«Хадича, где твой красный карандаш?!»
В иркутских школах открыты классы для иностранцев
Проблема трудовой миграции для Сибири никогда не была особенно конфликтной. Поэтому когда в Иркутск в середине нулевых хлынул поток гастарбайтеров из ближнего зарубежья, мало кто кривился в расхожей фразе «Понаехали тут!» Сегодня зона обитания выходцев из республик Средней Азии расширилась в Иркутске настолько, что в одной из школ с начала этого года были вынуждены создать целый класс для тех, у кого русский язык – не родной.
История создания 1 «д» класса
В 1 «д» классе школы №9 начинается очередной урок. Сидя на последней парте, трудно сразу заметить что-то необычное: дети как дети, единая форма одежды, разноцветные тетрадки и фломастеры на партах. Потом обращаешь внимание на аккуратные стрижки первоклашек и осознаёшь, что на весь класс в 32 человека только одна блондинка, девочка Настя. Все остальные затылки, аккуратно стриженные или с косичками – жгуче-брюнетистые. А потом учительница Нина Петровна начинает занятие, и уже трудно понять, где находится эта школа:
– Сколько раз вы кушаете в день? Так, не галдим – Гильшот говорит, остальные слушают…
– Открыли тетрадь на странице 52. Я вижу, Марсел меня не слышит…
– Поднимите левую руку. Где у вас левая рука? Мегенбек, я не вижу твою левую руку.
– Улитку раскрашиваем красным цветом. Хадича, где твой красный карандаш?
В классе учатся только пятеро русских детей, остальные – дети выходцев из стран ближнего зарубежья. В департаменте образования Иркутска щепетильно поправили формулировки:
– Почему вы считаете, что это класс детей трудовых мигрантов? Может, там дети дипломатов учатся… Мы его называем классом для детей, у которых русский язык – не родной.
Детей дипломатов, правда, не обнаружилось – подавляющее большинство родителей работают, красиво говоря, в сфере розничной торговли.
Но, как его ни называй, этот класс создал прецедент, обозначивший устойчивую тенденцию: в школе №9 во всех классах с каждым годом всё больше и больше учеников с «не родным русским».
Директор Антонина Семенюк проработала в школе 25 лет и хорошо помнит, как всё начиналось. Собственно, это легко можно проследить по классным журналам. Первые дети выходцев из Средней Азии появились в школе десять лет назад, сейчас они заканчивают выпускные классы. Но сплошным потоком они пошли 7-8 лет назад: тогда каждый год в первый класс стали приходить по 5–7 человек стабильно. Последние два года они идут валом – узбеки, таджики, но больше всего киргизов.
Тогда в школе и появилась «этническая особенность класса «г». Первые классы начинают формироваться ещё в середине весны предыдущего набору учебного года. Окрестные родители, в основном, конечно, русские, приводят своих детей, из которых и формируют первые три класса – «а», «б» и «в». А в середине августа на трудовой сезон в область заезжают трудовые мигранты. Ведут своих детей в школу и попадают в последний формирующийся класс – 1 «г». Так было последние семь лет.
В этом году случилась аномалия: детей выходцев из ближнего зарубежья пришло столько, что специально для них администрация школы была вынуждена спешно формировать ещё один класс – тот самый 1 «д», в который на урок напросился «Иркутский репортёр». Причина – чисто географическая: школа обслуживает тот район вокруг Центрального рынка, где в частном секторе по улицам Горной, Подгорной, Патризанской, Софьи Перовской, Карла Либкнехта снимают жильё работающие на рынке среднеазиаты. Других школ поблизости нет: 65-я, в переулке 8 Марта, набирает детей, живущих ближе к благополучной улице Карла Маркса, а школу №13 на Тимирязева переделали в лицей, куда дети идут не из своего микрорайона, а со всего города.
Но если первые годы это был естественный процесс – дети шли в ту школу, поблизости от которой поселились их родители, – то в последнее время этот процесс стал направленным:
– У нас ведь работает принцип сарафанного радио, – грустно улыбается Антонина Васильевна. – Приходят ребята, учатся, им здесь комфортно, нет конфликтов. Семьи между собой общаются, рассказывают про школу – и вот уже люди, приезжающие в Иркутск работать, целенаправленно снимают жильё именно в этом районе, чтобы отдать своего ребёнка именно в нашу школу. А мы по закону никому не можем отказать – они приходят устраивать детей в школу с необходимыми документами, предоставляют рабочую визу и справку о временной прописке. Они знают, что здесь им создадут условия: помогут с учебниками, могут при необходимости предоставить бесплатное питание.
