Будьте осторожны!

Накануне врача иркутского санитарного бюро Френкеля пригласили в 3-ю полицейскую часть освидетельствовать бочковое масло, выписанное иркутским предпринимателем Кригером из томского Торгового дома Ф. Лерман. Лабораторный анализ показал, что во всех 45 ёмкостях с маслом была примесь посторонних жиров. Передавая информацию об этом в редакцию местной газеты, Френкель прибавил: 

– Случай этот чрезвычайно показательный: до недавнего времени в Сибири совсем не было  фальсифицированного масла. В зарубежной Европе – сколько угодно, но у нас – нет. Существовала некая невидимая граница, и вот она оказалась нарушена. Теперь «мода» на подделку продуктов начнёт гулять среди наших производителей. А между тем в России до сих пор не существует никаких законодательных положений на этот счёт, и можно ждать огромного выброса на потребительский рынок фальсифицированной  продукции! 

– При этом торговцы будут уверять, что она совершенно натуральная, и, может быть, даже верить в это, ведь у нас и строгих понятий о нормах ещё не выработано, – добавил коллега по санитарному бюро Блюменфельд.

Оба доктора были приезжие и не знали, что ещё три года назад «Иркутские губернские ведомости» предупреждали: «В городе появились агенты, предлагающие заграничные вина, в большинстве случаев коньяк, ром и всевозможные ликёры. Происхождение этих напитков не подлежит никакому сомнению: изготовлены они преимущественно в Шанхае. Секрет же изготовления принадлежит Японии, а, как известно, сыны Страны восходящего солнца славятся как искусные подделыватели, от шёлка и слоновой кости до смирновской водки включительно. Этими подделками наполнен рынок Маньчжурии, а теперь, видимо,  дошла очередь и до Сибири». А газета «Сибирь» предостерегала при выборе папирос от красивых коробок: «Фабрика «Дукат» обязана своим всевозрастающим успехом исключительно тому, что всегда давала  действительно хороший товар в практичной, но самой скромной упаковке, не считая себя вправе тратить деньги потребителя на роскошную внешность в ущерб качеству товара: папиросы курят, а коробку бросают.  Красивая коробка – дорогая реклама, оплачиваемая потребителем, для распространения плохого товара».  

Все доказательства – в Михеевской

По счастливой случайности, недавно избранный иркутским градоначальником  Константин Маркович  Жбанов и сам был по профессии врач, поэтому вся работа управы очень скоро приняла явно выраженный санитарный уклон. Френкель и Блюменфельд получили к городскому голове неограниченный доступ, но при этом непременным условием было оставлять все  эмоции за порогом:

– По большому счёту ничто не мешает нам заниматься конкретным делом: ещё в прошлом, 1909 году при министерстве торговли создан комитет по борьбе с фальсификацией пищевых продуктов. То есть есть от кого танцевать, на кого ссылаться и у кого поддержки искать при случае. 

 – Но это ж типичное петербургское детище, – возразил Блюменфельд. – Начнёт бумагами обрастать, погрязнет в каких-нибудь проектах инструкций для своих отделений в провинции, разделит всех членов на действительных и членов-корреспондентов – в общем, выстроит привычную схему. Но в таком новом и неясном для большинства населения деле и подход требуется другой! Куда более тонкий, чем очередное выворачивание карманов у государственных служащих.

– Полагаю, господа, нет никакого резона сетовать на то, что изменить мы не в силах, – строго оглядел коллег Жбанов. – Куда как полезнее делать то, что от нас напрямую зависит. Предлагаю с завтрашнего же дня начать проверки!

Первым в список внесён был завод Перцеля-Ельдештейна, и не напрасно: анализы  выпускаемой ими земляничной и клюквенной воды показали, что для яркости в них добавляется запрещённый каменноугольный краситель, а вместо натуральных сиропов используется фруктовая эссенция. 

– Да, доказательства, как говорится, налицо, – ободрился городской голова. – Всё-таки хорошо иметь в городе современную лабораторию, пусть и при аптеке. А то, помнится, года три назад на 3-й Солдатской супруги Носковы  отравились фальсифицированными шоколадными конфетами, едва не погибли, а вину конфетной «фабрики» так и не удалось доказать.

Защищаемся колесом с молнией. И не только

В нынешнем, 1910 году иркутские прачечные охотно закупали новинку  – мыло «Русская самостирка». Руки от него страдали много меньше, потому что изобретатель, некто г-н Колесников, исключил из состава хлорную известь. Но при этом добавил что-то вместо неё, потому что бельё прекрасно отбеливалось. И всё шло замечательно до той поры, как завистливые конкуренты не напечатали точно такие же этикетки и не выбросили на рынок дешёвый суррогат. Колесникову пришлось срочно усложнять рисунок на упаковке: добавлять свою подпись и изображение вращающегося колеса с молнией. Естественно, возросли и расходы на рекламу, ведь теперь нужно было не только представлять чудо-мыло, но и предупреждать о подделках.                                                                                                                                                                                                

– Что ж, борьба с фальсификаторами требует от производителей немалых средств. А от нас, как представителей местной власти, она требует нормировки товаров, – подытожил   Константин Маркович Жбанов. И усадил за бумаги городское санитарное бюро. 

