Александр Гимельштейн, главный редактор:

– Ирина Викторовна, скажите откровенно, не жаль было отрываться от реального дела?

– Конечно, было очень грустно покидать и город Усть-Илимск, и родное хозяйство. Наши работники сильно переживали и до сих пор переживают. Но я же никуда не уехала, я всё равно осталась в области и занимаюсь непосредственно сельским хозяйством. В «Ангаре» есть команда,  специалисты, с некоторыми из них мы проработали вместе 17 лет. Поэтому, я уверена, всё будет хорошо. Подчеркну, что я дала согласие работать именно в этой команде. Губернатор Сергей Ерощенко сам практик, он пришёл из бизнеса и знает изнутри о проблемах в регионе. 

Например, в сельском хозяйстве мы ежегодно меняли виды поддержки, что совершенно недопустимо и для стабильно работающего сельскохозяйственного производства, и для вновь созданного. Сегодня государство стимулирует  развитие инвестпроектов на селе, что само по себе очень хорошо и полезно. Но представьте себе, что фермер поверил государству и принимает решение участвовать в инвестпроекте. Конечно, он берёт кредиты на 8-10 лет, просчитав предварительно все доходы и расходы. При этом он учитывает все виды государственной поддержки. Никто не предполагает, что в расчётный период виды поддержки поменяются, а у нас именно так и происходит. У начинающего хозяйства такие колебания наверху могут полностью выбить почву из-под ног. Допустимо расширение видов поддержки, но нельзя их менять из года в год. Задача власти – обеспечивать устойчивость работы хозяйств. 

В июле 2012 года была принята Государственная программа развития сельского хозяйства на 2013 – 2020 годы, мы сейчас работаем над областной программой. В настоящее время  прописываются  основные направления поддержки. 

На данном этапе сложность в том, что Россия вступила в ВТО и пока никто толком не знает, как оно себя покажет, какие механизмы поддержки нужно выстраивать. Прежде нам говорили, что мы входим в ВТО в 2020 году, а на самом деле сельское хозяйство оказалось там с первого дня подписания документов. 

Обнадёживает, что министерство сельского хозяйства России, разрабатывая новые механизмы, размещает их проекты в Интернете для широкого  обсуждения. Вот тут  у нас появляется возможность вносить корректировки и аргументированно высказывать свою позицию. Например, месяц назад я была на учёбе в Москве, и заместитель министра сельского хозяйства России проводил с нами встречу, темой которой было обсуждение нового механизма поддержки доходности в растениеводстве. Предполагалось, что из поддержки в этой сфере выпадут расходы на горюче-смазочные материалы, а у нас в Иркутской области селяне только по ГСМ имеют льготу на разницу в цене, которая достигает 220 миллионов рублей. Естественно, все регионы стали протестовать. Результат налицо: месяц назад говорили о субсидии в 15 миллиардов на 2013 год, теперь цифру пообещали увеличить до 37 миллиардов. Однако, насколько хватит новой суммы, тоже пока не ясно, делаем расчёты. В любом случае с регионами советуются, и это положительный момент. 

Алена Махнёва, корреспондент:

– Прошли традиционные сто дней на новом посту. Как вы оцениваете первые итоги работы и каковы дальнейшие планы?

– Губернатор поставил задачу, чтобы бюджетные деньги, которые направляются на любые виды поддержки, приносили эффект. Понятно, что эффективность измеряется производством продукции. То есть на каждый вложенный рубль мы должны получить определённое количество молока, мяса и так далее. Была проведена оценка эффективности инвестпроектов, и в целом работа была систематизирована. Рабочая группа министерства отобрала инвестпроекты 2012 года, теперь они поступят на рассмотрение правительственной комиссии. Те из проектов, которые будут приняты, сразу после предоставления документов получат финансирование. 

Александр Гимельштейн:

– В развитие этого вопроса – как вы сработались с аппаратом минсельхоза? В бюрократических кругах известна нестабильность, мягко говоря, аппарата министерства.

