Сталинград (до революции Царицын) – большой промышленный город, протянувшийся почти на 50 километров по течению Волги. И сражение  в этом большом городе кипело тысячами отдельных очагов. Тут дерутся за цех тракторного завода, тут – за жилой дом, тут – за кучу развалин… При этом так интенсивно работали все виды оружия, что в иные дни в Сталинграде царил сумрак: тучи дыма и пыли заслоняли солнце. А ночи озарялись пожарами и вспышками разрывов. Это был ад, длился он полгода, и каждое мгновенье кого-то настигала смерть. В течение полугода здесь почти никто не сдавался в плен, никто – ни наши, ни немцы – даже возможности не допускал уйти из Сталинграда. Здесь стояли только насмерть.

Средняя продолжительность жизни – четыре часа

По штабной статистике, в уличных боях и в атаках на Мамаев курган рядовой красноармеец жил и действовал на передовой в среднем четыре часа. Когда его убивали или ранили, его место занимал другой боец и этому другому тоже было отмерено жизни четыре часа. И Сталин и Гитлер запретили своим армиям отступать. Не каждый фронтовик сегодня помнит номер сталинского приказа  227, но формулу этого тяжёлого документа «Ни шагу назад!» военное поколение запомнило навсегда. Отступление без письменного приказа, невзирая на обстоятельства, каралось расстрелом.

Почему, спрашивается, всё упёрлось в Сталинград? Очевидно, логические мотивы – обойти Москву с востока и отрезать европейскую часть СССР от Урала и Сибири – у Гитлера имелись. Очевидно также, что у Сталина имелись причины, чтобы Гитлеру это не позволить.

Тут очевидность и заканчивается. Успешное летнее наступление открыло перед Гитлером широкий стратегический выбор: идти на Волгу или штурмовать Кавказ и захватить нефтяные поля Каспия, были и иные варианты, с точки зрения военных, беспро-игрышные для Третьего рейха. Но Гитлер был убеждён, что он справится с русскими армиями и на Кавказе, и на Волге.

Причём на Сталинград он двинул свою лучшую армию, шестую, под командованием фон Паулюса. По характерному выражению фюрера, с такой армией можно было штурмовать небеса. Это были не просто слова. Именно шестая положила к его ногам Париж и Харьков. В ней сражались лучшие, испытанные солдаты фашистской Германии. Каждый пятый – нацист. Фюрер заклинал их взять Сталинград, и они обещали ему это.

До тысячи бомбардировщиков ежедневно долбили город, выковыривая из руин его защитников. И Гитлер и Сталин – каждый поставил здесь на карту свою политику, престиж, честь.

Старшина Афанасий Ощерин через шестьдесят лет после битвы ничего не забыл: «Первый бой под Сталинградом я вспоминаю такой. Мы прибыли на шестьдесят вторую переправу. Поняли сразу, что бой будет необычный, сложный, страшный. Смотрим: Сталинград горит, Волга в огне, разбиты все баржи, катера, пароходы, горючка с них вытекла и горит. И вот нам по этому огню приказано было переправляться на правый берег, к Мамаеву кургану. Трупов было столько! И немецкие солдаты, и румынские, и наши! И когда мы всё-таки взяли Мамаев курган, выполнили приказ, я посчитал: из батальона нашего семнадцать человек осталось».

«Немец этого не выдерживал»

Из инструкции подразделениям 62-й армии Чуйкова по штурму отдельных зданий: «Уже внутри здания противник может перейти в контратаку. Не бойся! Ты уже взял инициативу. Действуй злее гранатой, автоматом, ножом, лопатой!» Отличная инструкция!

По словам командарма 62-й Василия Ивановича Чуйкова, на деле это выглядело так: «Когда мои солдаты сходились с немцами лицо в лицо и молотили друг друга чем придётся, немец этого не выдерживал».

После войны, уже будучи маршалом Советского Союза, Василий Иванович в своих воспоминаниях перечислил все войсковые части, соединения, которые особо отличились в уличных боях и на Мамаевом кургане. В частности, стрелковые дивизии Батюка, Сологуба, Гуртьева, бригаду морской пехоты Антонова, отдельный полк НКВД – десятки частей, всё пребывание которых в сталинградском пекле было подвигом. Они проявляли чудеса жизнеспособности. Пикировщики немецкие их бомбят, а они придвинутся вплотную к позициям противника, и командование немецкое вынуждено прекратить воздушную штурмовку, потому что их бомбы начинают падать на своих.

Или вот сибиряки затрудняются выбить немцев из здания, просят артиллерийскую поддержку: дайте гаубицу. Артиллеристы в ответ: гаубица есть, доставить не можем, тягач разбило снарядом. А гаубица тяжёлая, тонны две. И тогда сибиряки разбирают орудие и ночью на себе частями перетаскивают на огневую позицию. Там собирают и вышибают немцев из здания.

