Тайна медальона Путятина
«Редкий, очень редкий случай, когда «молчащий» годами экспонат обретает историю», – говорят в Иркутском областном краеведческом музее. Эта вещица полвека ждала талантливого исследователя. И дождалась. Золотой медальон с навершием в виде большой императорской короны был найден в 1960-х рабочими в районе курорта «Усолье-Сибирское». Он пролежал в запасниках музея 50 лет, не имея легенды, пока в 2010 году научный сотрудник ИОКМ Юлия Киселёва не заинтересовалась надписью на оборотной стороне медальона: «Константину Владимировичу князю Путятину…». Кто тогда знал, что поиски, начатые два года назад в Иркутске, выведут на историю императорского поезда Николая II, трагический «Сибирский ледяной поход» и закончатся в Пензе, в семье заслуженного артиста РФ Павла Викмана.
В руках Юлии Киселёвой тот самый медальон. На синей эмали – накладка в виде буквы «П» с алмазной крошкой, бриллиантами, ниже – аббревиатура «ЖПУ С. З. ЖД». В 1962 году медальон передал в музей житель Усолья-Сибирского Н.В. Шувалов, а нашли его рабочие при земляных работах в районе курорта «Усолье». «И ничего более об этой находке не было известно почти полвека, – говорит Юлия Киселёва. – Лишь то, что на обороте медальона сохранилась гравировка: «Константину Владимировичу князю Путятину от г.г. офицеров 1909–1911». В 2010 году Юлия Киселёва начала поиски. Ведь хозяин медальона, носивший титул князя, наверняка был человек незаурядный.
Первая «зацепка» была найдена в книге А.В. Маштафорова «Дворянский календарь». «Оказалось, в книге упоминался и сам князь, и его генеалогическое древо», – говорит Юлия Киселёва. Константин Путятин родился в 1863 году в Новой Ладоге, был женат на дочери отставного штабс-капитана Софье Маринич. В 1901-м у него родился сын Георгий, а в 1902-м – дочь Елена. Несколько позже поиск в сети Интернет дал некоторую ясность о юности Константина Путятина. На сайте «Русская императорская армия» есть сведения, что Путятин в 1882 году был выпускником Нижегородского графа Аракчеева кадетского корпуса, а в 1885-м закончил обучение в Михайловском артиллерийском училище.
Однако главную разгадку первого этапа поисков дал всё тот же «Дворянский календарь». В нём рассказывалось, что Константин Путятин был начальником отделения Петербургско-Виндавского жандармского полицейского управления при железных дорогах. Тогда-то и стали понятны буквы на медальоне «ЖПУ С. З. ЖД». Вероятно, это было «Жандармско-полицейское управление Северо-Западных железных дорог». В числе железных дорог, находившихся в ведении этого управления, была и Петербургско-Варшавская дорога с ветвью императорской железнодорожной линии и ветвью к Царскому павильону. «Позднее, по воспоминаниям людей, знавших лично Константина Путятина и его внука, удалось установить, что он был начальником одного из управлений, охранявших поезда императора», – говорит Юлия Киселёва. К 1905 году Николай II использовал пять железнодорожных составов для различных нужд, а в 1915-м, став Верховным Главнокомандующим русской армии, стал проводить ещё больше времени в дороге. Тогда и встал вопрос об усилении охраны императорских составов.
Казалось бы, больше о судьбе Константина Путятина узнать что-либо трудно. Но эта история оказалась далека от завершения. И все открытия были впереди. В поле зрения Юлии Киселёвой попали мемуары Стефании Витольдовой-Лютык «На восток» (опубликованы в книге тюменского писателя Анатолия Васильева «Отвоёванная Россия»). «Это воспоминания молодой женщины о том, как в ноябре 1919 года белая армия под предводительством Колчака уходила из Омска на восток, в истории страны это отступление осталось под названием «Сибирский ледовый поход», – рассказывает научный сотрудник. – Семейная пара жила под Омском, муж Стефании был чиновником белой армии, и они приняли решение уйти с войсками. На всём пути Стефания делала записи, очень ярко и образно описывала события, которые происходили на её глазах. Это и произвол чехословацкого командования, захватившего власть на железной дороге, и 30-градусный мороз, и вереницы беженцев, бредущих по бескрайним сибирским просторам. Люди гибли – замерзали, пускали пулю в лоб…».
