Александр Гимельштейн, главный редактор: 

– Представлять известных людей не очень-то нужно. Можно смело сказать, что губернатора Иркутской области Сергея Ерощенко все мы знаем. А если говорить о «Восточно-Сибирской правде» как о гражданском институте, она его знает с молодости, наверное. Мы дадим возможность губернатору начать, а потом приступим к вопросам. 

Сергей Ерощенко: 

– А начать, наверное, нужно с моей позиции, с ответа на вопрос, зачем я вообще пошёл на пост губернатора. Меня тут недавно даже ребятишки спросили, хотел ли я стать губернатором. Было время, когда я имел такую возможность, но не хотел. Позже настал момент, когда подошёл к тому же рубежу, что и многие: нужно либо что-то менять, либо уезжать из Иркутской области. 

Работать дальше в такой ситуации стало невозможно. Серьёзные группы, такие как Внешэкономбанк, «Ростехнологии» или тот же «Истлэнд», не могли, например, добиться того, чтобы их приняли как инвесторов иркутского аэропорта. Это вызывало у всех удивление. А в мае Иркутской области было отказано в принятии аэропорта на баланс по причине отсутствия инвесторов. Такая ситуация продолжалась и продолжалась. Попытавшись заняться инфраструктурой, я столкнулся с тем, что реальной работой в этом направлении, оказывается, никто у нас не занимался. Не хочу никого критиковать, это просто анализ сегодняшней ситуации, с которой приходится стартовать. 

Когда мы говорим о туризме или о развитии Иркутской области вообще, начинать приходится с дорог. Из программы развития Сибири и Дальнего Востока нас при этом периодически выкидывают, приходится прилагать усилия, чтобы там оставаться. Но выкидывают не из-за происков конкурентов, хотя и этот момент присутствует. Основная причина в том, что мы не представляем никаких программ. Приведу совсем недавний пример. Будучи в Москве, я попытался восполнить этот пробел и предложил расширить дорогу Иркутск – Листвянка. Тема была озвучена мною в личной беседе с министром природных ресурсов РФ Сергеем Донским. Много лет у нас идут разговоры на эту тему, не один депутат на этой дороге «выбрался», казалось бы, осталось только подтолкнуть такую идею. Министр хорошо воспринял предложение, пообещал быстро двинуть документы. Но на следующий день раздался звонок, из министерства сообщили, что никто и никогда из Иркутской области с такой заявкой не обращался. 

Другой пример – Байкальск. Для того чтобы что-то сделать с БЦБК, нужны простые, но системно проработанные действия, чтобы народ не был заложником «похода в никуда». Ни один частный собственник не решит проблемы БЦБК. Придя на пост губернатора, я для себя сразу обозначил этот вопрос как приоритетный. В ближайшее время состоится совещание у премьер-министра, и государство будет приведено к собственности в Байкальске. Оператором станет Внешэкономбанк, его согласие уже получено. Как только это произойдёт, можно будет приступать к разработке алгоритма закрытия комбината. О перепрофилировании БЦБК нужно забыть – этот комбинат уже давно не является предприятием по производству целлюлозы. У каждого объекта есть соб-ственник, и его интересы можно просчитать. Надеюсь, нам удастся консолидировать общество вокруг Байкальска, а не наоборот. Я пришёл добиться конкретного результата. Я не собираюсь отсюда уезжать и делаю всё для того, чтобы люди обо мне нормально вспоминали. За свою работу готов отчитаться перед всеми. Это мой подход.

Я абсолютно открытый человек, но небольшой любитель общения с прессой. Для меня самое главное – добиваться результата. Я пытаюсь всех убедить, что нужно сделать хорошо, чтобы люди сами о тебе нормально писали, а не наоборот. Но если у вас есть вопросы, я всегда готов и встречаться лично, и на такие встречи приходить. Обращайтесь. 

Александр Гимельштейн: 

– Надо чаще встречаться…

– Договорились. Мне в наследство достались разные традиции по общению с прессой. Например, принято публично отчитываться в том, что сделано за первые сто дней у власти. 