И пока они держат противника в постоянном напряжении, ставка подтягивает резервы и замыкает кольцо вокруг Сталинградской группировки немцев.

Среди этих геройских бригад и дивизий Чуйков называет сибирской только одну – 284-ю дивизию Батюка. Прочие – они вроде как не из сибиряков состоят. Но нам удалось установить, что почти все упомянутые маршалом дивизии всё-таки состояли из сибиряков.

Доблесть сибиряков противоречила идеологии

Ключ к этой закодированной информации дал нам ветеран Сталинградской битвы, ныне уже покойный, Афанасий Иванович Ощерин (выше мною цитированный). Служил Ощерин в полку НКВД, влитом в состав армии Чуйкова, и ходил в рукопашную на Мамаев курган. От Афанасия Ивановича мы узнали, что этот полк был набран в 1940 году из жителей Иркутскосельского района, прошёл боевую выучку в Хабаровском крае и в 1942-м был брошен в Сталинград.

Стали уточнять у других наших ветеранов Сталинградской битвы, в каких именно частях они воевали и где эти части формировались. И постепенно открывался полный список частей, которые добывали победу в Сталинградской операции.

Этот список очень велик. Он свидетельствует о том, что сибиряки составляли ядро нескольких сталинградских армий.

Вы спросите: зачем скрывался, затушёвывался подвиг наших земляков, зачем из маршальских мемуаров цензоры вычёркивали эту подробность?

Таковы были требования идеологии. Вот характерный образец пропагандистского текста советского телевидения: «Вся страна послала к стенам Сталинграда многих и многих сыновей разных республик в ряды 62-й и 64-й армий».

Пустовато. Но стандарт выдержан: все советские люди воевали одинаково хорошо, никто не должен был выделяться. Этот тезис был даже зарифмован и положен на музыку. Пели: «Когда страна быть прикажет героем, у нас героем становится любой». Очевидно, что идея всечеловеческого равенства тут была искажена. Воин-сибиряк произошёл от сильной человеческой породы. Его предки-пассионарии вышли в семнадцатом веке из западных областей страны, уже стеснённых крупными землевладельцами, с Русского Севера, болотистого и неплодородного. Преодолев тысячи вёрст, великие реки со скарбом и младенцами на руках, они вслед за казаками достигли вольных и немереных земель, стоическим трудом освоили и заселили их. Отметим: в их крови не имелось яда рабского безволия и лени. Свободные были люди, не знавшие крепостного ярма!

Кое-что о происхождении человека сибирского, или Почему наши земляки воевали как никто другой

…Ленские мужики артелями по пять-шесть человек с зимы валили лес, сбивали баржи, брали у купцов подряд доставить товары в Якутию и далее – до самого Ледовитого океана. С высокой весенней водой сплавлялись до места, сдавали груз, баржи продавали на лесоматериал и пешком возвращались в верховья Лены, в Качуг, в Ангу, в Жигалово.

По пути промышляли пушнину. Встречи с медведями, а то и сшибка с варнаками-разбойниками – штатная ситуация.

Сибиряк-таёжник каким-то образом чувствовал линии магнитного поля Земли и, как птица или пчела, точно держался в пути нужного направления. Даже спящий, он прослушивал пространство вокруг себя, чутко улавливал каждый новый звук и опознавал его как боевой радар – «свой-чужой».

Теперь мысленно поместите упомянутую выше ленскую артель на войну и поймёте, почему сибирские дивизии воевали как никто. Слышу возражения, что картина мной упрощена. На деле и набор и генезис характеров гораздо шире и сложнее. Соглашусь. Человек сибирский – это и бурят с его древним умением не замёрзнуть в зимнем степном буране. И казачья составляющая здесь существенна. И старообрядцы те ещё кремни. Однако подробности не противоречат принципиальной схеме, только дополняют её.

В одном оговорюсь: хочу быть правильно понятым. Рассуждая о людях на войне, надо отдать себе отчёт в том, что московский счетовод, который в сорок первом снял канцелярские нарукавники, записался в народное ополчение и пошёл с винтовочкой на верную смерть, точно герой.

Только человек сибирский был лучше готов к тяготам и опасностям войны. И убить его было гораздо труднее.

– Вот шерстью на спине чую: ночь не наша. Нельзя сегодня за «языком» идти, не пойдём.

– А особисту чё скажешь, как пустые вернёмся?

– Не боись, неужто мы особиста не обманем!

