Кабинет директора Иркутского дома литераторов – маленькая комнатка на втором этаже старинного особняка со львами на фасаде по улице Степана Разина, 40 (бывшей Почтамтской). В прежние времена здесь была спальня хозяина, купца Бревнова.

– Братья Бревновы жили в Томске, у них было своё скобяное дело, – рассказывает Юрий Иванович. – Торговали и с Кяхтой, и с Верхнеудинском, и им понадобилась «перевалочная база» где-то посередине. Один из братьев, Владимир Капитонович, переехал в Иркутск и к 1910-му построил этот дом. Для того времени он был роскошным: высокие окна, декор на фасаде… Здесь есть уникальная ещё действующая система вентиляции, я вам покажу. – Юрий Иванович тянет за шнурок, свисающий вдоль окна, и в стене под потолком открывается круглая дверца. 

С купеческих времён сохранились подшивной дубовый потолок в спальне Владимира Капитоновича, паркетные полы, громадное зеркало в нынешнем конференц-зале. 

– Зеркала ведь «помнят» всё, что видели, – продолжает собеседник «СЭ». – Зал, где литераторы проводят пресс-конференции, прежде был гостиной. Там проходили приёмы, гости танцевали. Комната, где сейчас выставка картин, была буфетной. В углу стоял громадный резной буфет с графинчиками и закусками, к которому гости подходили освежиться. 

Когда началась революция, Бревновы покинули Россию. В гражданскую войну в здании располагалась миссия Антанты, в 1920 году в этом доме бывал тогда ещё лейтенант морской пехоты, будущий президент Соединённых Штатов Дуайт Эйзенхауэр.

– Вот представьте себе, какие имена! Какая интересная история! Какая красота! – восклицает Юрий Баранов. – Уже потом, после того как революция прокатилась, народ разбежался, миссия съехала, здесь устроили гостиницу, затем общежитие коммунхоза. Постепенно здание пришло в упадок. Необыкновенные полы – в гостиной паркет фигурный, изразцовый – были в ужасном состоянии. В конце 1970-х руководитель писательской организации Анатолий Шастин сумел это здание отвоевать для Иркутского отделения Союза писателей. 

С этим временем тоже связаны весьма славные имена. Достаточно сказать, что здесь часто бывали Вампилов, Седых, Марков и сейчас довольно часто бывает Валентин Григорьевич Распутин. 

Шастин сумел привести это здание в порядок, при нём провели капитальный ремонт. С тех пор настоящего ремонта не было. Сейчас мы заказали проект реставрации, на это уйдёт год, не меньше. 

С 2009 года государство перестало финансировать творческие союзы, поэтому было создано наше учреждение. Дом литераторов – так сказать, единый центр литературного творчества. Он открыт для всех писательских союзов. Здесь можно проводить читательские конференции, творческие вечера. Единственное условие – мы не хотим, чтобы здесь занимались коммерцией. 

В прошлом году появился литературный театр. К марту готовится инсценировка по пьесе Вампилова «Дом окнами в поле», рассказу Альберта Гурулёва, третий автор – молодой писатель Андрей Антипин. Ему всего 

27 лет, но он уже лауреат нескольких литературных премий. Это наша восходящая звезда, один из самых талантливых молодых писателей в России. Живёт в деревне Казарка Нижнеудинского района.

– Что за место для вас этот дом?

– Для меня это храм. Здесь всё дышит историей. А в окно посмотрите – такое благолепие в душе, – говорит сказочник, глядя на купола белоснежной Харлампиевской церкви. – Чувствую себя здесь служителем литературы и истории. Не мне судить, что я сделал положительного или отрицательного для литературы или литературного сообщества, но я бы хотел приложить все усилия для того, чтобы люди, приходя сюда, чувствовали себя комфортно. 

Мы отправляемся на прогулку, на минуту задержавшись у крыльца Дома литераторов. Из-за брандмауэрной стенки справа торчит современная арматура.

