Мой собеседник, который сам недавно работал здесь, на Государственной ордена Трудового Красного Знамени селекционной станции (ГСС), с гордостью вспоминает имена наиболее ярких творцов новых сортов. Правда, когда мы въезжали в посёлок 4-е отделение ГСС, лицо Николая Фёдоровича временами мрачнело. Возник на горизонте большой пустырь, и собеседник произнёс: «Раньше здесь был мехток». Как никак, на шести с лишним тысячах гектаров возделывались зерновые в опытно-производственном хозяйстве селекционной станции. Приближаемся к большому заброшенному двухэтажному дому – новый комментарий: «Бывшее административное здание. Здесь базировались когда-то научные сотрудники, дирекция селекционной станции, специалисты опытно-производственного хозяйства. Сейчас, как видите, окна заколочены, двери забиты. Картошку храним». А вот скромный деревянный домик. В прошлом там находилась лаборатория, где сотрудники селекционной станции проводили анализы различных сортов на крахмал, исследовали качество клейковины. По своему назначению используется лишь большой склад из железобетонных панелей.

В день поездки по станции я выслушал с полдюжины её бывших и нынешних научных сотрудников. Ликвидирована старейшая в Сибири селекционная станция, созданная в 1907 году. Решением СО РАСХН Тулунская селекционная станция реорганизована в отдел Иркутского НИИ сельского хозяйства.  Разрушена крупнейшая база зернового хозяйства и животноводства. Но большин-

ство собеседников,  много лет проработавших здесь, вспоминая о прошлом, вздыхают и в то же время с увлечением говорят о сегодняшних делах и надеются на будущее. А Владимир Юдин, который руководит отделом селекции, вообще настроен оптимистично. 

– Недавно у нас побывал новый мэр Михаил Иванович Гильдебрант. Это хороший симптом, – с удовлетворением говорит Владимир Анатольевич. – Раньше кому мы были нужны? Из области чаще приезжали, чем из района.

Наш разговор — а касался он многого, и прежде всего особенностей тулунских сортов, – мы продолжили уже в машине, направляясь на селекционные деляны.

К стыду своему, за многие годы всего второй раз знакомлюсь с селекционными посевами. Интересуюсь возможной урожайностью. Прогнозы в общем обнадёживающие, но меня  насторожила одна странность. Показывая поля с посевами первичного семеноводства, Владимир Анатольевич не раз уточнял: зерна было бы больше, но два месяца сушило. Верю, что и сюда дожди пришли с большим опозданием, но почему тогда все участки и поля либо спелые, либо поспевающие? Почему нет подгона? Ведь по области это обстоятельство привело к запаздыванию с началом жатвы. Темпы обмолота не столь велики, какими должны быть при хорошей погоде. 

– Появление большого подгона, подсады или вторичных стеблей (которые ещё долго будут стоять зелёными, а колос медленно наливаться) – это отражение культуры земледелия, – начал почти хрестоматийно Юдин. – Но есть и другой подход к решению проблемы. Знаете, когда мы посеяли пшеницу Тулун-15 на одном из участков? 10 июня. А убрали? В конце августа. Урожай, правда, не столь высокий, но зерно крупное, хлебопекарные качества превосходные. Вы представляете, что такое две-три недели свободного времени весной? Значит, можно как следует подготовить поле, очистить его от сорняков. Кстати, был участок, где посеяли тот же сорт нынче, но в более благоприятные вроде бы сроки, урожай там выше, а зерно уже не такое.

За такие разговоры «сеять пшеничку, хотя и скороспелую, вплоть до 10 июня»  раньше по головке не погладили бы. В то время было жёсткое определение оптимальных сроков сева основной продовольственной культуры – 18–23 мая. Но тогда и столь скороспелых сортов не было.

В одном месте обратил внимание на ячменный участок. Чистый, почти созревший.

– Сорт Невон, – пояснила молодая сотрудница Татьяна Константинова, которая работает с серыми культурами. – Посеяли его 10 июня, срок вегетации – 65 дней. Давно убрали бы, но часть семян попала в сухую землю и поздно взошла.