Наш бронебойщик с противотанковым ружьём системы Дегтярёва

Этот диалог происходил декабрьской ночью сорок первого года на нейтральной полосе Западного фронта между сержантом Иннокентием Бутаковым и разведчиками его группы. Иннокентий нашарил камень и метнул его в сторону немцев – в ложбину. Галька заскакала по наледи замёрзшего ручейка, и тотчас в наледь ударила пулемётная очередь.

Сперва Иннокентий увидел только вспышки выстрелов, дробный грохот донёсся секунду спустя. «Дистанция 300–330 метров», – привычно отметило сознание; именно столько звук проходит в воздухе за одну секунду. Скорость света, учил инструктор по огневой, считаем мгновенной.

Догорающие трассеры багрово подсветили голую клокастую иву и дохлую ворону на снегу. «Декорация театра военных действий», – вспомнилось сержанту слышанное от приезжавшего в дивизию столичного писателя. «Декорация-хренация… А каждый метр аккуратный немец тут пристрелял, и глаз у фрица за пулемётом не спящий, а ворона дохлая» – эту мысль, не вполне связную, Иннокентий оставил при себе, дабы не смущать умы подчинённых. Перед ним вдруг явственно, близко возникли глаза немца, глядевшие на него поверх пулемётного прицела. Глаза были нечеловечьи, сизо-голубые, как у галки…

Иннокентий уже привык к тому, что внутреннее зрение то являет ему в нужный момент невидимую под снегом минную растяжку, то вдруг прорисовывает фигуру вражеского снайпера, слившуюся с фоном…

Об этих своих прозрениях, равно как и о способности по-волчьи чуять опасность, угадывать чужую мысль, Иннокентий благоразумно помалкивал, не искушал судьбу. И сейчас он только и сказал вслух:

– Три часа лежим – и назад.

Наутро наблюдатели отметили движение на немецкой стороне: одна часть сменяла другую.

Этих новых немцев – танкистов – сержант Бутаков долго разглядывал сквозь цейссовскую трофейную оптику, и они нравились ему гораздо больше прежних – бдительных пехотинцев. Знал ушлый сержант, что любой технарь на войне больше заботится о своей железяке, нежели о боевом охранении…

Ночью он со своими ребятами «сбегал» за линию фронта и приволок в штаб дивизии обер-ефрейтора из разведбата танковой группы генерал-полковника Хеппнера.

– Конфетка, а не «язык»! – несло словоохотливостью начальника штаба. Допрошенный обер-ефрейтор, как оказалось, знал оперативную обстановку, последние данные о передислокации немецких частей. Именно этих сведений жёстко требовал командующий Западным фронтом Жуков в канун контрнаступления под Москвой.

– Разведчик, он и в Африке разведчик, потому как лицо осведомлённое, – продолжал своё начштадив. – Вот ты, Бутаков, тоже знаешь много, а как начнут тебя немцы потрошить?.. Но-но, не цыкай зубом, шучу!

Иннокентий Бутаков от Москвы через Сталинград дошёл до Берлина и вернулся домой на Ангару с двумя орденами Славы и тремя благодарностями Верховного Главнокомандующего. Первая – за знающего обер-ефрейтора. Интуиция и смелый живой ум провели его по лезвию между немецкими пулемётами и нашими особыми отделами.

Исключительные боевые качества сибиряков – это факт. Но факт противоречил идеологии. И политическая цензура его затёрла. И в мемуарах маршалов сибирские дивизии стали просто дивизиями. Мы по мере сил пытаемся эту несправедливость исправить.

Козырь Верховного – сибирские дивизии

Теперь известно, что в Сталинградской операции участвовали 33 сибирских соединения, то есть дивизии и бригады, а также авиационные, мотоциклетные полки и отдельные батальоны, сформированные в Сибири.

Из них 11 дивизий, бригад и 42 полка за победу на Волге преобразованы в гвардейские. 42 полка – это в пересчёте на войсковые соединения соответствует 13-14 дивизиям. Значит, из упомянутых 33 сибирских соединений (дивизий и бригад) как минимум 24 вошли в советскую гвардию.

Таким образом, именно сибирские дивизии во второй раз после спасения Москвы стали непобиваемым козырем Верховного Главнокомандующего.

Итак, фюрер не позволил своей любимой шестой армии заблаговременно убраться из сталинградского котла. Это решение Гитлера по мотивации было так же спорно, как и предыдущее: летом сорок второго наступать в двух стратегических направлениях одновременно. Шестая армия была обречена. И русский Бог, и русский мороз – всё здесь было враждебно германцам. И мёртвым им предстояло лежать в мёрзлой чужой земле. Сдающихся в плен Геббельс по радио пугал Сибирью. Но им уже было безразлично, где замерзать: здесь или в Сибири.

