– На период уборки урожая формировались выездные редакции под эгидой «Восточно-Сибирской правды», – вспоминает бывший собкор газеты Иван Васильевич Фетисов. – В их состав входили не только журналисты, но и поэты, художники. Для 

районов мы выпускали газету-двухполоску.

Подчас выездную редакцию возглавлял собкор газеты, в таких случаях заведующий отделом вынужден был принимать команды своего подчинённого. Но «перетягиванием канатов» не увлекались. 

– Работали напряжённо, – вспоминает Фетисов. – Целыми днями мотались по полям. Вечером завотделом «Восточки» Долганов и поэт Виктор Киселёв возьмут с устатку бутылочку и сидят, обсуждают будущие статьи. Ну, думаю, завтра за ноги придётся их дёргать. Ничего подобного. В шесть утра они уже за столом. Только перья скрипят. Через полтора часа выдают материалы. А что им? Молодые, крепкие, увлечённые. Точно такие же выездные редакции организовывались на период зимовки скота.

Рассказ коллеги дополняют воспоминания Иннокентия Петровича Киренского, недавно ушедшего из жизни:

– «Восточка» часто проводила рейды. Материалы из таких командировок обычно выходили критическими. Ездили, как тогда выражались, по малому кругу и по большому. В последнем случае журналисты знакомились с ходом полевых работ в Осинском, Усть-Удинском районах, пере-

правлялись на пароме на балаганскую сторону и знакомились с делами в левобережных хозяйствах. А когда шли по малому кругу, то из бохана переезжали в Черемхово. Козловский как-то рассказывал, что однажды уже в потёмках сбились с дороги и оказались в зоне Белой, где находился военный аэродром. Ночью с интересом наблюдали за взлётами тяжёлых бомбардировщиков. 

Без дипломатии – никак 

– Водку пьёшь?! – первое, о чём спросил меня заместитель редактора Михаил Бобров, когда я впервые появился в «Восточке». 

– Пью! Очень сильно пью! – взорвался я.

– Не возмущайся, – остудил меня Михаил Викторович. – Бывает и такое: примем журналиста на работу, отправим в командировку, а он возьмёт да и напьётся там. Понимаешь?

Нет, понять такого я не мог. Попасть в коллектив областной газеты – и пьянствовать вместо работы? Примерял ситуацию всё-таки на себя. Я мечтал стать журналистом. Но, сознавая, что для этого надо иметь приличный багаж знаний и жизненный опыт, решил получить сначала сельскохозяйственное образование, поработать на земле, а уже потом идти в газету. Но заместителю редактора «Восточно-Сибирской правды» Михаилу Боброву я о своих мечтах распространяться не стал. А в ответ на его не очень-то приятный вопрос рассказал, что в армии испортил желудок и с тех пор стараюсь не употреблять. Даже шампанское и пиво. Но Боброва такие детали не интересовали.

– Так ты «Тимирязевку» окончил? – прервал он меня. – Тут ведь только что были товарищи из села. Надо было с ними и договариваться о работе.

– О, нет. Ту школу я уже прошёл.

Действительно, только что кабинет заместителя редактора покинули двое разгневанных селян. Возмущались опубликованной корреспонденцией, в которой аграрникам Иркутского района ставилось в вину отсутствие в торговле дешёвых колхозных огурцов. 

– Да мы не знаем, куда их девать, эти огурцы, вертолётом в Якутию от-правляем! – волновался начальник райсельхозуправления Валентин Радин. 

Респектабельный Бобров – в белоснежной рубашке с модным, нараспашку, воротом – в ответ кивал головой и поддакивал. По ходу беседы градус возмущения его собеседников снижался, и из редакции они ушли успокоенные, нисколько не сомневаясь в том, что газета восстановит справедливость. Чувствовалось, собеседник мой – не только газетчик, но и дипломат. 

В тот жаркий августовский день 1967 года Михаил Викторович и свёл меня с «Восточкой» навсегда. Привёл в угловой кабинет и познакомил с со-трудниками сельхозотдела.