Мне кажется важным, что за это время мы сформировали дееспособное правительство. Важно, что мы подписали договор с «Роснефтью». Это залог того, что газ будет приведён в Иркутскую область. 

На самом деле губернатор не должен заниматься тем, чем я сейчас занимаю 80% своего времени, – правительством, налогами, соглашениями с предприятиями. Сейчас закладывается база всей дальнейшей деятельности. Существует такое понятие – «тактика первых шагов». Уже с первого шага можно заложить весь путь, и это будет либо путь в никуда, либо путь, который станет основой для дальнейших действий. Сказать, что мы разработали программу социально-экономического развития Иркутской области за такой короткий срок, было бы кощунственно. Но концептуально определены основы того, чем нам следует заниматься. Исходя из этого было собрано правительство. Приход Безрядина, Забродской тому пример. Я для себя определил, что первых серьёзных результатов можно будет добиться через три-четыре года, ведь за год даже на предприятии ничего не сделаешь. 

Когда мы говорим о переходе экономики на инновационный путь развития, в частности на газ, это не значит, что мы будем снова бездумно говорить о газификации Иркутской области. Когда придёт труба, кому-то повезёт больше, потому что она пройдёт близко, а кому-то меньше. Тем не менее у нас появится основа единой, более низкой цены. Мы имеем газовые месторождения, например Ярактинское, которое близко к тому, чтобы поставлять газ в регион, более того, оно уже начинает снабжать газом часть усть-кутских деревень. Нужны совсем небольшие усилия, чтобы компания (Иркутская нефтяная компания) сама привела газ в Усть-Кут. Но не факт, что абсолютно всё нужно будет переводить в этом городе на газ. Там огромное количество брошенного леса, хватит на отопление щепой, как делается в той же Финляндии. Зато железную дорогу не нужно будет забивать составами с углём. 

Можно так же говорить о культуре, спорте или образовании… Я сам выпускник ИГУ и абсолютно не доволен тем, как развивается наше образование. Могу авторитетно заявить о том, что статус федерального университета не достался области исключительно из-за споров между ректорами. Для того чтобы вернуть упущенные возможности, нужно приложить огромные усилия. Не забывайте, что это конкурентная среда. Я окончил физфак, и в моё время выпускники московского физтеха незначительно отличались от нас. Сейчас наши выпускники значительно уступают столичным. 

Я, как губернатор, пришёл не для того, чтобы составлять какие-то чёрные списки, наоборот, я готов каждому помогать. Есть только одно условие: я должен помогать людям, которые делают эту территорию комфортной для других. Вы лучше вопросы задавайте, иначе я буду говорить бесконечно…

Алёна Махнёва, корреспондент: 

– Хотелось бы вернуться к нефтегазовой теме, раз уж вы её затронули. В какой конфигурации вам всё-таки видится газонефтяное будущее Приангарья? 

Сергей Ерощенко: «Для меня самое главное – добиваться результата»

– В этой сфере переплетено огромное количество интересов довольно солидных хозяйствующих структур, если говорить о геополитике. Когда-то Иркутская область была флагманом в переходе с угля на нефть, при этом учитывалась себестоимость нефтехимии. С приходом газа смещаются акценты. Но для того, чтобы представлять этот переход как программное решение, нужны проработанные идеи. Нам удалось уговорить академика Конторовича, который согласился возглавить группу при губернаторе Иркутской области. Подействовал только один аргумент, а именно то, что мы этим 20 лет назад занимались и с тех пор не сдвинулись вперёд.

Мы ведём переговоры с «Роснефтью» и с «Газпромом», пытаемся совместить и скоррелировать по времени интересы всех этих групп. У нас до сих пор нет последовательной программы по нефтегазовому комплексу, в которой были бы прописаны все наши шаги. Из-за этого чудным образом возникают такие проекты, как «Солнечный кремний». Иначе как «солнечный» он и называться не может, потому что цена у него была такая же солнечная, которой никогда в мире не существовало. Вот таким образом угробили «Усольехимпром». 

Нужно восстанавливать такие предприятия, как «Облкоммунэнерго», сетевые компании, которые ещё остались в ведении области. Есть такое понятие – «экономическая безопасность». Так вот, инфраструктура, сельское хозяйство – все это обеспечивает нашу безопасность, независимость территории и финансовую состоятельность. 

