Вперёд, в недавнее прошлое
Старые рокеры рассказали молодёжи о зарождении неформальной жизни в Иркутске
То ли тлетворное влияние недавно отстроенного 130-го квартала сказывается, то ли это естественно-исторический процесс, но в последнее время в Иркутске входит в тренд гордиться своей малой родиной, её историей и культурой. Совсем недавно с большим успехом прошёл цикл лекций на натуре «Прогулки по городу», организованный президентом клуба молодых учёных «Альянс», посвящённый дореволюционной истории города. На этой неделе эстафету подхватили вылезшие из-под тектонических плит рухнувшей эпохи соцреализма старые рокеры. В библиотеке имени Уткина на улице Чехова в четверг прошло мероприятие, которое трудно определить одним словом. Под живые старые рок-н-роллы и пляски школьников, увлечённых не столько самим явлением, сколько фильмом «Стиляги», прошла лекция «Брод и бродовские». По сути, это те же прогулки по городу, только периода 60 – 80-х годов прошлого века, вдоль по Карла Маркса и по местам, где в то время тусовались зарождающиеся неформалы Иркутска – хиппари, битники, музыканты, просто любители дискотек.
От Большой до Брода
В организации подобных интерактивных лекций сошлись сразу несколько интересов. Библиотеки, поставленные на грань выживания широким распространением книг на электронных носителях и свободным доступом к Интернету, вынуждены любыми способами привлекать к себе внимание молодёжи. В свою очередь ещё не сошедшим со сцены старым неформальным музыкантам тоже хочется оставить записи о своём существовании в истории города – они, конечно, уже стали легендой, но только у части взрослого населения Иркутска, молодость которых пришлась на расцвет эпохи застоя. Для современной молодёжи они и динозавры жили в одно время и вымерли вместе.
По форме это напоминало вечер воспоминаний, совмещённый с концертом-квартирником, с участием детской самодеятельности. В конференц-зале библиотеки парадоксально смешались времена: компьютеры и проекторы соседствовали с потёртыми электрогитарами, малой барабанной установкой и миниатюрными гитарными усилителями-комбиками, мало изменившимися со времён полуподпольных сейшнов 80-х годов.
Идею подобных мероприятий главный библиотекарь библиотеки им. Уткина Раиса Сахаровская вынашивала уже давно. Изначально предполагался цикл научно-просветительских лекций по истории улицы Большой с рабочим названием «Большая история». Но когда в начале октября она предложила участие в организации и проведении встреч своему знакомому Александру Мишкину, он быстро перекроил формат на более современный лад.
«Раиса Викторовна, то, что для вас – улица Большая, для меня и людей моего круга – это Брод, а мы – «бродовские». Давайте расскажем об этом, потому что история Большой улицы краеведам хорошо известна, а вот история такого явления, как Брод, ещё не написана», – предложил он. Александр Мишкин известен иркутским старожилам как рок-музыкант, основатель группы «Дребезги», один из первых организаторов дискотек, а ныне – как уличный художник и коллекционер фототехники, гитар и виниловых дисков («Иркутский репортёр» рассказывал о нём и истории возникновения в городе культуры уличных художников в репортаже «Шалманчик был немалый» в выпуске от 21 июля).
В результате было решено поведать подрастающему поколению о таком уникальном явлении, как «Брод». Бродом, сокращённо от «Бродвей», по названию самой длинной и широкой улицы Нью-Йорка, в Иркутске называли улицу Карла Маркса. «Бродвеями» во второй половине прошлого века неформальной молодёжью назывались центральные улицы множества советских городов, но только в Иркутске был определённый колорит, связанный с мирным соседством «западников» и «почвенников».
«Бродовские» и «парковские» как представители «западников» и «почвенников»
Старые хиппари Иркутска, да и просто дядьки, бывшие в прошлом хулиганистыми малыми, любят вспоминать о былых разборках «стенка на стенку», «улица на улицу» и «бродовские на глазковских». Пора развеять этот миф. Подобные драки между «районами, кварталами и жилыми массивами» всегда были характерны для индустриального Ангарска. Отмечено, что в городах, где есть скопления пролетариата, всегда царит революционная ситуация: родители, нищие озлобленные работяги, напивались и лупили своих детей, дети на улицах сбивались в банды… В Иркутске в 60-х годах была другая ситуация: был центр города и окружающие его районы, больше напоминающие деревни, то, что сейчас называют «частный сектор».
Молодёжь центра делилась на «бродовских» и «парковских», и географически это были весьма смазанные понятия. Центром города тогда считалась вполне конкретная точка – гастроном №1 на Карла Маркса. Собственно Бродом считался район улиц Карла Маркса, Тимирязева и набережной «у шпиля» (ныне – «у царя»). Другая сторона улицы Тимирязева и выше были владениями «парковских», живших в окрестностях ЦПКиО. Принципиальных конфликтов между ними не было. «Парковские» считались деревенщиной, лишённой сколько-нибудь осознанной социальной позиции, – они проводили время на своих частных участках, спивались и вырождались.
