Я позволю себе грубо нарушить ход эпического повествования и назову действующие лица и исполнителей спектакля. Это кажется мне необходимым, чтобы потом не ломать рассказ об этих необычных гастролях указанием фамилий в скобках. 

Шаманов – Александр Дулов.

Пашка – Алексей Орлов.

Помигалов – заслуженный артист РФ Александр Булдаков.

Дергачёв – Юрий Десницкий.

Мечёткин – заслуженный артист РФ Игорь Чирва.

Еремеев – заслуженный артист РФ Виталий Сидорченко.

Валентина – Анастасия Пушилина.

Кашкина – Милена Антипина.

Хороших – народная артистка РФ Наталья Королёва.

Режиссёр-постановщик Геннадий Шапошников, художник-постановщик Александр Плинт. Возглавил творческую группу директор театра Анатолий Стрельцов.

Вместе с ними в Израиль, разумеется, прибыли администратор, монтировщики сцены, осветители, звукооператор – словом, все те, без кого не обойтись даже самому талантливому коллективу. Должен сказать, все они блестяще справились со своей работой. Четыре спектакля за четыре дня в разных концах страны – нагрузка нешуточная. Лично я не заметил ни одной технической накладки. Декорации, слепленные «из того, что было», убедительно передали обстановку захолустного сибирского райцентра. 

Шабат в Иерусалиме

Итак, покончив с необходимой справкой, вернёмся к тому, где и в какой обстановке игрались эти спектакли.

Думаю, правильно поступили организаторы гастролей, начав их с поездки в Иерусалим. Там сердце Израиля, его аромат и тайна. Город трёх религий, место паломничества и поклонения. Колыбель христианства, средоточие веры и отрицания её, непризнанная столица самой многочисленной мировой религии – треть человечества поклоняется Иисусу Христу и верит в него.

Если вы хотите неспешно поклониться святым местам, не приезжайте в Иерусалим в пятницу, когда у иудеев начинается Шабат (суббота), а мусульмане празднуют Джуму (пятницу). Но если вы любопытны и прибыли за крутой экзотикой, приезжайте именно в этот день. Вы можете не попасть в некоторые библейские места, например в Гефсиманский сад, место пленения Иисуса римскими легионерами, и не увидите оливковые деревья, некоторые из которых, как утверждают, старше Христа, как не попали мы: некоторые улицы были перекрыты. Но зато вы увидите целые площади и улицы коленопреклонённых мужчин, услышите пронзительный, тревожный крик муэдзинов с многочисленных минаретов. 

Ортодоксальные иудеи в своих широкополых шляпах (оказывается, самые богатые из них носят меховые шапки в форме огромной шайбы), в длиннополых сюртуках, с пейсами и болтающимися верёвочками с вывязанными на них 513 узелками – по числу заповедей Торы – гордо шествуют куда-то среди праздной толпы, громко читают молитвы в самом людном месте – у Стены Плача. Откуда-то взявшиеся африканцы в клетчатых одеждах в пёстрой толпе туристов держатся настороженной кучкой.

Однако было бы наивно полагать, что в такую толпу собрались только люди, исполненные священного трепета. Мошенники в ней должны чувствовать себя как на удобном месте работы. В чём иркутянам вскоре пришлось прискорбно убедиться: у двоих из нас буквально на ходу из карманов извлекли деньги. 

Впрочем, хватит о святых местах, иначе мой очерк грозит превратиться в туристический путеводитель. Посетив Назарет, окунувшись в воды реки Иордана, отведав рыбы, какую, по преданию, ловил ещё святой Пётр, охлопковцы готовы были предъявить своё искусство израильскому зрителю. Но тут свою суровую поправку внесла война: на город Ашдод, с которого должны были начаться гастроли, полетели ракеты группировки «ХАМАС». Потенциальные зрители вместо театрального зала вынуждены были отправиться в бомбоубежища. 

Мигдаль а-Эмек

Начало гастрольных спектаклей, задержавшись на день, перенеслось в Мигдаль а-Эмек, маленький (28 тысяч человек населения) городок на севере Израиля, и как выяснилось позже, не очень театральный. Приняли иркутян сердечно, моложавый вице-мэр Сергей Окландер тепло приветствовал гостей, говорил о том, что для них большая честь принимать такой известный театр, и все прочие слова, которые говорятся в таких случаях. Но… было несколько обстоятельств, которые помешали спектаклю прозвучать так, как это возможно, и никакой вины наших актёров в этом нет, они играли старательно. Во-первых, камерный спектакль игрался в зале на 660 мест, да ещё с неважной акустикой. Во-вторых, как выяснилось, город населён в основном репатриантами из украинских местечек и молдавских деревень, которые не очень подготовлены воспринимать серьёзный театр и проблематику пьесы Вампилова. Хотя… из города Эл-Кармель прибыл автобус и привёз пятьдесят членов Байкальского (!) клуба. Оказывается, всего в этом клубе состоят 500 наших земляков – бывших иркутян, ангарчан, шелеховцев и жителей других городов Иркутской области. 