Мария Егорова, корреспондент: 

– Какие-то конкретные договорённости достигнуты с «Газпромом» и другими структурами?

– С «Роснефтью» подписано пятилетнее соглашение, в котором мы льготируем их вложения в инфраструктуру нефтепереработки и имеем определённую стабильность. Это во-первых. Во-вторых, когда мы говорим о «Роснефти», мы говорим уже о городах в целом. «Роснефть» – основной собственник газоперерабатывающих мощностей. В этом отношении до соглашения дело не дошло, но есть посыл для совместных расчётов цены. Проведены предварительные переговоры с «Межрегионгазом», «Транс-нефтью», «Роснефтью» и «Газпромом». Но я вас уверяю, что за сто дней никому не удастся привести весь этот комплекс к единой последовательной политике. 

Есть у нас компании, уже сегодня добывающие нефть и газ на территории области, но соглашения с ними требуют корректировки. В частности, мы уже провели корректировку соглашения с «Верхнечонскнефтегазом», точнее с ТНК-BP, в том числе относительно ликвидированного предприятия «Русиа Петролеум». За него бюджет должен получить как минимум 10% его цены, и мы их получим. Между прочим, это 400 миллионов рублей, хватит на то, чтобы построить не один садик. Если, конечно, мы их нормальным мэрам отдадим. Но, если честно, тема садиков для меня ещё более сложная, чем нефтегазовая. 

Александр Гимельштейн: 

– Я подхвачу эту тему «нормальных мэров». На встрече с редакторами, которая имела место месяца два назад, вы говорили, что не удовлетворены качеством менеджмента в территориях. Я тогда на это среагировал и привёл пару примеров, на мой взгляд, вопиющих. В Иркутской области есть единственный прецедент прямого нарушения Конституции. Я имею в виду случай, когда мэр Слюдянского района Должиков пытался вводить цензуру в СМИ, которые являются собственностью района. 

Идёт кампания по выборам мэров практически по всей Иркутской области. В массе своей действующие мэры, используя все виды административного ресурса, двигаются обратно в свои ещё не остывшие кресла, в Слюдянке происходит то же самое. Особенно меня в этом отношении умиляет так называемая правящая партия, которая сначала отказывала Должикову в выдвижении, потом выдвинула его, а потом он сам отказался от выдвижения со стороны этой партии. У нас вообще есть власть или нет?

– Это далеко не единственный пример подобного поведения мэра. Ручное управление газетами у нас имеет место практически на всех территориях. Да и не только это. Пинтаев (мэр Байкальска) разворовал всё, что можно, я прямым текстом об этом говорю, находясь в редакции газеты. При этом человек опять собрался выдвигаться на пост мэра. А на посыл, есть власть или нет, я отвечу так: нельзя силовым методом всё решить и тем более побуждать к этому губернатора. Этим можно увлечься, и это станет нашим единственным инструментарием. 

Во всей каше, которая заварена вокруг БЦБК, звучит ещё одна спекулятивная тема, и в этом есть и моя вина. Это тема ЖКХ, конёк главы Байкальска, который фактически является моим подчинённым и занимается бизнесом на бюджете. По моему мнению, нам нужно сделать среду обитания неприемлемой для таких, как Пинтаев. На любое депрессивное предприятие приди, и увидишь, что не все занимались разворовыванием. Когда я пришёл в пароходство и мы выделяли деньги на восстановление флота, я увидел, что к концу навигации капитаны и матросы снимали и уносили с корабля всё, что могли. «Мы так привыкли», – говорят. Так же было и в 

«Востсибугле», и на других предприятиях. Но потом ты даёшь другой посыл, и люди тебе верят. Тогда начинает меняться сама атмосфера, и уже никто никому не даст что-то тащить. Так же и здесь. Иначе сколько ты ни поставишь охраны и видеокамер, всё равно не удержишь. Нужно создавать среду, в которой неприемлемо этим заниматься. 