– Выпускник Тимирязевской академии, хочет попробовать себя в газете, – представил меня замредактора. И тут же распорядился: – Пусть для начала в Оёкский учхоз съездит, привезёт оттуда материал. 

Как-то возвращаюсь в редакцию, наполненный впечатлениями. Навстречу по лестнице – заведующий сельхозотделом Вадим Горохов. Начинаю рассказывать ему о делах в хозяйстве, а он мотает головой: не сейчас, мол. И вдруг: «Старик, ты пьёшь?»

– Да что вы все, в конце концов?! – взвинчиваюсь я.

– Нет, скажи, ты пьёшь? – вполне дружелюбно повторяет свой вопрос шеф.

Я снова пытаюсь рассказывать про армию и проблемы с желудком, но тут наконец понимаю, что теперь от меня ждут совсем другого ответа. «Ну, если только вино», – соглашаюсь я. После этих слов мы оказываемся в угловом кабинете, и Вадим командует: «Витя! Налей «Три семёрки»!» Так я познакомился с прекрасным очеркистом Виктором Степановичем Коваленко.

Талант не пропьёшь

О нашей братии сложилось представление как о людях бойких, пробивных, которые быстро добиваются успеха у женщин и способны сколько угодно выпить сегодня, а завтра совершенно свеженькими приходят на работу. Ну, прямо гусары из оперетты. В жизни всё сложнее. Обычно мы слишком близко принимаем к сердцу то, о чём пишем. С холодным сердцем лучше порог редакции вообще не переступать. А когда ты с чувством относишься к своим героям, пропускаешь их жизненные обстоятельства через себя, на это уходит много нервной энергии. Вот и возникает потом желание «разрядиться». По словам сотрудника сельхозотдела «Восточки» Владимира Козловского, автора нескольких романов, на писателей тоже иногда «находит».  

Журналисты сельхозотдела «Восточки» были желанными гостями на полях и фермах

Кстати, о корреспонденте Козловском. Оперившись в газете (а работал он в сельхозотделе «Восточно-Сибирской правды»), Владимир Николаевич начал писать книгу о войне. 

Как-то один из наших коллег поинтересовался у Козловского, как идёт работа над романом.

– Прихожу домой, немного отдохну – и за дело. Каждый день по пять-

шесть часов сижу над книгой, – отвечает Козловский.

– Ты с ума сошёл! – закричал приятель. – Бросай немедленно! У тебя будет сильнейшее нервное потрясение!

Совет оказался запоздалым: Владимир Козловский действительно серьёзно заболел и лечился у знаменитого нейрохирурга Ходоса.

«Восточка» всегда притягивала к себе талантливых людей. Журналист Валентин Арбатский, который позднее работал заместителем редактора газеты, рассказывал о совместных командировках с корреспондентом Славой Шугаевым. 

– Идём с ним по полю, беседуем со специалистами, материал собираем. Я только записывать успеваю, а Слава блокнот лишь изредка достанет, цифру-другую черкнёт – и обратно его в карман. Я спрашиваю: «Почему не записываешь?» «А зачем? – пожимает он плечами. – Я и так всё запомню».

Востсибправдовцы Вячеслав Шугаев и Юрий Скоп в дальнейшем стали известными писателями и лауреатами престижных премий: один – имени Ленинского комсомола, другой – Государственной премии РСФСР. Сельхозотдел на фоне тех талантов сиротой не выглядел. Вадим Горохов, заведующий отделом, был личностью харизматической. Высокий, крепкий, широкий в плечах, он обладал каким-то магнетизмом, притягивал к себе людей. Эти качества Вадим унаследовал, очевидно, от своего отца, Василия Ивановича. Горохов-старший возглавлял какое-то время Эхирит-Булагатский райком партии, был человеком самостоятельным, незаурядным. 