Уже был случай, когда одна узбекская мамочка была прописана где-то в районе улицы Поленова, но жильё сняла в районе Центрального рынка и потом дошла до главы департамента образования Валентины Перегудовой, чтобы её девочку приняли учиться не по месту прописки, а по месту фактического проживания. Интересы детей прежде всего, и заявление направили в школу с резолюцией Валентины Васильевны «Решить положительно!».
– Вот и получается, что по закону у нас в классах должно быть по 25 человек, а в начальных классах сидят по 32-33 ребёнка, – вздыхает директор Семенюк.
Особенности интернационального обучения
Раздаётся звонок, и Наталья Петровна отпускает класс на перемену. Малышня начинает носиться по классу, гурьбой вываливается в коридор.
– Жаныбек, сними тёплую кофту, в школе жарко, – ловит одного из пацанов учительница. И рассказывает «Иркутскому репортёру», что основная проблема, препятствующая быстрой языковой адаптации, в том, что на переменах мальчишки говорят между собой на родном языке. – Я их родителям говорю: «Покупайте им русские сказки, читайте им вслух Пушкина». Но большинству родителей некогда заниматься детьми, много работы. Хотя есть и такие, кто уже входит в классные комитеты, в актив.
«с не родным русским языком»
– Как вы их всех запомнили?
– Только по именам, в фамилиях ещё путаюсь, – признаётся Наталья Петровна. – Недавно перестали прибавлять к именам «казы» и «улу». Когда узнали, что по-киргизски это означает просто «мальчик» и «девочка». С фамилиями у них вообще сложности: родители могут носить другую фамилию и на родительских собраниях не сразу понимают, про чьего ребёнка говорит сейчас учитель. А ребята хорошие, только немного дичатся: на уроках отвечают вместе, им в массе комфортнее, чем по одному. Два месяца проучились – хоть говорить начали, в начале года вообще молчали все. Ну, и кругозор у них, конечно, узкий. Мы в первом классе оценок не ставим, предпочитаем просто хвалить тех, кто хорошо учится, чтобы остальные не обижались и подтягивались. Вот и получается у нас – говорить как Марсел, читать как Диана.
На перемене первоклашки, не стесняясь, толпятся у последней парты, где сидит «Иркутский репортёр». Обычные дети – любопытные и непосредственные.
– Тебя как зовут? – спрашивает «Иркутский репортёр» самого смелого.
– Толя, – отвечает он. Хотя на уроке учительница его называла полной формой имени – Актилет. Толя со сложным именем рассказывает, что он из Киргизстана, из города Ош. По-русски он говорит чисто, но часто задумывается и, подбирая слово, шевелит растопыренными пальцами у уха.
– А кем работают твои родители?
– Папа… это… в охране. А мама… это… которая людей стрижёт.
Блондинка Настя, сидящая на предпоследней парте, задумчиво грызёт яблоко и рассказывает: она из Иркутска, в классе дружит с Зариной.
– Зарина чисто говорит по-русски?
– Да. У нас только мальчишки заикаются.
Национальных особенностей характера в школе не заметно. Девочки на уроках тихие, молчат и опускают глаза, когда их спрашивает учитель. Но на переменах, между собой, более драчливые – могут поскандалить из-за игрушек, из-за неосторожного слова или взгляда. Мальчишки непоседливые, но куда более послушные. Видимо, их воспитывают в строгости, потому что при любом замечании они просят: «Только папе не говорите!»
С другой стороны, модная тема религиозных разногласий в школе не актуальна. Хотя мечеть и поблизости, никаких связей с ней администрация школы не поддерживает. Не было ни разу, чтобы кто-то из учеников устроился в уголке на намаз. Два года назад одна девочка в 11 классе пришла в школу в национальной одежде – глухом платке, цветных шароварах, расшитой жилетке. Ей деликатно объяснили, что в школе единая форма одежды, утверждённая уставом школы, и конфликта, как в Европе с хиджабами, в Иркутске не случилось.