Вот ещё одна закавыка. Ячмень – культура ценная, скороспелая, но его слабое место в том, что даёт немало подсады. Многие хозяйства Приангарья, желая получить зерна побольше, делают ставку на сорта чужой селекции – Ачу, Биом. Сами по себе они урожайны при более-менее благоприятных условиях. Но нынче дожди припозднились, и засуха кое-где сполна отыгралась на таких сортах. Согласно прежним традициям и правилам, именно с ячменей начинается жатва, причём ещё в середине августа. Но беда в том, что к концу лета такие массивы всё зеленее становились. Ждать, когда подгон поспеет или морозов, которые его убьют, – значит вовсе без урожая остаться. Поэтому одни использовал, и десикацию для ускорения созревания, другие на раздельную уборку пошли. А если бы хозяйства побольше посеяли сорта тулунской селекции? В идеале он даёт меньше зерна, а при такой ситуации, когда треть колосьев ещё зелёные, а остальные уже созрели и обламываться начинают, сколько будет? Впрочем, каждый вправе выбирать своё: или журавля в небе, или синицу в руках. Но вернёмся на тулунское селекционное поле.

– Вы спрашиваете, почему на наших делянках и участках зелени не видно? – повторил мой вопрос Юдин. – Да потому, что мы жёстко селекционируем свои сорта по таким признакам, как образование вторичных стеблей и кущение. Ведь созревание у нас проходит во влажный и прохладный период. А тут рядом с материнским стеблем появился второй, колос которого вызреет на неделю позже.

Владимир Анатольевич рассказывал, а у меня перед глазами стояли прошлогодние аларские поля. Середина сентября. Тепла не хватало, но немало полей отливало зеленью. Что делать? Косить на свал и ждать, когда в валках зелень высохнет? А вдруг снег или дождь? Отказались было от раздельной уборки, а потом рискнули. И выиграли. На второе место по валовому намолоту аларцы вышли по области. Но не слишком ли рискуют  хозяйства, которые целиком переходят на сорта, безусловно, урожайные, но западносибирской селекции?   

В западных регионах Сибири, включая юг Красноярского края, откуда пришли наиболее распространённые у нас сорта, другие погодные условия. Там в период уборки нередко стоит сухая жаркая погода. Если у пшеницы  появился второй или третий стебель, то это благо. Он вызреет. 

На стыке 1970–1980-х годов на областных партийно-хозяйственных активах заведующий сельхозотделом обкома Виталий Васильевич Сударкин жёстко спрашивал: «Почему у нас нет собственных продоволь-

ственных сортов?» Он ориентировал аграриев на использование сортов собственной селекции. Тогда я воспринимал это как проявление местного патриотизма. На самом деле это было очень правильное направление. Так не пора ли вернуться к зональному районированию, к более полному использованию сортового материала тулунчан? Ведущие аграрники района обеими руками за это, но… 

– В регионе разрушена бывшая некогда стройной система семеноводства, – в голос заявляют Николай Евпат и начальник Тулунского райсельхозуправления  Владимир Карпенко. – Создадут на ГСС прекрасный сорт, а кому передать? Как передать? Как обучить фермера? Ведь существует сортовая агротехника, свои особенности имеет и первичное семеноводство. Здесь специально агрономов надо готовить. Считаем, что необходимо создать научно-производственное объединение, сердцевиной которого явилась бы селекционная станция, а вокруг работали бы наиболее крепкие хозяйства, включая фермерские. Они вкладывали бы свои средства. Вот тогда удалось бы отладить всю цепочку создание новых сортов – первичное семеноводство – размножение.

Идея интересная, дельная. И в то же время, боюсь, далеко не всем управленцам  она окажется по душе. Но, с другой стороны, разве это нормально, что районированная твёрдая пшеница Юната не получила у нас распространения? А ведь мука из неё могла бы пойти на изготовление макарон, манки, стать улучшателем «слабой» муки. Разве это нормально, что зерновые сорта с кратчайшими сроками вегетации тоже не получили распространения, тогда как поклонники западных сортов балансируют на грани уберём – не уберём?