Просьба генерала

Осенью 2005 года в квартире раздался телефонный звонок. Я уже давно, выйдя на пенсию, работаю в «Восточке» внештатно, поэтому звонят иногда прямо домой. На этот раз меня отыскал руководитель пресс-службы ГУВД области Сергей Марфицин. От имени начальника главка генерал-лейтенанта милиции Алексея Антонова попросил написать и опубликовать в «Восточке» очерк о погибшем в Чечне в 2000 году собровце Алексее Рыбаке: «Это первый и единственный в иркутской милиции Герой России, хочется, чтобы и рассказ о нём был под стать такому историческому событию».

Отказываться было неудобно, и я согласился. Выяснилось, что герой моего будущего очерка не был женат, а родители его живут во Владивостоке, откуда он сам родом. Так что информацию мне могли предоставить только сослуживцы по СОБРу, друзья. Командир спецназа полковник Сергей Кондобаев – строгий, суровый, подтянутый, как и положено офицеру боевого подразделения – встретил вашего покорного слугу несколько настороженно. Служба секретная, журналисты о ней почти не пишут, по коридорам «конторы» не ходят, в кубриках боевых отделений, где спецназовцы несут круглосуточно оперативное дежурство, и вовсе никто из прессы никогда не был и не просился туда. А я попросился, чтобы побеседовать с бойцами по душам без начальства, понять, чем они живут, о чём думают, чем отличаются от других милиционеров. Ведь Алексей Рыбак из их среды. Мне было важно почувствовать, ощутить изнутри, какие они, эти бравые ребята. Что у них главнее – физическая и огневая подготовка, умение стрелять и применять приёмы рукопашного боя или всё-таки способность быстро соображать, шевелить, как говорится, мозгами.

Кондобаев отвечал на вопросы лаконично, без эмоций. Да, воевали в Чечне с Рыбаком в одном сводном отряде, куда входили собровцы из Иркутской области, Тувы, Якутии, Читы и других городов Восточной Сибири. Правда, в разных подразделениях. Шли ожесточённые бои за село Комсомольское, которое находится южнее Грозного. Что тут рассказывать? Война есть война. А мне нужны были картинки, факты, эпизоды, детали, атмосфера человеческих взаимоотношений. Без всего этого очерка нет.

Я старался понять, что же там, в Чечне, в действительности происходило. Почему, например, в селе Комсомольское, захваченном накануне боевиками полевого командира Гелаева, войсковую операцию выполняла милиция, а не армия. Не отсюда ли столь большие потери среди спецназовцев?

Несколько раз Кондобаев куда-то звонил, советовался, можно ли говорить то-то и то-то представителю прессы. Медленно, долго мы притирались друг к другу. В конце концов, кажется, притёрлись.

– Алексей был очень порядочный, надёжный человек, настоящий боевой товарищ, – даёт командир спецназа характеристику Рыбаку, но конкретных фактов не приводит. Тогда я иду на профессиональную хитрость. Говорю:

– Сергей Юрьевич, читатели газеты бывают разные. Некоторые вам просто так, на слово, могут не поверить. И мне, соответственно. Докажите!

Несколько минут он смотрит на меня с откровенным удивлением и даже некоторым осуждением.

– Как доказать?

– Просто. Приведите примеры, подтверждающие ваши слова, вспомните эпизоды, в которых проявились лучшие человеческие черты Рыбака и о которых вы только что упомянули.

– Это можно, – соглашается Кондобаев, немного подумав. – Такие примеры мы найдём. И всё вам расскажем.

Я вздохнул с облегчением.

Улица Героя

Иркутские собровцы – защитники мирного населения Чечни

С начальником одного из отделений СОБРа Игорем Скобицким, воевавшим в селе Комсомольское с Алексеем Рыбаком рядом, буквально рука об руку, мы сидели в один из субботних дней в актовом зале здания, где располагается отряд. Игорь вспоминал давние события не очень охотно. Сказал:

– Война – страшное дело. Жалко наших погибших ребят, они все – герои!

И поведал один уникальный случай: как  Рыбак достал… танк. Его, травмированного, отправили на бэтээре в госпиталь. Но он туда не доехал, завернул к армейским коллегам (сам в прошлом военный) и сумел выпросить у них боевую грозную машину с экипажем, без которой подавить огневые точки противника спецназовцам было невозможно. Командир танка, молодой неопытный сержант, входил в ситуацию медленно и плохо. Боевая позиция была для него новая… Драгоценное время уходило, уже начало темнеть. Тогда Рыбак взял командование экипажем танка на себя. Сказал сержанту: «Вылезай, некогда объяснять». Занял место командира, надел шлемофон, закрыл люк и – в бой. Засевших в подвале здания боевиков выкурили только к ночи. Обессилевшего Алексея отправили наконец в госпиталь.

На войне Рыбак умел делать всё. Воевал как герой. И погиб геройски от осколков разорвавшейся гранаты. Удерживал с товарищами в течение нескольких часов неожиданную атаку боевиков в глубь позиций сводного отряда собровцев.

