой мной губернии. Общество фельдшеров, мне сказали, спектаклями собирает средства для ночных дежурств и даже ведёт переговоры о постоянном помещении. Дай-то Бог, и врачи ответят чем-то хорошим. А вчера заходил городской голова Жбанов – откланяться, так сказать, перед окончанием срока. Так он тоже рассказывал, что домовладельцы Знаменского предместья смогли наконец-таки объединиться для замощения улиц.

Действительно, Константин Маркович был чрезвычайно доволен. И даже написал на полученном заявлении: «Очень, очень рад!» 

Автор благодарит за предоставленный материал сотрудников отделов историко-культурного наследия, краеведческой литературы и библиографии областной библиотеки имени Молчанова-Сибирского.