Вадим Горохов обладал богатейшей фантазией. Ребята не раз просили его: «Расскажи, как слетал в Ербогачён!» И начинали смеяться. А история такая. Как-то выпросил Горохов командировку в тот дальний район. Возвращается и с азартом рассказывает об увиденном. Вскоре сдаёт материал о том, как летит он на самолёте и в дороге знакомится с интересным человеком. Его герой, участник Великой Отечественной войны, был тяжело ранен, долго болел. Поехал он якобы в Катангу к брату, и так ему всё понравилось в таёжном краю, что остался там на всю жизнь. Здоровьем окреп, охотой увлёкся. И далее автор сообщает, сколько его герой  белок настрелял, сколько соболей добыл. Материал вышел на целую полосу. В редакции все в восторге, хвалят, на летучке отмечают. А газеты в то время в дальние районы с опозданием приходили. И вот раскрывает любимую «Восточку» первый секретарь райкома партии. Читает и за голову хватается: «Столько лет живу на Катанге и не знаю такого замечательного человека!» В машину – и по деревням да улусам, искать героя газетного очерка. Вскоре и от рядовых читателей письма в газету пошли: «Вы нам расскажите, где такого рекордсмена нашли. Где такой охотник проживает?». 

А вообще без фантазии в журналистике делать нечего. Это я понял, работая с Вадимом Гороховым. Как-то отправил ему статью про совхоз «Захальский» – лучшее хозяйство в Эхирит-Булагатском районе, где я работал тогда на радио. Рассказал в ней про главного агронома Зою Константиновну Харькову, женщину въедливую, дотошную, требовательную. Механизаторы её слушались и уважали. Я проездил с нею целый день по полям. И вот приходит газета, читаю и испытываю разочарование: я же ничего не писал о том, как стелется сизый туман по полям, как холодная роса обжигает ноги и т. д. При встрече интересуюсь мнением самой Зои Константиновны. Оказывается, ей материал понравился, и «сизый туман» её нисколько не смутил. «Всё правильно написали», – сказала она. 

Выходим как-то из редакции с Гороховым, а навстречу нам по лестнице поднимается Владимир Николаевич Козловский в запылённом плаще. 

– Вадим! Я только что вернулся из командировки. Интересный материал собрал. Но надо посоветоваться с тобой.

«Заигрывает с заведующим отделом, – подумал я тогда. – А зачем? У Козловского же роман написан – и вдруг: «Надо посоветоваться с тобой». Я был тогда не прав. Владимир Козловский действительно был известным уже писателем, к тому же в сельскохозяйственных вопросах разбирался прекрасно: агроном по образованию – окончил Мичуринский плодоовощной техникум перед войной. Цену он себе знал, но к Вадиму Горохову прислушивались многие профессионалы, он умел работать и со «стариками», и с молодыми. Кроме того, завотделом не только обладал художественным даром, но и был прекрасным редактором, ему всегда удавалось заострить внимание в материале на главном.   

Как Байкал чехам продали

Как-то зашёл в «Восточку». Вадим Горохов предложил:

– Гена, ты знаешь, что завтра в Ангарске областной семинар молодых писателей открывается? Будут хорошие ребята. Махнём?!

– А ночевать где?

– Ты же корреспондент Усть-Ордынского радио. Скажешь, что приехал освещать семинар.

Добираемся на электричке до Ангарска, быстро находим гостиницу, где останавливалась творческая молодёжь. Устраиваемся.

– Послушай! Здесь же Валя Распутин. Пошли в гости к нему!

– С пустыми-то руками?

– У тебя же деньги остались.

И мы вваливаемся в номер Распутина с трёхлитровой банкой «рассыпухи» (дешёвое слабоалкогольное плодово-ягодное вино). Валя очень деликатно, но твёрдо пить отказался. «Завтра будут обсуждать его повесть «Деньги для Марии», поэтому ему пить нельзя», – шепнул мне на ухо Вадим. Но вскоре подошли другие знакомые, и от напитка  никто из гостей не отказывался. К вечеру этаж, где разместили поэтов и писателей, гудел.

А утром в буфете молодая продавщица говорила с укором: «Писатели называется».