При всей тщательности в шлифовке таких документов подготовить их оказалось проще, чем утвердить в Иркутской городской думе. Ведь здесь засело немало предпринимателей, и они не пожелали поступаться интересами ни на йоту. Дело затянулось почти на весь срок пребывания у власти нынешнего состава гласных, и лишь 7 февраля 1914 года вступили в законную силу разработанные Блюменфельдом и Френкелем требования к продаваемому в Иркутске натуральному коровьему маслу. 

Санитарные доктора чётко установили, что оно «не должно содержать примеси никакого другого жира». А также и то, что «на всяком сорте масла, поступающего в продажу, должна иметься железная карточка от городского общественного управления с обозначением «Натуральное» или  «Искусственное». Кислотность сливочного масла допускалась не более 4%, а сливочного – не более 6%. Что же до топлёного сливочного, то содержание в нём жира предполагалось никак не менее 99%, а воды, соответ-

ственно, не более 1%. Но самым большим своим достижением Блюменфельд и Френкель справедливо считали запрет на использование в масле (и натуральном, и искусственном) консервантов. От скорой порчи продукт могла спасать только поваренная соль (не более 3,5%).

Министр хочет натурального масла

Строго говоря, санитарные врачи взяли думу на измор: к моменту принятия нормативов их тексты обросли такой «бородой», что гласные просто запутались и решили-таки покончить с вопросом его… разрешением. Но едва лишь «масляные ограничения» попали в печать, как производители и торговцы стали направлять в санбюро делегации и доказывать, что на местном рынке давно уже нет настоящего сливочного масла. И что прежняя  городская управа была об этом осведомлена и не только не возражала, но и прямо способствовала, выдавая разрешения на продажу масла с примесями. Посовещавшись, Френкель и Блюменфельд ласково попросили все разрешения «на освидетельствование», на каждом начертали заветное «Аннулировано» и с невозмутимыми лицами объявили:

– Разработанные иркутским санитарным бюро и утверждённые городской думой нормативы совершенно согласуются с новейшим циркуляром министерства внутренних дел. Другими словами, господа,  министр хочет натурального масла, и мы не можем ему в этом препятствовать.

Перевод стрелки вверх несколько охладил протестующих, и санитарные доктора, не теряя времени, принялись за «зачистку». В двухэтажном деревянном доме на углу Пестеревской и Графо-Кутайсовской обнаружили «заведение по производству экспортного сибирского масла», принадлежащее болгарину  Доброхонджиеву. Весь процесс здесь был упрощён до предела: в ближайших лавках скупалось самое дешёвое масло и «улучшалось», то есть взбивалось с водой, а затем с молоком. Очищенная таким способом масса охлаждалась и  резалась на красивые плитки. Их необычная форма, удобная расфасовка и этикетка «Экспортного сибирского» многих хозяек вводили в заблуждение. 

Отделались 15 рублями

– Одно отрадно: европейские фальсификаторы ведут себя цивилизованно – немедля сворачивают производство, да ещё и норовят улыбаться при этом, – рассказывал градоначальнику Жбанову санитарный врач Блюменфельд. – Впрочем, отчего и не улыбаться: чай, у нас не Европа, за подделку к судебной ответственности не привлекают. Сколько мы обнаружили в местных пряниках вредных веществ, а владельцы производства отделались обещанием «больше так не делать» да уплатили по 15 рублей Михеевской лаборатории за анализы.

– И это, к сожалению, закономерно, – подхватил Френкель. – Законодатель попустительствует фальсификаторам в той же мере, в какой он попустительствует и фальшивомонетчикам. В результате процветают и те и другие. В Иркутске обращаются 50-копеечные и рублёвые монеты, настолько искусно подделанные, что на первый взгляд положительно невозможно отличить их от настоящих. Единственный способ распознавания – по звону: у ненастоящей денежки голос глухой. Фальшивые двугривенные тоже изготавливаются  недурно – из сплава, похожего на низкопробное серебро. Подделку можно открыть только при внимательном разглядывании рисунка двуглавого орла, символа Российской империи.

– А вот это уже политика, господа! – шутливо заключил городской голова. – Поэтому я закрываю сегодняшнее заседание.

Автор благодарит за предоставленный материал сотрудников отделов историко-культурного наследия, краеведческой литературы и библиографии бластной библиотеки имени Молчанова-Сибирского.