В то же время принадлежность к «бродовским» не определялась местом жительства – это был скорее социальный статус, и к ним относили всех продвинутых молодых людей, которые ходили в джинсах и слушали западную музыку. В то время как в других, индустриальных, городах рабочая молодёжь избивала стиляг и стригла им длинный «хайр» (то, что хорошо показано в фильме «Стиляги»), в Иркутске «бродовские» скорее идейно доминировали над окружающими их «почвенниками» по простой причине: именно они устраивали концерты и дискотеки во всех других районах.
Не могли «парковские» идти стенка на стенку на «бродовских», потому что последние играли на танцплощадке в ЦПКиО. Глупо было ссориться «глазковским» с ними, потому что и в парке Парижской коммуны, и в ДК «Железнодорожник» они крутили дискотеки и играла команда из политеха, идейно принадлежавшая к «бродовским». Да и между собой другие «группировки» не могли особенно разбираться, потому что их географически разделял Брод, на котором они все встречались и ходили в один Дворец пионеров. История сохранила показательный случай, когда «рабочинские» собрались на разборки с «глазковскими», но, как в анекдоте, в тот день отменили дискотеку и конфликт сам собой сошёл на нет. Поэтому неизбежные стычки носили скорее локальный и разрозненный характер. В эту атмосферу и предлагалось погрузиться современным школьникам.
Вдоль по «Кырла-мырла»
Началось мероприятие в полном соответствии со старой рок-н-ролльной мудростью – «Рок без лажи не бывает». У музыкантов что-то не срослось с автотранспортом, и из дома Мишкина, благо, расположенного в одном квартале с библиотекой, как в старые добрые времена «аппарат» тащили на себе. Но в связи с этим заявленное начало отложили на три часа. Привинчивая барабанную тарелку на стойку, Александр Мишкин философски заметил за минуту до начала: «Наконец-то количество зрителей сравнялось с количеством выступающих». Действительно, у неформальных музыкантов всегда было плохо с рекламой, и на лекции, мягко говоря, был не аншлаг. Преобладала молодёжь старшешкольного возраста.
В немногочисленных афишах говорилось, что приходить лучше в нарядах того времени. Любопытно было узнать, что рокеры 70-х ходили в домашних рубашках-ковбойках и вытянутых трениках. Зато школьницы удивили своим восприятием моды той эпохи. Создавалось впечатление, что вдохновение они черпали не в блокбастере «Стиляги», а в старой картине «Свадьба в Малиновке», одевшись во что-то аляповато-цветастое и мило провинциальное.
– Начнём мы с дальней стороны улицы, – объявил Мишкин, и его сотоварищи заиграли «Гарлемский блюз» под меняющиеся на экране проектора слайды с рекламными плакатами и афишами 60-х годов.
Весь вечер на сцене были «два седых и один бритый». Кроме Мишкина, оседлавшего ударную установку, играли двое. Его старый приятель по «Дребезгам», коренной «бродовец» гитарист Саня Щукин – как полагается, закончивший 11 школу, учившийся в университете на физмате, живший в «Доме связи» на Марата и в своё время игравший в известных сейчас только ценителям группах медовском «Мадригале» и «Звуки времени» из Шелехова. Бритый наголо, с арийским крепким черепом и в больших тёмных очках, саксофонист Вениамин Стуков больше походил на «братка» из 90-х, чем на музыканта 70-х. Тем не менее происходил из династии известных иркутских музыкантов, закончил местное училище искусств и получил высшее музыкальное образование во Владивостоке, в Академии культуры.
– Начиналась «Кырла-мырла» с ДК Куйбышева при одноимённом заводе, – рассказывал Мишкин. – Место было беспокойное, на стыке районов – туда приезжали на дискотеки маратовские, рабочинские, радищевские, постоянно между собой что-то выясняли. Приличному человеку с девушкой опасно было зайти. Дискотеку регулярно закрывали, то до Нового года, то навсегда. Так было до 1987-го, пока туда не пришёл работать диск-жокеем Борис Рожанский, сейчас президент компании «Asia Trade Music Company». Он тогда нанял спортсменов, профессиональную охрану, и безобразия прекратились.
Дальше по улице, которую если не Бродом, то презрительно «Кырла-мырла» Мишкин именовал в течение всего вечера, следовал Дом офицеров:
– Там крутили свои дискотеки мы. В зале там шёл какой-то бесконечный ремонт, и дискотеки проходили прямо в фойе. Причём у «куйбышевцев» дискотека заканчивалась раньше, и оттуда народ шёл дотанцовывать у нас.