Татьяна Постникова, корреспондент: 

– В Байкальске есть ещё одна проблема кроме БЦБК. Уже два года там существует особая экономическая зона, и успешным этот проект назвать никак нельзя…

– ОЭЗ «Ворота Байкала» – наша долгоиграющая проблема, и судьба у неё пока печальная. С самого начала её перетаскивали то в Голоустное, то в Крестовую падь, теперь вот – в Байкальск. Ну нельзя было тащить зону в такую проблемную территорию. Вред комбината не только в том, что он выбрасывает в атмосферу и воду отходы. На самом деле сейчас он выбрасывает их ещё меньше, чем в советское время, когда Байкал спокойно справлялся с этими стоками, скажу вам как физик. Но одна дымящаяся труба наносит туристско-рекреационной зоне такой колоссальный репутационный ущерб, которого хватит на то, чтобы никогда никакого международного туризма в этом пространстве не было. Это всё та же спекуляция на бюджетных средствах.

Как человек, профессионально занимавшийся туризмом, думаю, что ОЭЗ нужно было разместить в другом месте и обязательно включить в состав зоны КБЖД. К счастью, у нас есть огромное стратегическое преимущество. У нас есть туристическое на-следие – старая железная дорога, есть инфраструктура – Ангара и паромная переправа, есть дорога на Байкал, которую надо расширять, есть аэропорт, способный принимать миллион туристов, наконец, есть сохранённая местная авиация и речной флот. 

Если отталкиваться от того, что мы действительно имеем, можно найти реальных резидентов этой туристической зоны. Это РЖД, это «Иркутскэнерго» с попыткой организовать в данной сфере свой бизнес. 

Но нельзя обманывать самих себя. Никогда горнолыжный курорт в Байкальске не будет международным, потому что мы находимся в конкурентной среде. Если из Москвы до Швейцарии и обратно можно слетать за тысячу долларов, то в Байкальск добираться дороже, а цены-то здесь сопоставимые. 

Наталья Мичурина, шеф-редактор: 

– Но можно ведь сделать более доступными цены хотя бы для местных жителей. Тарифы на местном туристическом рынке просто заоблачные. 

– Об этом и речь. Как только спекуляции закончатся, придёт реальная экономика. 

Геннадий Пруцков, обозреватель по вопросам сельского хозяйства: 

– Здесь говорили много о промышленности, энергетике и так далее. Предлагаю перейти к живой истории от этих сухих фактов. В 20-х годах новой эры, когда Христос ходил с проповедью по Палестине, в Древнем Риме проживал крупнейший землевладелец Колумелла. Он говорил, что сельское хозяйство не нуждается в большой учёности, но не терпит глупости. Вы шестой губернатор, который сидит за нашим столом. За исключением Юрия Абрамовича Ножикова, никто не говорил о сельском хозяйстве. 

– Вот именно, о сельском хозяйстве не нужно говорить – нужно заниматься им. Когда я говорю о газе, я и сельское хозяйство имею в виду. В Краснодарском крае газ приведён в каждую станицу. Зато у них другой уровень жизни и другое сельское хозяйство. А в нашем понимании сельское хозяйство – это бесконечные дотации на каждый литр молока и кило-грамм мяса. Конечно, это сфера, в которую мы должны вкладываться, потому что если мы изменим нынешнюю тенденцию и развернём людей лицом к земле, то вернём ощущение комфорт-ности проживания. Просто потому, что в большинстве своём мы вышли из деревни, от земли. Там, где вкладываются в сельское хозяйство, будет меньше брошенных детей и более благоприятный социальный климат. Задумайтесь, почему у нас социальных сирот больше, чем в соседней Бурятии, где ниже уровень жизни. Может быть, отчасти потому, что мы, начиная с постсоветских времён, никогда не занимались сельским хозяйством.

Сергей Ерощенко: «Для меня самое главное – добиваться результата»

Нужно делать дороги, нужно спасать школы, восстанавливать среду обитания на селе. Мы сейчас восстанавливаем начальную профподготовку в школе, особенно в сельской. Помните, раньше были в школах «зилки», трактора и ребятишки учились их водить? Нужно это возрождать. Уровень образованности в Иркутской области понизился, и многие ребятишки, может быть, даже до училища не доходят. 