Из состава 6-й сухопутной и 4-й танковой немецких армий, а также их 8-й итальянской, 3-й и 4-й румынских армий, 4-го воздушного флота и 8-го авиакорпуса Люфтваффе, участвовавших в сталинградской операции, противник потерял полностью 32 дивизии и 3 бригады (свыше 800 тысяч солдат и офицеров), почти 2 тысячи танков и самоходных орудий, 3 тысячи боевых и транспортных самолётов, 12 тысяч орудий и миномётов, свыше 70 тысяч автомобилей всех видов. 

Эта катастрофа потрясла Германию. Ни одно поражение рейха – ни разгром группировки Роммеля в Северной Африке, ни даже гибель танковых армад Гитлера на Курской дуге – не оставило таких шрамов на сердцах немцев.

Руины города на Волге и русская морозная степь вокруг стали одной сплошной могилой для полумиллиона лучших солдат вермахта.

Ужасали обстоятельства их смерти. Гибли они не только от оружия, но и от холода, голода, гнили заживо в смраде собственных нечистот.

Сталинград заставил содрогаться и военное, и последующие поколения немцев, наводя их на мысль о собственной вине и неотвратимости возмездия.

*  *  *

Эпические побоища, как и планетарные катастрофы, меняют картину мира. Так, в пекле на Волге окончательно сгинула Красная Армия Ленина и Троцкого. То, что не сгорело, переплавилось в Русскую армию.

После Сталинграда наши военнослужащие получили новую (точнее, старую) форму: армии вернули дореволюционные знаки различия – погоны. Это был самый заметный (но не первый) шаг возврата к имперской военной атрибутике.

Ещё до войны для комсостава РККА были введены «царские» офицерские звания. В сентябре сорок первого года был восстановлен институт гвардии. Сталин, как всегда, действовал постепенно и точно выбирал момент.

Рабоче-Крестьянская Красная Армия (РККА) уникальна в истории тем, что создавалась не для защиты Отечества, а для подавления и уничтожения той части русского народа, которая по естественным причинам не приняла русофобской природы большевиков.

Антибольшевистские восстания казачества и крестьянства были подавлены с примерной жестокостью, по современным понятиям, геноцидом. Численность карательного контингента РККА только в малолюдной Сибири достигала четырёхсот тысяч штыков и сабель.

Назначенную ей братоубийственную роль Красная Армия исполнила. И как мавр, сделавший своё дело, обречена была уйти в небытие. Гражданская война закончилась. И «красных героев» уже зачищали системно. В начале двадцатых «при невыясненных обстоятельствах» были убиты самые одиозные командиры красных партизан, имевшие тёмное уголовное прошлое: Котовский, Каландаришвили, Щетинкин и другие. В Сибири превентивно ликвидировали и партизанских вожаков помельче, чьи отряды бойко грабили в колчаковском тылу почты, кооперативы, а иногда и поезда на Транссибе. Этих чекисты отстреливали из опасения, что антиколчаковское движение может со временем повернуться против совдепов.

Организатора Красной Армии Льва Троцкого изгнали из СССР ещё в 1929 году. В последовавшее десятилетие репрессии перемололи уже девяносто процентов высшего комсостава РККА. В 1940 году палач добрался и до Троцкого. Остальное довершили сорок первый год и Сталинград.

В русской армии образца 1943 года сибирякам выпало играть главную роль. Бесспорно, что к концу сорок пятого Советский Союз имел лучшую в мире сухопутную армию. Это общеизвестный факт. Но до сих пор мало кто знает, что элиту этой грозной армии составляли сибиряки.

Количественно сибиряков мало. К началу войны в Сибири и на Дальнем Востоке проживало не более пяти процентов населения страны, то есть 10-11 миллионов человек. За годы войны Сибирь выставила на фронты 4 миллиона воинов. Больше половины из них вой-на израсходовала. Имена павших земляков на сельских памятниках нанесены мелкими буквами: написать покрупнее не хватило места, слишком длинны эти скорбные списки.

Первым к закрытым военным архивам был допущен академик А.П. Окладников в шестидесятых годах. Он успел посчитать, что послевоенная советская гвардия на четверть состояла из сибиряков. Эти данные были не полны, но доступ к документам снова прикрыли. В восьмидесятых годах уже сибирские землячества в Москве смогли продолжить изыскания и уточнили: после войны советская гвардия состояла из наших на треть!

О качествах воинов-сибиряков вопросов нет. Они – наши отцы и деды – несомненно, лучшие солдаты второй мировой. Но сможет ли Сибирь впредь делать таких людей? Вот в чём вопрос.

Главы из будущей книги «Сибирские дивизии. Засекреченный подвиг»

Источник: http://mediahouse.com.ua/