Вход в бизнес

Знакомство произошло достаточно случайно. Во дворе одного из сталинских домов по соседству с редакцией, в бетонном загончике, где стоят мусорные контейнеры, поселились двое бомжей – безногая старуха и опустившийся не очень старый ещё мужик. На днях, рано утром проходя мимо, «Иркутский репортёр» стал свидетелем необычайно человеколюбивого диалога. Приличный, одетый в хороший бежевый костюм мужчина средних лет с выбритой головой и одутловатым болезненным лицом строго им выговаривал:

– Нашли где подселиться. По ночам холодно уже, замёрзнете. Идите, я открою вам дверь подъезда, погреетесь. 

Подобная филантропия, редкая в наше жёсткое время, заставила замедлить шаг. Мы познакомились и разговорились. Он представился Игорем Тихим. На вопрос о подобном отношении к падшим и отверженным отмахнул рукой:

– У меня интерес к их здоровью профессиональный. Это мои подчинённые…

Его дальнейший рассказ походил на криминальный роман эпохи передела собственности. Около пяти лет назад Игорь Тихий откинулся после последней отсидки. Объясняет, что сидел по 159 статье за мошенничество: с друзьями зарегистрировали собственное ООО и по «чистым» документам взяли в Урса-банке ссуду в три миллиона рублей. Не повезло – через некоторое время в банк пришла проверка из налоговой инспекции, работали хорошие профессионалы. Они заинтересовались, почему по кредиту не выплачиваются проценты, размотали цепочку до конца, и Тихий пошёл под суд. 

Незадолго до конца его срока в Иркутске мелкая уличная преступность стала приобретать организованные черты. И, как и их старшие братья из настоящих, серьёзных ОПГ, делящих города и производства на сферы влияния, они начали прибирать к рукам то, что из-за незначительности было безынтересно большому брату. 

– Пока я ехал в Иркутск, в город уже была нарисована малява, меня встретил Самвел, мой коллега, работающий по Октябрьскому району, аэропорту и Солнечному, – солидно вещает Тихий. – Мы встретились, посидели, поели, обсудили. Договорились, что я забираю под себя центр.  

– Тебя, так сказать, назначили этим заниматься или ты уже знал?

– Нет, я знал заранее, что буду работать в этой сфере, ещё до выхода из зоны. 

К тому времени с этого рынка уже были устранены все самозваные конкуренты. По словам Игоря Тихого, раньше с нищих собирали какие-то молодые отморозки, которые ни под кем не ходили, дани в казну не платили и вообще к воровскому миру никакого отношения не имели: если кто-то из них вдруг и сидел, то только по несерьёзной статье – за «бытовуху» или «хулиганку». Поэтому с ними никто «стрелок» не забивал и переговоры не вёл – их выдёргивали с улиц, отвозили на край города и жёстко, в доходчивых формах объясняли, как они не правы.     

На вопрос, почему их заинтересовали именно бесправные нищие, Тихий неожиданно ответил философски и даже несколько романтически:

– Дай голодной собаке кость – и она всегда будет лизать тебе руку. Нищие – самые верные люди. К тому же самые ценные информаторы: они всё видят, всё запоминают, всё могут выяснить…

Тихий утверждает: с тех пор как нищие «ходят под ним», за них всегда заступятся. Никто не может прогнать нищего с его места, избить, отнять выручку: один звонок – приезжает человек, и всё решается на месте. 

Организация бизнеса 

Корпорация профессиональных нищих – это всё-таки не организация со своим писаным уставом и строго определёнными должностными обязанностями. Тихий признаётся, что есть разные люди – от совсем спившихся до тех, кого в службе соцзащиты называют термином «попавшие в тяжёлую жизненную ситуацию», которые, несмотря на эту ситуацию, стараются оставаться людьми. И даже среди нищих, как в цыганском таборе бароны, есть свои авторитеты. 