В антракте ко мне подошла женщина по имени Галина, которая откуда-то знает меня. Представилась бывшим помощником депутата Государственной Думы Григория Ивановича Галазия, членом Союза журналистов России. Также сообщила о том, что она человек пишущий, в том числе стихи, и что в Израиле её «творчество поднялось на новую высоту». О спектакле «продвинутая» дама сказала: «Актёры играют хорошо, но… у нас уже другой менталитет, и проблема пьянства нам неинтересна». Я пытался возразить, что пьеса и спектакль вовсе не об этом, но Галина меня не очень слушала.

Во втором акте связь между залом и зрителями стала более заметной, может быть, потому, что сюжетные линии, конфликты и характеры героев окончательно прояснились. Зрители наконец поняли, что со сцены с ними говорят не об отвлечённых материях и не о пьян-стве, а о конкретных людских судьбах и трагедиях, которые могли случиться в любом из их местечек. Кажется, они прониклись сплетёнными в сложный узел отношениями Хороших, Дергачёва и Пашки, Шаманова и Кашкиной, исканиями Валентины, посочувствовали старому эвенку, смеялись над неуклюжими поступками Мечёткина и даже аплодировали артисту по ходу действия. В финале они устроили нашим землякам небольшую овацию.

Когда зрители покидали зал, меня окликнула Галина. «Знаете, – сказала она, – финал просто мощный. – И после паузы, немного смутившись: – В общем, меня убедили…» 

Думаю, это признание недёшево стоит… Театру удалось убедить скептика!

Тель-Авив

На следующий день театр ждала встреча с Тель-Авивом. И снова напомнила о себе война. Именно в этот день в центре города прозвучал взрыв: в рейсовый автобус была подброшена бомба. Ранен 21 человек, трое из них – тяжело. Вновь закралась тревога: неужели и здесь спектакль отменят? К тому же наш автобус задержался часа на два: пробки! Наш старательный водитель по имени Стас (до Израиля живший в Якутии и Магадане) звонил постоянно и сообщал, как движется к нашей Нетании, которая гостеприимно приняла нас почти на всё время гастролей.

Лично мне казалось, что на въезде в Тель-Авив нас будут останавливать многочисленные патрули и проверять, кто мы такие и откуда…

Ничуть не бывало. Погружённый в темноту город отдыхал после дневных трудов, а нас ждали в небольшом уютном зале под названием «Яд ле Баним», что переводится с иврита как «Рука друзей». Атмосфера полностью соответствовала названию: народ собрался любящий театр, причём немало было людей, которые знают и любят именно наш, иркутский, – бывшие иркутяне спрашивали, как живут любимые артисты Виталий Венгер, Геннадий Гущин, Тамара Панасюк, Галина Байнякшина, Тамара Олейник… А я встретил одноклассницу дочери – тесен мир!

Когда актёры чувствуют напряжённое, заинтересованное внимание зрителей, когда между залом и сценой возникает чуткое взаимопонимание, тогда случается чудо: спектакль, игранный десятки раз, начинает звучать как бы заново. Артистам не надо наигрывать чувства – они живут ими, коллизии словно возникают и переживаются впервые, так же, как их переживает зал… 

И слёзы… Я не раз видел, как женщины плачут, принимая как свои, близкие незадачливые судьбы вампиловских героев, замечал, как украдкой смахивают слезу солидные мужчины. Эти слёзы дорогого стоят – уверен, что театру удалось всколыхнуть в сердцах не только сострадание к судьбам сценических персонажей, но и непреходящую память об утраченной родине. 

Я побеседовал с двумя израильскими коллегами.

Марк Горин, главный редактор газеты «Спутник»: «Я пришёл на спектакль потому, что это Вампилов, он всегда интересен. Но в равной степени потому, что это иркутский театр. Очень люблю этого драматурга, видел и читал всё написанное им. Надеялся увидеть именно корневое, сибирское понимание. И не разочаровался. Напротив, понял что-то новое. Что – ещё до конца не осмыслил, это такой спектакль, над которым надо долго думать. Но главное для меня ясно: ваши актёры – и молодые, и зрелые – абсолютно достоверны. Замечательный ансамбль! И ещё я понял, что проблемы, поднятые в пьесе и спектакле, вовсе не замыкаются таёжным посёлком, они общечеловечны. Валентина (прекрасная работа молодой актрисы!) может столкнуться с жестокостью и несправедливостью в любом конце земного шара – важно, чтобы она выстояла в этой сшибке, и ваш театр вместе с Вампиловым даёт такую надежду. Чисто театральное впечатление: меня абсолютно убедило режиссёрское решение, эта открытая условность приёма, переход героев из людей просцениума в своё сценическое естество очень симпатичны». 