Но главное, одним из героев дневниковых записей был старый знакомый Стефании ещё по Омску. Тот самый князь Путятин, присоединившийся к семье Витольдовой-Лютык по дороге. Сама рукопись книги Стефании, как свидетельствует Анатолий Васильев, переданная ему епископом Ишимским и Всесибирским Евтихием, «…начиналась посвящением, обведённым траурной рамкой: «Воспоминания посвящаю детям покойного князя Константина Владимировича Путятина, с которым мы пережили много тяжёлых минут. Хочу таким образом исполнить его просьбу – дать знать его детям о последних минутах жизни их отца. Дневник князя, переданный мне, я должна была уничтожить (иначе отобрали бы большевики) – пусть мои воспоминания послужат последней нитью, связывающей князя с его детьми. В них посылаю последнее прости его жене и детям».
Как вспоминает Стефания, князь к 1919 году три года провёл в Сибири, а семья осталась в Царском селе. «Он ехал в Сибирь ненадолго, но Колчак, фронт на Урале, все неурядицы в России разбили его планы, в 1918 году большевики арестовали его, и он ровно год просидел в одиночной камере». Когда пришёл Колчак, Путятин был освобождён и назначен начальником «по охране железной дороги». «Он очень страдал оттого, что не знал, что с его семьёй, говорил, что не переживёт, если узнает, что сын перешёл на сторону большевиков», – рассказывает Юлия Киселёва. В марте 1920 года семейству Стефании и князю пришлось расстаться. «Я хочу идти, идти куда глаза глядят. Я здесь не могу остаться: начнутся аресты офицеров, и я буду арестован в первую голову», – вспоминает его слова Стефания. Он оставил семье карточку детей и жены и тот самый дневник, который Стефании пришлось потом уничтожить. Путятин надеялся попасть в Красноярск, устроиться чиновником, чтобы о его прошлом, об охране императорского поезда не узнали. Ему удалось найти работу санитаром в госпитале, но там он заболел тифом. Через знакомых Путятин просил Стефанию с мужем навестить его. Однако работники больницы, сославшись на то, что «товарищ санитар Путятин при смерти, никого уже не узнаёт», не пустили пару. Старый князь скончался на больничной койке.
Но история Путятиных ещё не была завершена. Оставалась надежда разыскать если не детей князя, то хотя бы внуков. Юлия Киселёва делала массу запросов: Путятиных в России много… Однажды она прочитала интервью с заслуженным артистом России Павлом Васильевичем Викманом, опубликованное в «Пензенской правде» в сентябре 2009 года. «Рассказывая о своём послевоенном детстве, Павел Васильевич упомянул сводного брата Всеволода и его отца, которого звали Георгий Константинович Путятин. Это был тот самый Георгий, сын князя Константина Путятина. Павел Викман вспомнил и деда Всеволода, Константина Владимировича, который «…служил в чине жандармского полковника и являлся начальником императорского поезда». Судьба Георгия Путятина столь же печальна, как и его отца, князя. В 1937 году Георгий был репрессирован «по социальному признаку», осуждён на три года без права переписки и умер в мае 1945-го от порока сердца. Сына Всеволода ему не суждено было увидеть, тот родился спустя три недели после его ареста. Мальчиков воспитывала его сестра Елена Константиновна, позже она ушла в монашество, в Черниговскую лавру. В семье Павла Викмана сохранилась вещь, принадлежавшая Константину Путятину, – знак выпускника Михайловского артиллерийского училища.
В мае 2012 года ИОКМ обратился в областную филармонию Пензы, где работал Павел Викман, с просьбой связаться с ним. Узнав, что его разыскивают из далёкого Иркутска, Павел Васильевич был изумлён. 95 лет в семье ничего не знали о судьбе Константина Путятина, и музей передал семье всю информацию о последних годах его жизни. Поговорить с внуком Константина Путятина Всеволодом уже было нельзя. Он ушёл из жизни в 1970-х. Павел Васильевич намеревался приехать в Иркутск и передать в музей портрет князя, сохранившийся в семейном архиве, но в ноябре 2012 года скончался. По просьбе вдовы давний друг семьи журналист Михаил Гущин прислал в Иркутск по электронной почте часть семейных фотографий. Тогда в музее впервые увидели лицо того, кто был владельцем таинственного медальона. «Представляете, была вещь, и ничего о ней неизвестно, – удивляется Юлия Киселёва. – И вот так, по крупице, по ниточке, клубочек растянулся… И мы увидели этот портрет».
«Так и осталось загадкой, каким образом медальон князя Путятина оказался в земле Усолья-Сибирского, – говорит Юлия Киселёва. – Мы можем только строить предположения. Сам князь, очевидно, не пересекал границ Красноярского края. Возможно, эти вещи были выменяны им на провизию или отняты. В мемуарах Стефании Витольдовой-Лютык есть сцена экспроприации драгоценностей, принадлежавших князю. В любом случае, нам уже не суждено узнать, как эта вещь попала на иркутскую землю». Но история и теперь не закончена. О последних днях князя Путятина Юлия Киселёва надеется узнать, обратившись в архив Красноярского края.