– Работа в бюрократической структуре, конечно, имеет и свою специфику, и  свои сложности. В хозяйстве я бы уже сто дел переделала, пока для министерства одну бумагу согласуешь. Но такова структура, и к ней нужно приноровиться. Что касается вашего вопроса, отвечу так: в самом министерстве всё было стабильно, а вот нестабильно было как раз с министрами. Отсюда и все сложности: меняются руководители, следовательно, меняются и методы управления и виды поддержки. Но так быть не должно. Нужно выработать единую политику поддержки сельхозтоваропроизводителей, на которой кадровая чехарда не должна сказываться. 

Стабильность нам очень нужна. Например, минсельхозу удалось убедить членов правительства в необходимости выделения 94 миллионов рублей на дополнительную поддержку молочного животноводства. Депутаты Законодательного Собрания эту инициативу поддержали. Это важно для того, чтобы люди почувствовали наконец эту самую стабильность. Ситуация с молочным животноводством очень тяжёлая. Эта отрасль инвестиционно непривлекательна, требует постоянных финансовых вложений, при этом не скоро будет отдача. Желающих работать там немного, к тому же постоянно меняются механизмы поддержки, что ещё больше отталкивает инвесторов. Например, с 2009 года была отменена субсидия на литр молока. Или другой пример: было обещано, что хозяйства, которые будут развивать молочное животноводство, смогут получить из бюджета области 40-процентную компенсацию по инвесткредитам. Однако, когда в 2008 году наступил кризис, эту меру отменили. Хозяйства остались брошенными, а их было очень много. Результат, как говорится налицо: в 2007 году насчитывалось 152 сельхозорганизации, занимающейся молочным животноводством, на 1 января 2012 года их осталось 119, на 1 августа – ещё меньше. Кроме того, наметился большой спад поголовья в личных подсобных хозяйствах. Итог подведём к концу года.

Сельское хозяйство должно развиваться не только там, где имеются крупные агрохолдинги, но и в отдалённых территориях, чтобы люди имели постоянную, а не сезонную работу. Таково поручение губернатора. А молочное животноводство тем и привлекательно, что люди там нужны всегда.

К сожалению, спад поголовья и производства у нас отмечается каждый год. Именно этот фактор не позволяет нашему региону участвовать в федеральных программах. Со следующего года уже государство ввело субсидию на литр молока. Правда, мы её сейчас обсуждаем, потому что если не будут внесены коррективы в условия, её почти никто не получит. Союз производителей молока её уже раскритиковал, мы тоже готовим свои возражения. Нам важно, чтобы с наступлением зимы  хозяйства не забили своих коров для решения проблемы недостатка денег, но мы не решим проблему нехватки молока. Среди 12 регионов СФО мы с вами и без того находимся на 11 месте по потреблению молока и на 9-м месте по производству на душу населения. 

Вот такие итоги первых ста дней работы. Добавлю, что я побывала за это время в восьми территориях. В некоторых хозяйствах увидела очень интересный опыт. Просто удивительно, на что способны наши фермеры, какие новые интересные направления они развивают. Например, в Ольхонском районе есть фермер Александр Михайлович Елбаскин. Он занимается мясным скотоводством и вообще не имеет проблем с реализацией продукции. В этом году он нашёл в Китае повара, который исключительно вкусно готовит баранину на углях. К нему просто очереди стоят. Понимаете, фермер сумел не только вырастить поголовье, но ещё и найти уникальный способ реализации. И таких интересных примеров у нас много. Я просто восхищаюсь людьми, которые занимаются сельскохозяйственным производством. 

Геннадий Пруцков, обозреватель:

– Ирина Викторовна, а попроще вопрос можно? Лет десять меня мучает любопытство, всё хочется узнать, какое у вас образование? Практически все тепличные хозяйства разорились или на грани разорения, у вас тепличное хозяйство работает стабильно и даже клубнику вы начали выращивать. Молочным животноводством  занялись, и тоже успешно…

– Я экономист-организатор сельскохозяйственного производства. Закончила ИСХИ, к сожалению заочно, потому что очно учиться мне было некогда. Работала и училась. 

– Недавно вы  коров-«канадок» привезли, как они себя показали?