По крупицам приходилось восстанавливать картину и жизни и войны Алексея… В номере за 5 ноября 2005 года «Восточка» опубликовала о нём мой очерк «Знаете, каким он парнем был». А в 2006-м из МВД России пришла весть: публикация признана лучшей в номинации «Горячая точка» на пятом всероссийском конкурсе «Щит и перо». Тогдашний министр внутренних дел России Рашид Нургалиев наградил автора этих строк знаком «За содействие МВД». (Кстати, самая высокая награда, которую силовое ведомство присуждает гражданскому лицу.) По поручению министра знак вручал генерал Антонов, пригласив по этому случаю в свой кабинет главного редактора «Восточки», других востсибправдовцев и высший офицерский состав главка. Встреча вылилась в двухчасовой заинтересованный разговор о том, как газете и милиции сотрудничать дальше.

Я воспользовался встречей с генералом и пожаловался ему: давно хочу написать об обладателях краповых беретов – уникальных бойцах, спецназовской элите, этаких российских рэмбо, но дело тормозится уже второй год. Мешает завеса секретности.

– Это не помеха, – ответил Антонов. Повернулся к присутствующим здесь же своему первому заместителю и Кондобаеву (тоже обладателю крапового берета):

– Найдите ребят, которые уже выведены из оперативной работы. О них можно рассказать.

Вскоре на страницах «Восточки» появился мой очерк о Геннадии Петухаеве под заголовком «Краповый» боец». Потом – рассказы о бывшем командире СОБРа Викторе Цибульскасе, единственной в Иркутске женщине-спецназовце 26-летней Ксении Макаровой и других собровцах. Работать в отряде стало намного легче, бойцы и их начальники относились ко мне как к своему. Доверяли. 

Героев надо знать, чтить их, помнить. Это святое. И я рад, что «Восточка» в моём лице поспособствовала благому делу. На родине Рыбака, во владивостокской средней школе, где он учился, поставили бюст Алексея и открыли памятную доску. Памятная доска с его портретом открыта также в Иркутске, в здании ГУ МВД России по Иркутской области. Ежегодно в областном центре Приангарья проходят соревнования среди спецподразделений всех силовых структур Восточной Сибири на кубок имени Алексея Рыбака. Спор за то, кто лучший, ведут спецназовцы регионального ГУ МВД, Восточно-Сибирского ЛУВД на транспорте, пенитенциарной системы, таможни, Госнаркоконтроля, внутренних войск, ОМОНа. Несколько раз кубок завоёвывал СОБР.

Именем Алексея Рыбака будет названа новая улица в современном жилом комплексе «Луговое» под Иркутском. 

– Скоро начнётся сдача домов в эксплуатацию, – рассказала глава Марковского муниципального образования Галина Шумихина. – Дома трёх- и пятиэтажные, будут детский сад, поликлиника.

– А вы знаете, кто такой Рыбак?

– Конечно! Я прочитала в «Восточке» ваш рассказ о нём.

Моя добровольная творческая командировка в спецназ затянулась, она насчитывает уже многие годы. А бойцы СОБРа продолжают тем временем ездить на Северный Кавказ в свои служебные командировки.

Кавказ не отпускает

Победитель пятого всероссийского конкурса «Щит и перо» Михаил Ивкин

На днях встретился с Кондобаевым. Он не скрывал радости по поводу того, что спецназу вернули в прошлом году его историческое название – СОБР (специальный отряд быстрого реагирования). СОБР появился в новой России 1 января 1993 года. За это время горе-реформаторы как только его не пытались называть – и ОСН (отряд специального назначения), и ОМСН (отряд милиции специального назначения), – но не прижилось. Бойцы на дух не переносили эти чуждые им аббревиатуры.  Да и население продолжало называть спецназовцев собровцами. В конце концов в  МВД России решили вернуть старое название.

На командире возрождённого СОБРа полковнике полиции Сергее Кондобаеве ещё старая форма, на рукавах шевроны с нейтральным логотипом «спецназ».

– Новую форму не успели пошить, – пояснил Кондобаев. И рассказал, где конкретно, как служат командированные на Северный Кавказ бойцы его отряда. Место временной дислокации собровцев находится близ населённого пункта Дарго, что в Веденском районе Чеченской республики. Местность труднопроходимая, горно-лесистая, примыкает на юго-востоке к Дагестану. Южнее Дарго нет никаких поселений. Нет и контрольно-пропускных пунктов, блокпостов. Так что вся эта гористая огромная территория вплоть до границ с Азербайджаном и Грузией – зона ответственности иркутян.

– В борьбе с бандформированиями нам в Дарго не на кого опереться, – сетует Кондобаев. – Полиция здесь представлена лишь одним участковым уполномоченным, да и тот живёт в районном центре Ведено.

Собровцы и фээсбэшники (пункт временной дислокации находится в оперативном подчинении у ФСБ) – это единственная на сегодня сила, способная защитить людей. Порой одно лишь их присутствие отрезвляюще дей-ствует на бандитов. 

– В конце июля мы отправили в шестимесячную служебную командировку на Северный Кавказ очередную боевую группу собровцев, – сообщил Сергей Кондобаев в заключение нашей беседы.

Фото из архива пресс-службы ГУ МВД России по Иркутской области