Повседневная организация труда незамысловата. По центру Иркутска существует около полусотни «хлебных» мест, раз и навсегда выясненных и установленных: около больниц и церквей, на остановках и в самых проходных местах  улиц. Занять чужое место так же невозможно, как мне вломиться в другую редакцию и сесть за первый попавшийся компьютер. Например, точка на «центровых» улицах – Урицкого, Ленина и Карла Маркса – это участок тротуара с обеих сторон дороги. Причём это не именно «точка», на которой попрошайка стоит, боясь сделать шаг в сторону, но и не трасса в несколько кварталов. Это около 250–300 метров тротуара, где нищий работает, как игрок в казино: не повезло за одним зелёным столом – переходит за другой. Так и нищий: если долго не подают на «намоленном» месте, отходит несколько десятков метров и садится ловить удачу там. 

Забавно, но есть и внутренний рейтинг самых доходных мест этой профессии. Первое место вполне логично занимают церкви. Тихий объясняет:

– Там самая простая работа, никакого знания психологии не надо, как в других местах, не надо «разводить» человека. Он идёт в церковь в самом благом расположении, стремится делать добро перед Богом и охотно подаёт. Так что текст у церковных нищих самый незамысловатый: подайте, я поставлю за вас свечку, помолюсь. 

Профессиональный нищий – всегда тонкий психолог, и наговаривает он отточенный текст, зависящий
от места его работы

Оказывается, в зависимости от места работы у профессиональных нищих есть свой наговорённый текст, который учитывает специфику расположения и психологию прохожих. Наверное, известный всем иркутянам нищий на костылях и с окровавленными бинтами на ногах, стоящий под стенами Торгового комплекса, – прекрасный психолог. В его заунывных мольбах постоянно рефреном мелькает фраза «Не оскудеет рука дающего». Это очень точный расчёт на сознание человека, который озабочен покупками, денежными делами, расчётами, а тут предлагается и о душе подумать. 

– Это, кстати, самый удачливый нищий в центре города, – улыбается Тихий. 

Рыночная площадь вторая в рейтинге самых доходных мест. Третье место неожиданно занимают больницы. Люди в них приходят со своим горем – не больные, конечно, а посетители. Поэтому жалостливы не меньше, чем в церкви. Вполне логично, что им трудно отказать человеку с перевязкой, а то и в больничной пижаме, стоящему у стен (внутрь, конечно, охрана таких персонажей не пускает) и умоляющему помочь накопить на дорогостоящие лекарства. 

Работа на улицах и остановках – это вовсе не презренное попрошайничество сидя на месте и кланяясь прохожим с протянутой рукой. Там работают «транспортники». Это всегда чисто, неброско и бедно одетые люди, которые подходят с вежливой фразой «Позвольте к вам обратиться?», после чего, проникновенно глядя в глаза, трогательно рассказывают, что их ограбили или обокрали, они лишились документов и денег и теперь не могут купить билет. Причём от фантазии, наглости и знания психологии – сколько может дать стоящий перед ними человек – они «едут» на разные, несоразмерные расстояния – от микрорайона Первомайский до Тайшета. 

Что касается заработков, то загнать их в какие-то определённые рамки сложно. Сколько реально зарабатывает один нищий за день – не берётся предположить даже сам Тихий.

– Конечно, они обманывают, что-то утаивают, – говорит он. – Но есть такса, которую они обязаны сдавать. В среднем в день удачливый нищий на кармане имеет около трёх тысяч. Полторы отдаёт старшему. Что-то с него снимают «авторитетные» нищие, «бароны». В общем, получается, что дневная выручка одного человека – от тысячи до тысячи двухсот рублей. 

Точно определена только конечная сумма. Раз в десять дней у фонтана возле Торгового комплекса стоит человек, мимо которого время от времени незаметно прошмыгивают нищие, сдающие «взносы». Никакой мелочи – деньги разменены на более солидные купюры. К концу дня по итогам прошедшей декады у него должно накопиться не менее 400000 рублей. Тихий утверждает, что себе он оставляет только 10% – остальное идёт в «воровскую казну», говорить о которой он отказался.  