Трио «Брод-бэнд» откатилось по времени немного назад и сыграло «босанову». Затем школьный театр «Синегория» под Агузарову попытался изобразить рок-н-ролл как танец, а их неугомонная руководительница вытащила из зала несколько человек, как бы доказывая, что если её девочки и танцуют не очень умело, то остальные вообще этого делать не умеют.
– Там, где сейчас «Оптика», раньше был старый Дворец бракосочетания, – продолжал Мишкин. – В нём был свой небольшой оркестр, игравший Мендельсона. Но веселуха начиналась после их основной работы. Из ЗАГСа вёл стеклянный переход в кафе «Юность» (там сейчас какой-то обувной салон), через который они выходили и уже по полной отрывались, играя на свадьбах тех, кого только что регистрировали.
Рядом стоял кинотеатр «второго экрана», в котором шли те фильмы, которые давно умерли в «Гиганте» и «Художественном». Собственная сцена там появилась в 80-х, её немедленно освоили рокеры, Игорь Москвитин в кинотеатре проводил рок-фестивали. Это было место с печальной репутацией. Там проходил мемориальный концерт памяти убитого при так и не выясненных обстоятельствах Вани «Клима» Комарова, культовой в музыкальных кругах Иркутска фигуры. Там же проходил посмертный концерт-трибьют памяти Вадима Мазитова.
Отвлекаясь на очередную музыкальную паузу, Александр заговорщически сказал:
– Сейчас те, кто постарше, невольно расплывутся в широкой улыбке, так как этого не слышали лет сорок…
Наполняющие на 98% зал девушки в среднем возрасте 15–17 лет замерли в священном ужасе. Оказалось – классический рок-н-ролл. А Мишкин тем временем добрался до «специфического места», магазина «Мелодия». В истории он прославился только тем, что на его открытие в 1969 году на прилавки выбросили пластинки польской штамповки с какой-то второразрядной английской группой – после этого вся достойная минимального внимания продукция исчезала, не доходя до прилавков, и появлялась на барахолке. Доходило до того, что местный ОБХСС изымал пластинки целыми багажниками из легковых машин барыг.
Иллюстрировала эти ужасы социалистической торговли танцевальная группа «Септима». Одна девушка пела минусовку в сопровождении записи «Ему не нужна американская жена» (песню из тех же «Стиляг»), а другая девушка и юноша переодевались в дикие наряды (мальчик был в фиолетовой рубашке-поло, одетой под травяного цвета пиджак) и танцевали буги-вуги. Никого не удивило, что коллектив стиляг был из Плишкино. «Стиляги из Плишкино» вообще звучит куда круче, чем «Септима».
Центральным местом на Броде был всё-таки не магазин «Мелодия», а угловое здание с улицей Профсоюзной, где находился металлоремонт «Уют» – там располагался первый магазин музыкальной аппаратуры, в котором появились омерзительного качества отечественные гитары «Тоника». «Там гриф был без анкера!» – ужасался Мишкин, и девочки завороженно кивали головами: гриф без анкера, просто кошмар! Местные рокеры ходили в магазин только затем, чтобы поиздеваться над этим ассортиментом, из-за чего продавцы в магазине были хронически озлоблены. Там же продавался вызывающий неизменный восторг музыкантов набор, который они называли «набор начинающего хиппаря», – балалайка со звукоснимателем в комплекте.
Вокруг этого магазина шныряли кидалы того смутного времени – они впаривали «колхозанам», деревенским лопухам, пластинки с дешёвой эстрадой, у которых переклеивали этикетки. Дело доходило до курьёзов: наклеивали вырезанный из обычной бумаги кружочек, где ручкой коряво выводили кириллицей «БИТЛЕС». Более, как сейчас бы сказали, креативные граждане наклеивали на пластинки вырезанные из заграничных журналов картинки с полуобнажёнными девицами и продавали их как «фирмовые пласты» с новинками зарубежного рока.
Время лекции подошло к концу задолго до окончания Брода «у шпиля». Неспешная прогулка старых рокеров «по волнам моей памяти» закончилась на центральном перекрёстке Иркутска, у «нархоза». В памяти старожилов неформального движения он остался благодаря подвалу, где была легендарная столовка, за дешевизну называемая «копейкой». Александр Мишкин вспомнил, что по вечерам там была классическая «совковая» дискотека. В голом зале висели по углам четыре дрянных динамика, на которые звук подавался с древнего проигрывателя, крутившего затёртые пластинки. Молодёжь, выросшая в ночных клубах, понимающе кивала: вот отчего предки такие дикие…
Синтез мероприятия из камерного рок-концерта и детской самодеятельности оказался удачным и по форме, и по содержанию. До конца «Кырла-мырла» организаторы пообещали добраться на следующих лекциях. Если выступающие школьники будут лучше подготовлены профессионально, а рокеров придёт больше, широкая популярность мероприятию обеспечена.
