– Сегодня, когда собкоровская сеть газеты фактически упразднена, хотелось бы напомнить новому поколению читателей о её роли в организации редакционного дела. Итак, что же это за фигура была – собственный корреспондент?

– Фигура, да ещё какая! Собкор «Советской России» Николай Чернавин при встрече в Тулуне, будто в шутку, назвал меня полпредом «Восточки». Я подумал: так и есть. Дабы подтвердить широкие полномочия и обязанности собкора, нас утверждали на бюро областного комитета КПСС. Собкор, сообразуясь с редакционным планом, имел полное право самостоятельно предлагать и разрабатывать темы публикаций, а это обязывало его постоянно быть в курсе событий региона. Собкор возглавлял рабселькоровские рейды. Сейчас такая практика забыта, а ведь в бытность редактором неугомонной Елены Ивановны Яковлевой собкоры работали с бригадами печати. На базе местных типографий дважды в неделю издавали газету «Восточно-Сибирская правда» на уборке урожая или на зимовке скота.

И не удивительно, что газета висела тогда в красных уголках на каждой ферме, её имели в своём арсенале агитаторы на полях. Перед перестройкой тираж «Восточки» доходил до 200 тысяч экземпляров.

– Сколько же в ваше время было собкоров у газеты?

– Да прилично, человек семь-восемь. В самых значимых узловых точках: в Братске – Леонид Даниленко, Черемхове – Николай Дубинин, Нижнеудинске – Василий Пугачёв, Заларях и Кутулике – Валентина Лопатина, в северных районах – Савелий Навалихин, Тайшете и Чуне – Станислав Куняев.

– Не ошибся? Станислав Куняев? Будущий главный редактор «Нашего современника»?!

– Да-да, он самый. Правда, долго он в «Восточке» не задержался: увлекла столица.

– Не знал. Невольно напрашивается мысль, что в собкоры годились лишь те, кто умел самостоятельно мыслить, принимать решения, отстаивать свою точку зрения…

– Ещё и не лениться. Ведь жизнь собкора – это сплошь разъезды, командировки. А транспортных средств нам не предоставляли, передвигались на чём придётся. Ездили и в кузовах грузовиков, и на железнодорожных платформах, приходилось и пешком шагать многие километры. Но вот когда организовывались бригады печати, тогда в их распоряжение давали легковые вездеходы – «газики». Находили транспорт на местах, а бывало, что и «арендовали» у иркутских чиновников вплоть до первого секретаря горкома партии. Никто не перечил, понимали: партийная дисциплина…

– А как обстояло у собкоров с обустройством рабочего места?

– Не интересовался, как было у других, – просто не приходило в голову. Я же находил угол в одной из жилых комнат, в другой ютились жена с тремя детьми. Телефонные разговоры, нередко в ночное время, со стенографом Аркадием Кудрявых, встречи с посетителями, понятно, семье мешали. Но у домочадцев хватало терпения, не возмущались – то ли понимали, ради чего всё делается, то ли видели, что другого выхода нет.

– Словом, бытовое устройство не особенно радовало.

– Мирился. Надо было, несмотря ни на что, работать…

– А вот ещё щепетильная тема: как складывались у собкора отношения с местными властями, руководителями предприятий?

– По-разному, но в основном доброжелательно. Велик был авторитет газеты, к её голосу прислушивались. Но иной раз приходилось твёрдо отстаивать позицию газеты.

– После острой критики?

– Да, да. Одни её принимали, только хмурились: понимали, что если противиться, то можно заработать и «строгача», ибо зажим критики пресекался строго. Другие храбро пускались в атаку. Однажды дошло до ЦК партии. Опубликовали корреспонденцию о значительной потере зерна при уборке большого поля пшеницы в одном из колхозов Тулунского района. Вожаки сель-

хозартели возмутились. Поддержал их и райком партии. От авторов требуют объяснения и признания ошибки. Дошло до того, что «Восточка» телеграмму в Москву отбила: мол, так и так, зажимают критику. А тем временем я еду на колхозное поле за «вещественными доказательствами». Набираю из куч соломы снопик необмолоченных колосьев и показываю собравшимся на заседании членам бюро райкома партии. Спрашиваю, где взял колосья – на убранном или неубранном поле? Большинство склоняются к тому, что набрал на несжатом массиве. Тогда советую самим побывать на поле, убранном с большими потерями. Так была поставлена точка в горячем споре. Кончилась эта история вынесением виновным партийных взысканий.

– Иван Васильевич, знаю, что в 1950–1960-е годы вы представляли «Восточку» поначалу в Осинском, Боханском и Кировском сельском, потом в Тулунском и Куйтунском районах. Это было время, когда Иркутская область выглядела громадной строительной площадкой. Возводились новые города – Ангарск, Шелехов, Братск, завершалось строительство Иркутской ГЭС, и маячили контуры Братской. Не слишком ли много внимания «Восточка» в те годы уделяла сельской проблематике?