Люди и судьбы

Нравы жестокие. Если «член профсоюза» не сдаёт необходимые взносы, первый раз его прощают, а на второй он навсегда исчезает со своего места. Простоев не бывает, сразу же место занимает кто-то другой. Но таких случаев Тихий припомнил всего три за свою карьеру. Сильная текучка кадров объясняется другими причинами: большая часть нищих – это те же бомжи, которые спиваются, травятся, болеют, обмораживаются зимой и умирают. Таких случаев Тихий насчитал более двадцати. 

– Вот безногая, – припомнил Тихий нищенку, с которой началось наше знакомство. – Она с сыном жила в деревянном доме на Фурье, он недавно сгорел. Теперь они живут на помойке у меня под окнами. Это конченые алкоголики. Сын не в деле – он просто ходит рядом с матерью, ухаживает за ней. Все заработанные деньги они пропивают. Конечно, их жалко – куда они пойдут зимой? Она просила меня: «Открой мне подвал, мы там тихонько перезимуем». Я отказал: подвал я им открыть могу – не вопрос, но там вода стоит по колено. 

Часто такие отверженные собираются в коммуны и живут вместе по 3-5 человек в трассах теплоцентрали и подвалах зимой, на летних лежбищах в парках или просто в кустах. Больше, как правило, не собираются – чтобы не привлекать внимания. Но есть и ещё одна причина. Тихий рассказывает:

– Они всё равно люди, у них сохраняются свои представления о любви, дружбе, ненависти и предательстве. В большом коллективе начинаются склоки, ссоры, выяснения отношений. Они – страшные собственники, и не дай Бог взять что-то чужое. Поэтому самые кровавые разборки – из-за женщин. Ну, представь, зимуют вместе три мужика и одна женщина. Представляешь? Тут до убийства дойти может…

Но есть и вполне домашние люди. На рынке, в районе остановки маршруток, идущих в близлежащие деревни, работает 17-летняя девочка Настя. Всегда очень чисто одета, скромная, приятная, она рассказывает обычную «транспортную» легенду: украли деньги, не может уехать к себе домой в деревню. На самом деле она живёт в Иркутске, отец и мать у неё – алкоголики, бабка – профессиональная нищая, которая и ввела её в ремесло. А девочке хочется учиться – она до сих пор читает по слогам. 

Однако есть и такие, которые могут многое себе позволить. Тихий рассказывает, что он лично знает двух нищих, у которых стоят капитальные каменные дома в Ново-Разводной. Это те самые «бароны», которые также снимают тонкую пенку со своих собратьев. Их соседи по посёлку не догадываются, на какие деньги отстроены эти особняки. Бюджетники о таких домах не могут и мечтать. 

– На рынке, неподалёку от трамвайной остановки, всё время сидит очень старенькая бабушка. Она тоже из ваших? – не поверил «Иркутский репортёр».

– Нет, мы её знаем и не трогаем. Она из тех людей, кто действительно зарабатывает себе на хлеб. У неё обычная история: сама она из Рабочего, сын алкоголик, всё из дома вынес на пропой. Грех трогать таких людей. Но честных нищих на весь центр меньше десятка наберётся.

Объективности ради следует отметить, что сегодня рассказы о существующем закрытом клане профессиональных нищих, после работы отправляющихся на такси в собственный особняк отмокать от гримом нанесённой грязи в джакузи, являются такой же частью городской мифологии, какой в начале 90-х были байки о ворах в законе, понятиях и бандитских «стрелках» со стрельбой. Но та же справедливость требует напомнить, что впоследствии эти байки оказались правдой. В конце концов один из самых известных иркутских нищих дед Касьян (Борис), скрюченный неведомой болезнью карлик, уже годы сидящий верхом на бетонной мусорной урне на Карла Маркса возле гастронома № 1, действительно уезжает с «работы» только на такси. Автор лично как-то помогал ему забраться в комфортабельный салон.