Единственный заметный скандал на почве национальных различий случился лет пять назад с ребёнком из дагестанской семьи. Тогда излишне буйного мальчика поставили в угол за то, что он мешал вести урок, «подумать о своём поведении». Когда об этом узнал пришедший после уроков отец, у учителей было ощущение, что он в бешенстве разгромит всю школу: по его представлениям об устройстве мира, мужчину нельзя было подвергать подобному «унижению». С трудом его удалось утихомирить, и, к большому облегчению педагогов, через год семья уехала из Иркутска.
Учительница 1 «д» Наталья Власова приняла класс по личной просьбе директора. Сама Антонина Васильевна говорит, что выбирали учителя по личным качествам – Наталья Петровна оказалась наиболее доброжелательной и терпеливой.
– Основная проблема в работе – языковой барьер, – рассказывает учитель. – Из всех киргизских ребятишек сносно говорят и читают только десять человек, остальные на уроках молчат. У них русский язык на уровне трёхлетнего ребёнка: знают только «дай», «я», «мне»… Приходится общаться рисунками, вы видели: чтобы понял, что зима, показываем рисунок зимнего пейзажа, спрашиваем, где снег, где лёд. Уровень развития у них сильно отстаёт.
– Обычно, если ребёнок приходит учиться в средние или старшие классы, мы садим его на класс младше, чтобы он подтянул программу, – добавляет Антонина Васильевна. – В первых классах такой возможности нет. Поэтому мы и говорим, что для таких детей нужно создавать «нулевые», подготовительные классы, чтобы они не тормозили учёбу других детей. В 1 «д» в этом году должен был пойти ещё один русский ребёнок, но я посмотрела: он уже читать умеет, а в классе половина даже не говорит по-русски. Как их вместе посадить? Пришлось его в другой первый класс запихать, тридцать третьим…
Не только к школе нужно готовиться – школу нужно готовить
Опыт школы №9 не уникален в Иркутске. В школе №66 в предместье Рабочее традиционно учатся много цыган, в радищевской школе №73 – повышенная по сравнению с другими школами города концентрация азербайджанских и армянских детей. С другой стороны, чтобы не отправлять нормальных, но отстающих в образовании детей в коррекционные классы, на базе школы №10 создан класс для разновозрастных детей, в том числе – детей приезжих разных национальностей, где они постигают азы, необходимые для общего обучения.
Сейчас нельзя сказать, что в школе сложилось засилье детей мигрантов: всего в школе учатся 1100 детей, и около четверти из них – дети выходцев из Средней Азии. Вряд ли так и останется. В последние годы при формировании первых классов всё больше детей трудовых мигрантов попадает в классы с литерами «б» и «в» – это значит, что их родители уже осели в Иркутске и приводят их записывать в школу заранее – эти классы формируют весной. Некоторые даже приходят после местных детских садов. В этом году один ребёнок мигрантов попал в 1 «а» – а это престижный класс, к учителю которого стоит очередь ещё до объявления набора. Достаточно сказать, что этот класс формируется в течение двух часов после открытия записи в школу.
Ни в департаменте образования, ни в самой школе не говорят, что с этим явлением нужно бороться. Наоборот, сейчас разрабатываются методы адаптации самой школы под особенности обучения детей с не родным русским языком. Первый шаг уже обсуждался с мэром Виктором Кондрашовым: было предложено пересмотреть микрорайоны центра города, по которым дети распределяются по школам, чтобы разгрузить школу №9. Например, в ближайшей к ней 65-й школе в этом году набрали всего один первый класс. Перераспределение детей по школам центра города находится и в соответствии с интересами родителей, приехавших из Средней Азии: они предпочитают, чтобы их дети учились в классах с преобладанием русских одноклассников – это облегчает интеграцию их ребёнка в окружающий мир.
– Хорошо было бы, если бы нас учили, как работать с этими детьми, – высказала пожелание Наталья Власова. – Нужны новые методички, курсы для учителей, подготовительные классы.
В департаменте образования тем временем готовятся включить в план работы педагога курс специальной подготовки по работе с детьми, для которых русский язык – не родной. Принцип равного права на всеобщее среднее образование корректируется в соответствии с жизненными реалиями.