Но я не готов отдавать многие миллионы на дотирование производства молока, яйца и мяса. Нужно немедленно менять ситуацию в миграционной сфере. В этом году мы подписали квоту на огромное количество китайцев и таджиков. Но в следующем году я такого безобразия не подпишу, и не из националистических соображений, конечно, а для того, чтобы нам сохранить своё сельское хозяйство. 

Второй вопрос – это технологии. Как только вы приведёте новые технологии, можно начинать говорить о том, чтобы на селе оставалась молодёжь. Вы сейчас попробуйте уговорить молодую девчонку или парня остаться в деревне, даже если им миллион рублей дать на строительство жилья. Где и на чём им работать? Нужны новые технологии, ведь мы в другом веке живём. Поэтому дотации направлены в никуда и дают только отрицательный результат. 

Геннадий Пруцков: 

– Распределение дотаций, наверное, надо немножко менять…

– Надо вообще от них избавиться.

Геннадий Пруцков: 

– Не избавиться. Земля сама по себе ничего не даст. Вот данные статистики за 2010 год: 0,5% вложений инвестиций в основной капитал из областного бюджета.

– Скажите мне, где отдача от того, что мы Франтенко давали миллиарды у всех на глазах? У нас обеспеченность яйцом поднялась до 180% – это отдача?

Геннадий Пруцков: 

– Ну, вы не совсем правы. Франтенко спас Черемховский и Усольский районы. 

– Согласен с тем, что Гавриил Степанович многое сделал для развития своего предприятия, но только не для всей Иркутской области. Если человек сумел пролоббировать птичье производство, которое ему досталось в наследство, это всё равно что я, придя в «Востсибуголь», начал бы рушить все котельные, которые не на угле работают. Это неправильно. Может быть, спасение района – это обанкроченный усольский молокозавод, которым руководил оператор Франтенко – Востренков? Я могу говорить не общими фразами, потому что сам был свидетелем всех процессов в области. Теперь я, как губернатор Иркутской области, о чём-то должен разговаривать c такими людьми, как Востренков? Никогда такого не будет. 

Франтенко, Сумароков как предприниматели молодцы, но рядом есть и другие хозяйства, которые тоже успешно занимаются животноводством. Есть предприятия в Усть-Илимске, и о них не надо забывать. Если бы кому-то другому дали те же миллиарды, они бы тоже подняли своё производство. У нас обеспеченность яйцом 180%, ещё раз повторю. Мы всех снабжаем яйцами, вплоть до Монголии. А вы представьте, ведь деньги на дотации у какой-нибудь бабушки или ребёнка забирают, чтобы отдать их частному предпринимателю. Это справедливо? Я всю жизнь проработал в бизнесе, но никогда не брал бюджетных денег. Вы поймите: когда правительство поддерживает частного предпринимателя, оно берёт ваши деньги и отдаёт их другому человеку. 

Наталья Мичурина: 

– У меня очень короткие вопросы, требующие экспресс-ответов. Сначала по «Саянскхимпласту»: включает ли договорённость с «Роснефтью» какие-то превентивные меры, которые позволят обеспечить «Саянскхимпласт» этиленом после 2015 года? 

– Я достаточно много сил и средств вложил в «Саянскхимпром» и горжусь тем, что сегодня это одно из лучших предприятий. Когда-то я уже доказывал, что это не завод по производству долгов, как его называли. Подписано соглашение с «Роснефтью», и в течение пяти лет мы обеспечиваем себе стабильное поступление налогов от «Роснефти», в том числе и по производству этилена. О стабильности работы «Роснефти» в соглашении всё написано, а вот о переработке и поступлении этилена на «Саянск-химпром» хозяйствующие субъекты должны договариваться самостоятельно. 

Наталья Мичурина: 

– Вы упомянули о необходимости восстанавливать «Облкоммунэнерго». Это означает, что дискуссия о возможности разгосударствления этого акционерного общества закрыта? 

– Нет, конечно. 

Наталья Мичурина: 

– Часть акций будет продана в таком случае?