– У нас были сложности только при транспортировке. Я в восторге от этого скота, и если бы была возможность купить ещё, мы бы купили. Это высокие технологии в молочном животноводстве. Конечно, мы подготовили для них все условия, выдержали все карантинные мероприятия. У меня зоотехники говорили, что за своими детьми не ухаживали так, как за этими коровами. В Пивоварихе случился падёж, но канадский скот был ни в чём не виноват, проблемы оказались в самом хозяйстве, они и привели к гибели коров. 

Берт Корк, корреспондент:

– У меня вопрос чисто потребительский. Наш регион занимается сельским хозяйством, значит, овощи у нас должны быть свои. Между тем своих-то овощей практически нет. На наш стол попадают в основном китайские. Дело доходит до того, что местные бабушки скупают китайскую продукцию и продают её, выдавая за плоды своего огорода. Меня интересует, будет ли министерство препятствовать засилью китайской продукции? Постоянно мы слышим, что эти овощи выращиваются с нарушением всех мыслимых норм, но при этом ничего не меняется. 

Ольга Мутовина, корреспондент:

– Я бы хотела расширить вопрос и поговорить о продовольственной безопасности региона в целом. Наверняка это должна быть масштабная  межведомственная программа. Планируется создавать что-то подобное?

– Вопросы в точку. Будучи директором агрофирмы «Ангара», я много лет боролась с засильем китайской продукции, инициировала множество различных совещаний с участием  правительства и минсельхоза. Меня иногда даже пытались обвинить в том, что я просто боюсь конкуренции.  Но это не конкуренция. Конкуренция развивается, когда все находятся в равных условиях. Мы же имеем парадоксальную ситуацию: на открытой площадке существует стопроцентно нелегальный бизнес, который никто не трогает. Кроме того, они ведь лукавят и часто используют привозные генномодифицированные семена и непонятного происхождения удобрения. Неизвестно, как они повлияют на наше здоровье.

Большую работу в этом плане проводит Россельхознадзор. Они подняли эту тему на федеральный уровень, сейчас проблемой озадачен министр сельского хозяйства РФ Николай Фёдоров. По крайней мере, федеральные структуры начали запрашивать соответствующую информацию. В Красноярском крае тоже принялись энергично решать проблему. Там поднялось население, потому что проблема принимает глобальный характер. Уже и земли испорчены, на них больше ничего не растёт, и местную продукцию продать невозможно. В будущем году наши соседи планируют отменить квоты для иностранных рабочих в сельском хозяйстве. 

Мы тоже к этому идём. Губернатор поставил чёткое условие: инвестпроекты, предполагающие участие иностранной рабочей силы, не будут допускаться к конкурсу. Мы вкладываем бюджетные деньги не для того, чтобы создавать рабочие места для иностранцев. Будут снижаться квоты на рабочую силу, в том числе в овощеводстве, в ближайшие годы мы её сведём к нулю. Наши предприниматели, конечно, сразу задают вопрос: кто же будет работать? Да, сложно найти кадры сегодня. Но в тепличных хозяйствах занимаются подбором кадров, обучают их, и там люди работают. Достойная зарплата и обучение дадут необходимый эффект. 

Что касается качества продукции, мы его не имеем права контролировать, но работаем в связке с Россельхознадзором. Заключено соглашение между минсельхозом, Россельхознадзором, Роспотребнадзором, ГИБДД, администрацией Иркутского района о взаимодействии по контролю за качеством продукции растениеводства в Иркутском районе, потому что иностранная рабочая сила массово используется именно там. Предполагается создать единую информационную базу о земельных участках на территории Иркутского района, обмениваться информацией о нарушителях, проводить совместные проверки. В случае необходимости опыт будет распространён и на другие территории. Думаю, в ближайшем будущем мы обезопасим своих потребителей общими усилиями федеральных служб и местной администрации. 

В рамках развития программы 2013–20 годов стали говорить наконец об устойчивом развитии села. Причём о комплексном развитии, а не так, как было раньше: социальное  развитие отдельно, а сельскохозяйственное производство отдельно. В этом году заканчивается период, когда все муниципальные образования должны разработать схемы территориального планирования, а поселения – генеральные планы. Там должно быть увязано и социальное развитие, и развитие сельскохозяйственного производства. А иначе у нас вообще может сложиться ситуация, что бюджетники будут сами себя лечить и учить, а производства не будет. Поэтому сейчас ставится задача учитывать такие вещи во всех программах, от местного до федерального уровня.  