Иван Фетисов с коллегой, редактором газеты Иркутского сельского района, писателем Владимиром Козловским (конец 1960-х годов)

– Однобока такая оценка. Отделы промышленности и строительства работали в полную силу. От собкоровских точек в крупных промышленных центрах публикации шли в каждом номере. А что касается обилия сельскохозяйственной тематики, то достаточно вспомнить: на строительстве новых корпусов МТС, животноводческих помещений, на полях трудились тысячи людей. И было бы несправедливо обойти их вниманием. Я храню некоторые публикации «Восточки» тех лет. Вот, например, целая страница с уборочной страды в совхозе «Уковский» Нижнеудинского района посвящена передовому опыту – организации механизированных отрядов. Или такой факт: колхоз «Ленинский авангард» Кировского сельского района в начале сентября, благодаря умелой организации уборочного конвейера, закончил косовицу зерновых культур. Газета не поскупилась – отвела полосу. Трудовые достижения хлеборобов стали достоянием читателей всей области – разве это плохо? 

– Что ж, задачи и цели диктовало время. Подшивки газеты хранят память о многих поколениях её штатных и внештатных авторов. Известно, что «Восточка» стала колыбелью многих известных писателей.

– Да, я назову несколько имён, знакомых широкой читательской аудитории, с которыми работал рядом: Владимир Козловский, Вячеслав Шугаев, Юрий Скоп, Павел Новокшонов, Виктор Соколов, Валентина Марина и названный ранее Станислав Куняев. Постоянно публиковались Иннокентий Луговской, Анатолий Шастин, Евгений Суворов, Виктор Киселёв, Геннадий Машкин и другие.

– В этой славной когорте и ваше имя…

– Да, позвал добрый пример товарищей. Сопутствовала и благосклонность старших коллег-востсибправдовцев Ивана Жолудева, Евгении Шварц, Виктора Макковеева, Евгения Бандо, Марии Коневой, Михаила Боброва, Ивана Говорина. С «Восточкой» я связан уже 60 лет – начинал как внештатный автор с 20-строчной информации о том, что механизатор колхоза «Большевик» Кировского района Гудаев за день уложил в валки 40 гектаров пшеницы. Заведующий сельхозотделом Иван Жолудев, поблагодарив, попросил ещё присылать материалы. Благословил на дальний путь и помогал его осилить.

– Иван Васильевич, журналистская судьба, собкоровские будни – это дороги и встречи, ситуации и коллизии. Зачастую непредвиденные, а иногда и такие, о которых без улыбки и вспомнить невозможно. Есть что-нибудь в загашнике?

– Случалось разное, в том числе и курьёзное. Помню, как-то довелось поехать в один из колхозов Тулунского района, на молочно-товарную ферму, где бригадиром отделения был Николай Тимофеевич Романкевич, прославленный впоследствии председатель колхоза имени Парижской коммуны, Герой Социалистического Труда. Так вот, я получил редакционное задание – подготовить материал с той самой МТФ, к слову, носящей звание фермы Коммунистического труда. Приехал в село вечером. А ночью случилась оттепель, да такая, что все подходы к ферме затопило, грязь по колено. А я в туфлях стою, в затылке чешу: что делать? Романкевич, мужик дюжий, богатырь настоящий, мне и говорит: мол, забирайся, собкор, мне на горбушку, так и быть, доставлю я тебя к нашим дояркам. Так на себе и перетащил через море разливанное…

Словом, всякого хватало – и весёлого, и не очень. Вспоминается, как пришлось однажды скорректировать, мягко говоря, задание редактора. На сессии областного совета народных депутатов один из руководителей хозяйства посетовал на нерадивых колхозников, которые якобы нарушают устав сельхозартели. Дескать, личный скот пасут на колхозных делянах, а работать в артели не хотят. Редактор Елена Ивановна Яковлева попросила разобраться с ситуацией. Председатель – тот, что сетовал на частника, – согласился подбросить меня до его дома. По дороге увидели небольшое стадо. «Видите, – говорит мой спутник, – этот скот лесникам принадлежит, а пасётся-то на колхозной земле». Естественно, я поинтересовался: а где бурёнкам ещё пастись? В лесу, что ли? Или на Луне? Словом, довёз он меня до усадьбы частника. Мужичок щуплый, стеснительный: «Да у меня лишь одна тёлочка «лишняя», на колхозных-то харчах не сильно раздобреешь». Что делать? Взял я хозяйственные книги, смотрю, а у номенклатуры – секретаря парткома, председателя хозяйства, других начальников – скота своего, личного намного больше положенной нормы, чем у мужика-бедолаги, пасётся на колхозных землях. Об этом я и написал в «Восточку». Материал долго лежал на столе у редактора, но всё-таки был опубликован…

– Иван Васильевич, напоследок несколько слов о том, с кем из редакторов довелось работать и что осталось от общения с ними.

– Довелось сотрудничать с тремя руководителями. Принимал меня в штат Иван Ильич Кизяев, уходил в другую газету при Елене Ивановне Яковлевой, а в промежутке возглавлял редакцию Андрей Григорьевич Ступко. Разные это были люди. Иван Ильич имел внушительную осанку. Много публиковался – надо было зарабатывать, чтобы прокормить большую семью. Передовые статьи писал с помощью собкоров. Закажет стенографу тему, и написанное нами шло кусками в его передовицу. Отваживался Кизяев публиковать даже рассказы. Андрей Григорьевич Ступко – образец классического редактора. Немногословный, мудрый в оценках, он, казалось, как книгу, читал всю географию области. Елена Ивановна Яковлева была умелым организатором газетного процесса и массовой работы редакции.

Я и после ухода из «Восточки» связь с ней не терял, публиковался, когда газету возглавляли Валерий Никольский, Геннадий Бутаков. Сотрудничаю и сегодня, когда ведёт её, помня традиции, главный редактор Александр Гимельштейн.