– В 2008 году здесь уже пытались построить дом, – объясняет наш гид. – Наше здание и так ветхое, а сток с крыши уходил бы под него. Стройку удалось остановить. В августе прошлого года вдруг снова начали строить. Мы сделали несколько запросов в разные ведомства – на аукционе земельный участок некая фирма выкупила под реставрацию двухэтажной шиномонтажной мастерской с подвалом порядка пяти метров в глубину, никаких разрешительных документов на строительство нет. Насколько я вижу, стройку заморозили. Писатели обычно витают в облаках, к счастью, у меня достаточно большой административный опыт, – отмечает Баранов. 

Мы направляемся к Базановскому приюту, сейчас известному иркутянам как глазная клиника на улице Свердлова.

– Очень больно смотреть, как разрушается старый город, – говорит собеседник издания, пока мы идём по бывшей Почтамтской. – Какими бы старыми ни были деревянные дома, нужно их всячески сохранять. То, что возводят на их месте, просто ужасно. Писсуарно-кафельные архитектурные уродцы совершенно не вписываются в дух этого города. А в Иркутске царит именно дух – уютный, русский, купеческий. Когда идёшь по улицам, чувствуешь запах берёзового дыма – это же поэзия!

Старинные дома на Почтамтской и других улицах могут многое рассказать.
Именно они – хранители духа Иркутска, считает писатель

– В одном интервью вы говорили о том, что запах берёзового дыма – одно из первых ваших впечатлений об Иркутске.

– Да, это так. Я приехал в Иркутск в конце 1980-х. Просто шёл по улице Карла Маркса (тогда я ещё не знал, что это улица Большая), тихонечко падал снег, так красиво, уютно, и вдруг этот запах. А я прилетел из Германии – там запах угля и мазута, чуть-чуть кофе и креозота, которым пропитаны шпалы… 

– Часто ли улицы города дарят вам идеи для ваших историй?

– Конечно. По этому городу можно ходить бесконечно, и всегда что-то интересное найдёшь. Например, львы на фасаде Дома литераторов. В одной из сказок у меня лев держит в пасти ключ от сказочных тайн. Но его ещё надо найти.

Совсем рядом, через дорогу, в доме, где находится магазин «Сибирь», жил писатель Юрий Самсонов, фантаст и сказочник, выдумщик. Одна из его последних книг называется «Стеклянный корабль». Уже само это словосочетание вызывает целую бурю фантазии! Думаю, что в небе в красивый тихий вечер над Домом литераторов можно наблюдать прозрачный стеклянный корабль, – говорит Баранов, произнося эти слова, будто каждое – сладкая ягода, тающая на языке. 

– Вам удавалось его увидеть?

– Ну, раз я его придумал пролетающим, то я его, конечно, вижу, – смеётся писатель. – Очень нравится гулять по набережной, смотреть на Ангару. Ещё одно потрясающе интересное место – усадьба Сукачёва. Земля, вернее, лес, где она была построена, назывался, по разным источникам, Кукуевская, Кокуевская или Какуевская заимка. В этом лесу состоялась знаменитая дуэль Беклемишева и Неклюдова (первая дуэль в Сибири. – «СЭ»), о которой Герцен писал в своём «Колоколе». В Иркутске везде – переплетение судеб, исторических событий. Другого такого провинциального города я не знаю. 

В этом году с Натальей Валерьевной Гончаренко, директором музея, мы планируем ввести в обиход города праздник бабра, нашего геральдичес-кого зверя, чтобы детей с малолетства приучать к истории, традициям города. 

Есть масса краеведов, которые пишут об Иркутске, но большинство делают скучные научные изыскания. Если мы хотим, чтобы детям это было интересно, надо фантазировать, подавать историю под сказочным соусом. 

Люблю просто ходить по центру города и обнаруживать дома с необычной архитектурой, – продолжает Юрий Иванович, когда мы сворачиваем на Свердлова, бывшую Баснинскую, – На перекрёстке улиц Горького и Ленина дома построены в сталинское время. Например, дом, где был гастроном «Амурские ворота»: на нём артиллерийская и общевойсковая символика – скрещённые пушки и звёздочки в венке. 

