По следу Хряща и его «бригады»

В начале 1970-х по районам, прилегающим к Иркутску, прокатилась серия дерзких краж из магазинов. Они совершались с интервалом в два-три дня то в одном, то в другом населённом пункте. Преступники взламывали замки и очищали прилавки сельпо, выбирая самые ценные товары. Предполагая, что действует одна и та же организованная преступная группа, оперативники, что называется, «били по хвостам» – выйти на подозреваемых не удавалось почти год. А налётчики за это время обобрали больше 50 магазинов. Сначала на очередное «дело» они выезжали на мотоцикле «Урал», потом, «приподнявшись» на продаже краденого, приобрели новенький «Москвич», выложив за него большие по тем временам деньги. 

Лидером группы стал волевой и жёсткий уголовник по кличке Хрящ, подобравший в подельники пятерых местных жителей. Почувствовав свою неуязвимость и безнаказанность, Хрящ и его бригада постепенно входили во вкус – теперь у них было огнестрельное оружие, а список их грехов дополнили нанесение тяжких телесных повреждений и убийство.

Задержали группу в феврале 1974 года. На въезде в областной центр инспекторы ГАИ остановили «Москвич», в салоне которого находились пятеро мужчин. Решив проверить его багажник, милиционеры увидели, что он доверху набит новыми вещами и продуктами. 

Уголовное дело передали в прокуратуру, а в следственную группу был включён и начальник следственного отделения Иркутско-сельского района капитан Карпов. Он сумел найти неопровержимые доказательства злодеяний группы Хряща, действия которой были квалифицированы как бандитизм. Это дело о бандитизме стало первым в практике иркутской милиции за последнюю четверть века. Все участники банды были приговорены судом к длительным срокам заключения.

Побег «полосатиков»

Карпов хорошо помнит и холодное лето 1976-го. Чрезвычайное происшествие в Ангарской колонии особого режима не только подняло на ноги все правоохранительные органы и силовые структуры, но и всколыхнуло население региона. Из этой зоны был совершён массовый побег заключённых. 

Вывеска «Исправительно-трудовое учреждение №7» посвящённому человеку говорила многое. В лагере отбывали большие сроки наказания особо опасные рецидивисты – убийцы, бандиты, разбойники и прочие душегубы. Спецконтингент, как их называли в официальных документах, был одет в робу с поперечными чёрно-белыми полосами, поэтому в народе этих матёрых уголовников окрестили «полосатиками».

В побег ушли 16 человек. За несколько месяцев они прорыли подземный ход длиною 62 метра, не вызвав никаких подозрений у местных оперативников и режимников. 

Самое страшное заключалось в том, что выбравшиеся по туннелю на волю «полосатики» расползлись по Сибири и начали свою криминальную жатву. Они грабили, разбойничали и воровали, держа в ужасе местное население. Около трёх месяцев понадобилось внутренним войскам и милиции, чтобы выловить всех рецидивистов, почувствовавших вкус вольницы. Некоторых из них задерживали уже в соседних областях и краях. Ещё несколько месяцев заняло расследование их злодеяний. Вёл эти дела теперь уже зональный следователь Анатолий Карпов. 

На долю «зональника» выпал поистине титанический труд. Ему предстояло десятки раз выезжать во все уголки Приангарья, где оставили свой след беглецы, искать и уговаривать дать показания до смерти напуганных потерпевших и свидетелей, добывать и приобщать к делам вещдоки, проводить очные ставки и следственные эксперименты, назначать многочисленные криминалистические экспертизы. Но самым сложным в этом беспрецедентном расследовании стало ведение допросов шестнадцати особо опасных фигурантов, которым терять уже было нечего.

Тем не менее Карпов закончил работу в установленный срок и направил дела, объединённые в одно производство, в областной суд. Все обвиняемые получили по заслугам, а следователю начальство выписало денежную премию. 

Решающая партия полковника Карпова

Положение следственных подразделений МВД в начале 1980-х было, по выражению Карпова, «аховым». Неимоверные нагрузки на личный состав, давление партийных и советских органов, окрики сверху, отсутствие элементарных условий для работы – всё это превращало труд следователя в каторжный. Строптивых руководителей, что называется, ломали через колено. В ту пору Карпов был заместителем начальника следственного управления и часто исполнял обязанности его руководителя. Однажды ему пришло из министерства распоряжение прибыть в столицу на какое-то «важное» совещание с участием заместителя министра. 

…С трибуны привычно звучали дежурные «причёсанные» доклады в свете требований очередного пленума партии, обсуждались никого не трогающие надуманные темы. В зале, где собрались руководители следственных подразделений со всей страны, кто-то разгадывал кроссворд, кто-то изучал схему московского метро, кто-то откровенно дремал. Слушая словоблудие докладчика, Карпов чувствовал, как у него внутри растут протест и обида. Получив слово, он встал за кафедру и в сердцах отложил в сторону текст приготовленного выступления.

– Что нужно для того, чтобы повысить показатели нашей работы? – начал он с вопроса. – Да все это прекрасно знают, но что-либо изменить не могут. Мы продекларировали процессуальную независимость следователя, а что имеем? Имеем задёрганного, запуганного, абсолютно несамостоятельного сотрудника, у которого не то что пишущей машинки под рукой нет, у него даже обычной бумаги и авторучек не хватает. Он не выезжает на место преступления, а ходит пешком, поскольку в отделе на 30 человек одна машина-развалюха!

Карпов видел, как оживился народ в зале и с каким интересом теперь слушают его коллеги. Краем глаза заметил, как заёрзали на своих стульях товарищи в президиуме.

– Даже уголовники смеются над обшарпанным кабинетом и нищенской зарплатой следователя, сравнимой с жалованьем уборщицы, – шёл ва-банк полковник из Иркутска. – До тех пор, пока не изменится эта ситуация, пока мы не покончим с порочной практикой выставления злополучных карточек и не повысим престиж профессии, нечего и рассуждать о показателях!

По гробовой тишине, повисшей в зале, он понял, что его услышали и неприятностей с начальством уже не избежать.

– Кто такой? – негромко поинтересовался у своего помощника замминистра.

– Карпов из следственного управления Иркутской области, – ответил тот.

– Что-то уж очень горяч. Вы заслушайте там этого гроссмейстера, – неловко сострил генерал, имея в виду знаменитого тёзку и однофамильца Анатолия Петровича, хотя было заметно, что настроение милицейского чиновника испорчено напрочь.

Уходя с трибуны, Карпов не сомневался, что нажил себе кучу проблем, но эту решающую шахматную партию он не проиграл. Потом был долгий, сопровождавшийся гневными репликами и угрозами разговор в кабинете начальника областного главка, уже получившего нагоняй из министерства. Был рапорт Карпова об отставке, который начальник УВД порвал и выбросил в корзину. И снова была работа, работа в полный накал. 

Итогом 32-летней службы Анатолия Петровича стали золотой знак «Отличник милиции», комплект медалей «За безупречную службу», юбилейный знак «45 лет следственному аппарату МВД РФ», расстройство нервной системы, два инфаркта и пара инсультов. Но ветеран, которому исполнилось 73 года, философски относится к своей следственной деятельности и связанным с ней неприятностям. Что-либо менять не стал бы. Считает, что свою дорогу в жизни выбрал правильно и прошёл по ней достойно.