Людмила Карасёва, редактор газет «Эпоха» и «Наш Иерусалим»: «Я вошла в зал и почувствовала: пахнет деревом! Это почти забытый запах родины. Остаётся только удивляться, как удалось театру, пролетевшему многие тысячи километров, привезти с собой, сохранить это ощущение родины, и дело тут вовсе не в запахе – актёры, все без исключения, абсолютно достоверны, будь то буфетчица с непростой женской судьбой, брошенный всеми старик эвенк или смешной чиновник, в котором мне тоже видится трагедия одиночества. В общем, спасибо иркутянам! Это незабываемый спектакль, одно из самых сильных театральных впечатлений последних лет». 

Мы покидали Тель-Авив за полночь. Перед отъездом я поздравил Геннадия Шапошникова с премьерой, хотя видел этот спектакль более десяти лет назад. Режиссёр не удивился, может быть, и он, как я, понял, что настоящий спектакль может несколько раз рождаться заново.

Нагария

На следующий день нас ждали город Нагария, полный зрителями зал «Гейхал а-Тарбут» и молодой, энергичный вице-мэр города Дмитрий Эпштейн, по инициативе которого Нагария приняла сибирский театр. «Я не очень театральный человек, – сказал Дмитрий, – из Советского Союза уехал давно, не успел приобщиться к русскому театру. Но смотрите: в нашем городе 60 тысяч жителей, 20 процентов из них говорят по-русски, среди них немало приехавших из Сибири, и муниципалитет делает всё, чтобы они не чувствовали себя брошенными. Когда я узнал, что в Израиль приезжает старейший сибирский театр, естественно, постарался, чтобы его увидели и у нас». 

И снова к нам подходили земляки, снова с волнением спрашивали о любимых актёрах, об Иркутске… Меня больше всего удивила женщина, которая не назвала имени, но представилась своеобразно: «Я дочь тёти Хаси». Боже мой, когда-то тётю Хасю знали все журналисты и писатели Иркутска: она торговала сухим вином и пивом сначала возле «Молодёжки», потом около Союза писателей, выручая иркутскую богему в тяжёлые похмельные утра. Кажется, это было так давно! Дочь сообщила: тётя Хася жива-здорова, тихо-мирно живёт на пенсии.

И на этот раз спектакль прошёл на одном дыхании, вызвал живую реакцию зрителей, аплодисменты и смех по ходу действия, овации в конце. И, конечно, слёзы женщин…

Ашдод

Гастроли подходили к концу. Преодолев Иудейскую пустыню с её лунными пейзажами и бедуинскими поселениями, мы сутки провели на берегу Мёртвого моря, иногда качаясь в его легендарной воде, как поплавки.

Настал последний день в Израиле. Последний вечер и город Ашдод, который только покинул бомбоубежища, не успев прийти в себя от ракетного обстрела. Думаю, спектакль иркутян пришёлся как нельзя более кстати: настоящее искусство хорошо лечит от стрессов. 

Организаторы опасались: из-за войны спектакль 19 ноября был отменён, хотя все билеты разошлись, – придут ли сегодня? 

Пришли. В довольно просторном зале матнаса (что-то вроде Дома культуры) «Дюна» снова, как и три предыдущих вечера, был аншлаг. 

Одним из первых пришёл Борис Афраймович. И сразу огорошил сообщением: оказывается, когда-то давным-давно он работал в охлопковском театре водителем. Целых четыре года. Правда, за это время не смог посмотреть ни одного спектакля: все вечера был занят. Вот и решил сделать это сейчас. 

В фойе до начала спектакля женщины рассказывали друг другу и нам, как на их город летели ракеты «ХАМАСа», как они укрывались в убежищах. Сетовали, что частично разрушено одно здание, радовались, что никто не пострадал. 

В антракте разговоры несколько изменились: обсуждали игру актёров, отзывались о ней одобрительно. И всё же этот зал отличался от трёх предыдущих: он был куда скупее на эмоции, наверное, пережитые волнения всё-таки сказались. Однако в конце спектакля зал встал и устроил иркутянам овации. Видел я и женские слёзы… Пожалуй, театру удалось хотя бы на какое-то время отодвинуть память о только что отгремевших взрывах.

Кончились эти причудливые гастроли, где было всё: и прикосновение к святыням, и пугающая близость войны, и трогательные встречи, и чуткая тишина залов, готовая разорваться аплодисментами.

Перед нами – самый большой в мире аэропорт Бен-Гурион. И дорога домой. Мы вернёмся гораздо богаче, чем были: с нами будет память об этой необыкновенной стране, её чутких театральных залах и замечательных зрителях.