И через дорогу по диагонали дом тоже с воинской символикой. Здесь после войны, в 1950-е годы, был штаб Иркутского военного округа. Дома строились для генералитета, их до сих пор зовут генеральскими. 

Если идти по улице Ленина в сторону памятника вождю, на домах наверху можно увидеть барельефы: пионер, усатый железнодорожник, какой-то воин – это тоже приметы времени, за ними история. Но у меня, как говорится, и рук, и времени не хватает, чтобы описать всё. 

Останавливаемся у ограды глазной больницы, где изначально находился воспитательный приют купчихи Базановой. 

– Юлия Ивановна известна меньше, чем Медведникова, её семья была не такой богатой. Тем не менее она оставила городу это здание. Нынешний вход в глазную клинику был входом в приют. Те, кто не мог прокормить своего младенца, клали его в специальный лоток и звонили в колокольчик. Служитель забирал ребёнка, и можно было быть уверенным в его будущем. Юлия Базанова давала деньги не только на то, чтобы детей кормили, – каждому давали профессию, девочкам даже приданое при выпуске. 

Посмотрите, какое интересное здание! В наше время сделали бы просто утилитарно: кирпич, плиткой отделали, и всё. А тут люди думали, чтобы это было ещё и красиво. Здание построено в романском стиле, оно всё устремлено вверх. В этом и что-то божественное есть, и какая-то тайна чудится. Не придумать вокруг этого сказку просто невозможно. Известна ли вам история про купца из Индии? – спрашивает Юрий Баранов и в ответ на мой недоумевающий взгляд с удовольствием рассказывает: – Вообще в истории Иркутска много случаев, когда иностранцы, приезжая сюда, были просто очарованы этим городом и оставались здесь навсегда. Эта история ещё из XVII века. Приехал купец из Индии по имени Парасвати Магир, и город ему так понравился, что он построил здесь домик, женился, крестился и остался жить. Факт интересен сам по себе, и он немного похож на то, что потом произошло с одним японским моряком. Уже во времена Екатерины II на Дальнем Востоке разбился японский корабль, и поскольку японцев никто в России не видел, моряков повезли в Петербург. Один из них, проезжая через Иркутск, влюбился в иркутянку и навсегда остался тут. Эти истории меня просто попросили, чтобы я их включил в сказку. Потомок японского самурая у меня живёт в доме с гастрономом «Амурские ворота», а домик, где жил индийский купец, я поставил вот здесь, во дворе глазной больницы. 

«Люди торопятся и чаще смотрят себе под ноги, чем наверх, на эти дома, многого не замечают. Посмотрите, какая красота!»

По моей версии, Парасвати Магир привёз из Индии саженцы яблони. Один посадил во дворе. Обычно, когда я детям рассказываю эту историю, спрашиваю, какая могла вырасти яблоня. Они кричат: «Большая!» Нет, говорю, ребята, это не самое важное. «Вкусные яблоки!» Нет, говорю, это ещё не всё. Обязательно находится кто-то, кто говорит: «Волшебная». Это ключевое. Потому что это всё, – обводит взглядом окружающее пространство сказочник, – пропитано волшебством. 

– Истории про путешественников, приехавших в Иркутск и очарованных им, вам близки?

– Да, хотя меня трудно назвать иностранцем. Я не иркутянин, но вижу Божий промысел в том, что судьба меня привела именно сюда. Места рядом с Байкалом в человеке пробуждают скрытые силы и способности. В молодости я писал, печатался, но потом всё это забросил. И только здесь вернулся к литературе. Я обязан и этому городу, и Байкалу тем, что состоялся как творческий человек. 

– Вы офицер в третьем поколении и много лет отдали авиации. Можно ли сказать, какая профессия – лётчика или писателя – основная?

– Нельзя, – смеётся Баранов. – Мне кажется, если бы не было у меня прош-лого в авиации, то я не смог бы и написать то, что написал. Всё приходит с жизненным опытом. 

– Что пришло с авиацией?