Вадим Горохов обладал быстрой реакцией, легко выходил из самых сложных ситуаций, импровизировал, мог мгновенно разыграть знакомых и незнакомых людей. Идёт Всесоюзное совещание журналистов-аграрников в Новосибирске. Услышав, что мы часто повторяем название своего областного центра, сидевший сзади нас мужчина лет тридцати легонько постукивает Вадима по плечу:

– Вы из Иркутска? Это правда, что омуля продали чехам и мы теперь не можем его ловить?

– За 36 миллиардов! – не задумываясь, отвечает Вадим. – А когда всё выловят – вообще  в аренду сдадут Байкал.

– Твою мать! Вась, слышишь? Байкал чехам отдают!

В ту пору сохранялся запрет на промысловый лов омуля, введённый постановлением Совета Министров СССР. Вызван он был тем, что в войну и в голодные послевоенные годы рыбу черпали и черпали, не зная меры. Применяли варварские, браконьерские методы «хапового лова»: перегораживали речки сетями, и в них сваливался обессиленный отнерестившийся омуль. Поэтому и пришлось принимать столь жёсткие меры. А местные шутники в ответ «чешскую версию» выдумали, которая и по Иркутску тогда гуляла. 

Вадим Горохов позволял себе и более резкие розыгрыши. В 1960-е годы редакцию частенько навещали писатели, начинающие поэты, вышедшие на пенсию журналисты. Некоторые из них становились объектами розыгрышей Вадима. Как-то стало Вадику скучно, вышел он на журналиста «Восточки» Володю Лемешева и огорошил: 

– Вовк, слышал? Юрка Л. повесился.

– Да ты что?! Я же с ним…

– И я с ним ещё позавчера сидел, – шмыгнул носом Вадим. – Может, уточнишь, что случилось с Юркой?  

Лемешев обзванивает районки и многотиражки: «А вы знаете, что Юрка повесился?!»

Когда обзвонил, кажется, всех хорошо и мало знакомых, открылась дверь в его кабинете и на пороге возник Юра Л. собственной персоной. Самое интересное, что Лемешев пре-

красно знал эту страсть коллеги к розыгрышам, не раз рассказывал о его проделках друзьям (и мне в том числе), но это не мешало ему самому в очередной раз попадаться на крючок шутника.

«При виде двух бурят я чуть не заплакал»

Как-то Вадим рассказал, что редактор газеты Елена Ивановна Яковлева с упрёком бросила ему: «Ну что вы так себя ведёте! Я же на своё место вас готовлю». 

Не получилось – Вадиму мешали его слабости. Жена, очевидно, решила его встряхнуть: уговорила поехать к ней на родину. И Гороховы с двумя дочерьми отправились в Воронежскую область. Прожили там пару лет – и потянуло домой. Когда возвращались, на вокзале Вадим увидел, как двое бурят достали из-под полы бутылку, разлили по стаканам и по своему обычаю начали капать. «Я тогда чуть не заплакал», – рассказывал он потом мне. Как-никак он всё-таки уроженец Усть-Ордынского Бурятского округа. 

В «Восточку» его после долгого перерыва взяли сразу, дали хорошую квартиру на улице Маяковского. Но проблемы накапливались. Дошло до того, что Вадим оказался в Зорино-Быково – там был расположен лечебно-трудовой профилакторий для страдающих алкоголизмом. Хотя Горохов и в ЛТП не скучал: устроился работать в библиотеку. В дальнейшем я встречал Вадима Горохова в газете Усть-Ордынского округа «Знамя Ленина». Я тогда серьёзно занимался аграрными проблемами, был в редакции на хорошем счету. Однако, беседуя с Вадимом, чувствовал его силу, его преимущества. Редактор «Знамёнки» Борис Хажеев говорил, что Горохов за три дня даёт столько материалов, сколько полредакции не способны выдать. А потом исчезает.

…Прошли годы. Вспоминаю Вадима Горохова, заведующего сельхозотделом «Восточки» 1960–1970-х годов, и на душе становится теплее. Он не был ни моим героем, ни моим кумиром, зато был увлечённым человеком, который жил газетной строкой и заражал окружающих своей неуёмной энергией.