Признаться, начинать смотреть спектакль после любимого фильма было непросто. Кто из актёров в роли Егора Прокудина может сравниться с Василием Макаровичем Шукшиным? Писатель и актёр воплотил в кино не вымышленного – реального героя, пришедшего из народных недр на экраны. Когда в спектакле появился Прокудин – народный артист РФ Владимир Яковлев, с модной в 1970-е годы «спидолой», приблатнёнными жестами и залихватской удалью, подумалось: «Вора сыграть несложно, насколько он будет интересен в исповедальных сценах?» 

От эпизода к эпизоду актёр начинал убеждать зрителей в психологической достоверности своего героя, в его стремлении слиться с природой, землёй-кормилицей. Душу Егора в исполнении Яковлева не убили воры-братки, тюрьма закалила, а «заочница» Люба научила любви. Настоящий драматизм образа сосредотачивается в музыкальных номерах, исполненных актёром со страстностью и лиризмом, присущими герою Шукшина. 

Но случится всё это во втором действии, первый же акт построен по законам музыкального спектакля, не предполагающего жизненной достоверности, подлинного вживания актёров в образы. Он и написан не по Шукшину, а всего лишь по мотивам, вольному переложению сюжета фильма на язык музыкальной сцены. До антракта действие сосредоточено на показе персонажей воровского притона и визуальном изображении фразы Прокудина «Праздника хочется!».

В течение часа сценического времени зрители наблюдают за поведением и взаимоотношениями Губы, Бульди и Люсьен, исполняющих приблатнённые песни, так не похожие на современный шансон. Исполнители этих ролей – народный артист РФ Николай Мальцев, актёр Александр Айдаров, актриса Александра Гаращук буквально «купаются» в образах своих персонажей, которые во времена Шукшина были простыми ворами, а в перестроечное время сбились в организованные преступные группировки. Наложение двух временных пластов путает зрительское восприятие, эти персонажи не выглядят достоверно для 1970-х годов и совсем не похожи на современных членов ОПГ. (Во всяком случае таких, какими мы видим их в кино). 

Режиссёр-постановщик Александр Подгородинский, отдавая половину спектакля отрицательным персонажам, выстраивает картины с их участием в «романтико-шансонном» аудиовидеоряде. Актёрам, собственно, играть нечего, они показывают на сцене расхожее и растиражированное в театре и кино представление о главарях, «шестёрках» и «шмарах» воровских сходок. На первый план выходит образ Люсьен – девицы, одетой в костюм, подходящий более для борделя. В исполнении актрисы Александры Гаращук Люсьен ждёт своё горе – Егора, кажется, любит его, а когда узнаёт, что он едет к «заочнице», в музыкально-танцевальном номере стремится показать своё небрежение к нему. Для материала «Калины красной», по мотивам которой поставлен спектакль, такое перенасыщение уголовщиной, на мой взгляд, кажется неправомерно преувеличенным. 

Вставным номером смотрится и сцена «бордельеро», в которой за деньги Прокудина накрывается стол для «развратного» бомонда. Не того ждал Егор, да и зрители хотели увидеть жанровую картину смешных, возможно нелепых людей, но не марионеток, которых кукловод дергаёт за верёвочки. Одних причёсок, костюмов и полногрудых дам недостаточно, чтобы представить падких на дармовщинку халявщиков небольшого провинциального городка. 

Во втором действии, когда на сцене начинает в полный голос звучать тема Шукшина, когда на передний план выходят отношения Любы, Егора, его матери, отдалённые временем голоса войны, спектакль начинает звучать живо и по-настоящему драматично. Отступило наносное, не привлекающее особого внимания представление, пришла настоящая искренность, теплота чувств во взаимоотношении героев. Музыка перестала звучать, подстраиваясь под современный шансон, в ней появились темы, раскрывающие характеры главных героев спектакля.

Скромно появившаяся на сцене актриса Анна Рыбникова – исполнительница роли Любы – от сцены к сцене всё увереннее начинает проявляться не только в тихом нраве, добром сердце, отзывчивом характере, но и в умении наставлять на путь истинный Егора. Эмоционально наполненной стала сцена встречи с матерью Егора. Заслуженная артистка РФ Наталья Данилина создала собирательный образ русской женщины, хоронившей своих детей и во время родов, и на войне. Вокально и в драматическом плане актриса выступает на сцене по-настоящему в глубоком и пронзительном образе. 

Не случайно последующую сцену Владимир Яковлев исполняет градусом выше. Ассоциация с картиной Рембрандта не случайна, в стихах Вербина и Солода на музыку Самойлова звучит эта тема, как и покаяние, последовавшее за раскаянием. Берёзы в исполнении артистов балета, казавшиеся в первом действии наивной метафорой души русской, начинают высвечивать внутреннее состояние героя повествования.

Художник – лауреат национальной премии «Золотая маска» Степан За-грабян поделил действие спектакля на светлый и тёмный миры. К тёмному относится первое действие, светлый – это дом Любы, её отца в исполнении народного артиста РФ Николая Хохолкова, старательно пишущего картину с портретами своих погибших на войне товарищей. Мать Любы (актриса Валентина Ермошкина), как и в фильме, пуглива, суетлива, наивна и доверчива. Все герои в светлых одеждах. На сцену выплывает на лодочке небольшая часовенка, которую, по-видимому, начал строить Прокудин. Это метафора просветления сознания Егора, его перерождения в настоящего человека. 

Свет и тьма в спектакле вступают в смертельную схватку. Бандиты грабят и убивают сначала мать, а потом и самого Егора, не простив ему измены воровским законам. Эти темы прослеживаются в музыке Самойлова, которую исполняет симфонический оркестр театра под управлением молодого дирижёра-постановщика Михаила Тарасова. Хореограф Сергей Грицай – постановщик танцев берёзок, народных сцен и «выходов» воров – был приглашён из Санкт-Петербурга.

Надо заметить, что Владимир Яковлев сегодня работает в Иркутском музыкальном и Санкт-Петербургском театре оперетты. Успевает репетировать, играть спектакли и, судя по последней премьере, находится в великолепной форме, играет с отдачей, достойной настоящего народного артиста.

Спектакль только начинает свой сценический путь, ему ещё набирать эмоциональную наполненность, развиваться в актёрском исполнении. Он напомнил нам о замечательной советской литературе, о герое, который гибелью искупает прегрешения, совершённые в жизни. Это значит, в «Блудном сыне» есть катарсис – очищение душ героев и зрителей.