– Мой отец, лётчик дальней авиации, был очень романтически настроенным человеком, очень интеллигентным в своих манерах, несмотря на то что не получил образования. В полку его дразнили «Аристократ из Козульки», поскольку он родом со станции Козулька Красноярского края. При этом он был удивительно педантичным, очень пунктуальным и терпеливым. Однажды я спросил у него, как это всё сочетается. Он сказал: авиация приучает к порядку. Позже я понял: действительно, авиация приучает и к терпению, и к выдержке, даёт умение разговаривать с очень разными людьми. Нужно уметь выслушать любого человека, каким бы неправильным ни казалось то, что он говорит. И в любом случае авиация – это романтика. Даже если в ней всю жизнь прослужить, всю жизнь пролетать, всё равно ощущение того, как это прекрасно, не исчезнет.

Возвращаясь в 30-е годы прошлого века, хочу назвать имя одного из своих любимых героев – главного маршала авиации Александра Евгеньевича Голованова. Он был первым начальником Восточно-Сибирского управления Гражданского воздушного флота в Иркутске. Чего только сейчас не пишут о нём! Что это был сталинский слуга и что позывной у него был «Дракон». Нигде, ни в чьих воспоминаниях я ничего подобного не нашёл. А вот то, что он, по сути, создал дальнюю авиацию России, действительно было. Удалось сохранить жизни многих лётчиков и экипажей только благодаря тому, что лично Голованов занимался сбитыми экипажами. Он добился у Сталина индульгенции для лётчиков-дальников, чтобы СМЕРШ не особенно зверствовал над ними. Ведь каждый, кто побывал в окружении, подвергался допросам с пристрастием, и каждый, кто летел в глубокий тыл, мог быть сбит. Поскольку мой отец был сбит дважды, считаю, что во многом именно вмешательство Голованова предопределило и тот факт, что я появился на свет. Не буду рассказывать опальную его судьбу, скажу одно: спасли от ареста Голованова в Иркутске. И я знаю семью, которая его спасла. Дочь человека, который его предупредил об аресте, благодаря чему Александр Евгеньевич успел уехать в Москву, до сих пор живёт на улице Горького, в доме, где находится Центральное агентство воздушных сообщений. Там же жил Голованов. Опять переплетение имён, судеб… 

Не спеша мы возвращаемся туда, откуда начали, – к Дому литераторов.

– Вы уже знаете, о каком здании будет следующая сказка?

– Это даже не от меня зависит, – улыбается Юрий Баранов. – Написал «Иркутского драгуна Лёшку, или Тайну Наполеона» и никак не мог от этой темы отойти, она меня и сейчас не отпускает. Сам себе сказал: «Надо писать продолжение». Придумал и сюжет, и название книги, а потом вдруг всплыла совершенно другая тема, которая меня захватила, и продолжение «Драгуна Лёшки…» как-то отошло на второй план. 

– Что нужно, чтобы писать интересно для детей? Взрослые часто становятся серьёзными, важными…

– …надувают щёки, – смеётся писатель. – Детей надо любить, жить с ними. Я ведь был таким же мальчишкой. Несмотря на то, что сейчас появилось много новых коммуникативных средств, дети по сути остались прежними. Единственное, что отличает их от нас, – им уделяется меньше внимания. Люди заняты зарабатыванием денег. 

Дети во многом предоставлены себе. Ребёнок, который не будет получать в нужном количестве внимание и ласку, вырастет жестоким. Противопоставить этому можно только доброту. Поэтому я и пишу просто смешные, просто добрые стихи и сказки. Ребёнок, когда читает: «Ехала деревня мимо мужика», самоутверждается. Он видит этот перевёртыш и понимает, что вообще-то так не бывает. Он смеётся. А юмор приучает человека к гибкому мышлению. Если человек с юмором воспринимает мир, он уже по-другому смотрит на всё, он способен посмеяться над собой. 

Меня часто спрашивают, как приучить ребёнка читать. Да не надо приучать! Сейчас я готовлю книгу для семейного чтения, чтобы в семье вечером сели и почитали сказки, стихи, смешные истории. Главное – вместе. Во-первых, родители и дети станут ближе, во-вторых, дети увидят, что родители относятся к книге с уважением. Только таким способом.