Я считаю, что это правильно, и мы настраиваем мэров на соответствующую волну. Мы посмотрели несколько схем терпланирования, которые проходят согласование в правительстве. Так вот, есть такие документы, где про сельскохозяйственное производство ничего не написано. О социальном  развитии – написали, а вот о развитии производства забыли. Есть фермерские хозяйства, которые успешно работают, участвуют в инвестпроектах, но это никак не отражено в схеме терпланирования, и получается, что руководство района не видит их роли в развитии территории. Это неправильно. Сегодня у нас наметился крен в развитие социальной инфраструктуры, но мы не понимаем, что всё это должно быть увязано с развитием производства.  

Александр Антоненко, обозреватель:

– Как можно увязать строительство дороги, школы, садика с производством?

– Ну, смотрите, отсутствие дороги препятствует развитию экономики. Это нужно не только для социальной сферы, но и для производства. А если его не будет, кто поведёт детей в новую школу – только учитель и врач? Мы же не создаём базу для будущего. Ведь производство – это налоги, рабочие места, это перспективы для молодёжи.

Кстати, в глубинке, например в Усть-Ордынском округе, где нет сельскохозяйственного производства, очень развит закуп молока и мяса у населения. Это отличная тема. Иркутский молокозавод открыл сборный пункт по приёмке молока в Баяндаевском районе. Свою продукцию свозят 13 кооперативов, в день получается 39 тонн. Аларский район собирает 21 тонну и планирует развиваться дальше. В Боханском районе ежедневно население сдаёт 19 тонн. Для сравнения: «Белоречка» производит 100 тонн молока в сутки. Однако в некоторых территориях это направление развивается совсем слабо, потому что кооперативы до людей просто доехать не могут, дороги нет. А в Усть-Орде от 10 до 100 коров содержат в личных подсобных хозяйствах. Если нет производства в деревне, чем людям ещё заниматься? Нормальное развитие территории без производственной площадки невозможно. 

Людмила Бегагоина, обозреватель:

– Какие-то меры предусматриваются для снижения цен на продукты? В соседних регионах цены на продукты питания ниже; вы анализируете, почему так получается?

– Мы не можем регулировать цены в рыночных отношениях, вы это прекрасно знаете. Есть механизмы по сдерживанию роста цен. Например, предусмотрена компенсация для производителей продовольственного зерна. Если хозяйства продают зерно на предприятия по производству хлеба и в организации зерноперерабатывающей (мукомольной) отрасли по 5 рублей, мы до-плачиваем им ещё 1,5 рубля. Таким образом, мы косвенно сдерживаем рост цен на хлеб. 

Наша задача – создать такие условия, в которых будет развиваться сельское хозяйство, тогда появится конкуренция и цены естественным образом будут регулироваться. В молочном животноводстве это то же развитие сети молокоприёмных пунктов. Пока из 160 инвестпроектов лишь 18 относятся к молочному животноводству, значит, это не интересно людям. Мы должны разработать такие меры поддержки, чтобы стало интересно.

Думаем над созданием областного информационно-консультационного центра. В половине регионов такие структуры имеются. Недавно разговаривала с фермером, который в прошлом году защитил инвестпроект по свиноводству, а в этом году на грани банкротства. Это значит, что человек до конца не просчитал проект, проект быстро составили, деньги получил. А  проект был сырой, и никто ему об этом не сказал, никто не просчитал до конца. Теперь нужно смотреть, считать, что ещё можно сделать, чтобы выйти из этой сложной ситуации. Таких примеров – масса. У людей есть желание, интерес, руки, но им нужно помочь всё правильно рассчитать, направить в нужное русло и затем сопровождать. Вести такие малые проекты должен областной консультационный центр.

Татьяна Постникова, корреспондент:

– Тепличные хозяйства говорят о том, что основная статья затрат – тарифы на электроэнергию. При этом в нашем регионе самый низкий тариф, как известно. Скажите, нет ли здесь некоторого лукавства?

– Если вы сомневаетесь, вот вам картинка: раньше у нас было шесть тепличных комбинатов, а осталось три. Конечно, есть территории, в которых  тариф выше, но у них и меры поддержки совершенно другие. Наши тепличные хозяйства на два года полностью выпали из системы поддержки, были периоды, когда она была нивелирована либо формы её постоянно менялись. А ведь это производственные объекты, которые нужно держать постоянно в хорошем состоянии, иначе всё приходит в негодность. Для этого нужны деньги. А когда затраты на электроэнергию составляют 50–60% от себестоимости продукции, прибавьте к этому зарплату и налоги, и вы увидите, что на развитие производства не остаётся уже ничего. 

Галина Ефремкина, корреспондент:

– Очень много проблем у садоводов. Предусмотрены ли для них какие-то меры поддержки?

– Поддержка садоводам не прописана никакими законодательными нормами. Это не сельхозтоваропроизводители, и мы не имеем права их субсидировать. Однако в ноябре-декабре мы проведём совещание по этой проблеме с участием профильных министерств, например транспорта, энергетики и так далее. Есть такие моменты, которые не требуют огромных бюджетных вливаний. Например, льготный проезд дачными автобусами можно обеспечивать не с 1 мая, как сейчас, а с марта и продлить сезон до середины октября. Есть моменты, на которые стоит обратить внимание. 

Елена Трифонова, обозреватель:

– Недавно мне довелось проехать практически весь Качугский район.  На протяжении всего пути – поля, зарастающие лесом. Область теряет пашни. Мы что, с этим смирились?

– Не то чтобы смирились, но сколько денег – столько песен. Желающих возделывать землю всё меньше и меньше, а заброшенных земель у нас 50%. В Тулунском районе 46 тысяч гектаров засевается, а 38 тысяч простаивает. Думаем, что здесь можно сделать. Приветствуем инициативу, когда люди начинают разрабатывать брошенные земли. Что ещё мы сделали? По федеральному закону сельхозтоваропроизводителем является лишь тот, кто проработал полный календарный год и выручка на 70% формируется за счёт сельхозпродукции. Но ведь некоторым нужна поддержка на старте. Мы решили, что будем оказывать помощь тем предпринимателям, которые отработали хотя бы квартал, сдали отчётность и подтвердили выручку.  В этом вопросе  нас поддержали прокуратура и Законодательное Собрание. В регио-нальные программы такие хозяйства могут войти, и это положительный момент. Кстати, за счёт инвестпроектов в 2011 году мы ввели в оборот 40 тысяч гектаров дополнительных сельскохозяйственных земель. 

Геннадий Пруцков:

– Ирина Викторовна, хотели бы вы, чтобы внуки пошли по вашим стопам и занялись сельским хозяй-ством?

– Знаете, я своим племянникам и внукам говорила: кто из вас будет лучше учиться, тот и станет претендентом на должность директора агрофирмы «Ангара». У меня есть в Усть-Илимске племянница, ей уже 11 лет, и она очень старается. Ну а дальше – как уж сложится. 

Геннадий Пруцков:

– И ещё один вопрос. Сколько налогов получает бюджет от сельского хозяйства, насколько доходна отрасль?

– Я понимаю, куда вы клоните… Некоторые товарищи любят поговорить о том, что сельское хозяйство – это такая дыра, в которую  безвозвратно уходят бюджетные деньги и никакой отдачи не приносят. Но так нельзя рассуждать. 

Действительно, сельское хозяйство не приносит сегодня больших налоговых  отчислений. Но есть не только прямая прибыль, но и косвенная. Российское правительство стимулирует развитие сельского хозяйства, уменьшая налоговые ставки. Это делается для того, чтобы хозяйства инвестировали свои средства в производство. Обратите внимание, не только регион или федерация инвестирует в сельскохозяйственное производство, но и мы, селяне, тоже инвестируем, и это большие деньги. Плюс мы создаём рабочие места, плюс платим заработную плату людям. Думаю,  мы таких плюсов насчитаем немало. Я тщательно готовлю доклад на заседание правительства, где будет утверждаться наша программа. Потому что пока у нас не все понимают всю важность крестьянского вопроса. Нужно объяснять.