– Не обязательно продавать акции для того, чтобы кто-то инвестировал в эту отрасль. Здесь сработает та же схема, которую я предлагаю ввести при строительстве муниципальных и областных объектов. Есть пресловутый 94-й закон, который отпугивает любого нормального строителя. А потом мы получаем, к примеру, детский садик стоимостью 200 миллионов рублей. Но можно пойти по другому пути и найти строителя, который под гарантии области построит нам этот садик, и мы его выкупим. При этом мы будем видеть качество, да и цена будет кратно ниже. Когда человек вкладывает свои средства, он заинтересован в том, чтобы построить быстро. Мы же смогли построить библиотеку за год вопреки всему. Потому что там были задействованы средства строителей. А если всё делается за бюджетные деньги, можно заниматься объектом 10 лет, потом увеличить сумму и так далее.

Александр Антоненко, обозреватель по вопросам строительства: 

– Сергей Владимирович, строители упрекают…

– Строители страшно недовольны, да? (Улыбается.)

Александр Антоненко: 

– Недовольны, да. Почему нам не возобновить работу Градсовета, чтобы прекратить все беспорядки, срывы в строительном комплексе? Чтобы он проходил как положено – с краеугольными вопросами, с планами и так далее. Ведь это настоящая бомба. 

– А когда-нибудь эта бомба срабатывала? 

Александр Антоненко: 

– Было такое. 

– Например? Последняя результативная попытка была у Тишанина. Градсовет должен быть сформирован из людей, которые могут что-то решить. Сейчас такая работа идёт.

По поводу обид строителей… Да, я сказал, что никогда больше в Иркутске не появится ни одного дома с выходом за «красную линию». Будем действовать жёстко, вплоть до привлечения милиции и прокуратуры. Это ведь правильно, но почему-то все недовольны. 

Моя компания строила всем извест-ный посёлок в Чертугеевке. На коммуникации ушло 270 миллионов, потому что была сделана нормальная канализация, дороги, ливнёвки, за каждую срубленную берёзу было заплачено. И всё равно стоимость квадратного метра составила 40 тысяч. И после этого мне говорят, что «квадрат» в Солнечном не может стоить меньше 70 тысяч. А там коммуникации подключаются в десяти метрах от подъезда. При этом умудряются ещё и налоги не платить городу. Всё, что я требую, я сам делал. Я хочу создать атмосферу, в которой будут работать многие нормальные строители. А вот в той атмосфере, которая у нас была, ни один нормальный строитель не выживет. 

За библиотеку имени Молчанова-Сибирского, например, бюджет денег до сих пор не проплатил. И я не проплачу, пока строительная компания, ранее подконтрольная мне, не достроит. А теперь посмотрите другие стройки, за которые уже всё заплачено и переплачено, зайдите в ту же онкологическую больницу. Как там будут больные ходить, если по этим лестницам даже здоровому трудно подняться? Помещения без системы вентиляции, с ужасной отделкой. У Косякова (руководитель ОАО «Иркутскгипродорнии», выступающего главным подрядчиком на строительстве одного из областных долгостроев – онкоцентра) был один из лучших проектных институтов в СССР. А что теперь? Я им даю шанс нормально работать. 

Александр Антоненко: 

– Вот вы охарактеризовали библиотеку, а рядом стоит ещё один объект, который мы никак не можем сдать.

– Ледовый дворец – это всеобщее преступление, которое стало таковым едва ли не с момента своего появления. Я с первого совещания говорил и сейчас говорю, что там нет проекта реконструкции. Его даже сейчас нет, и ещё нужно постараться сделать. Там даже матч проводили в декабре, но, по-моему, там можно только один на один играть, чтобы не рисковать таким огромным количеством народа. Не было фундаментов под опоры и ещё много чего не было, это просто скрывалось. Сейчас на объекте проходит ревизия, и строители с огромным сопротивлением исправляют свои недочёты. Потому столько увольнений и последовало. 

Александр Антоненко: 

– Там полгода людям зарплату не платят.

– Это неправда. Я хорошо знаком с этой сферой, с каждым подрядчиком мы отдельно разбирались. Ситуация примерно как на тех объектах, где нерадивые строители срывают сроки, а потом обманутые дольщики бегут за помощью в правительство. К счастью, я здесь вырос и вперёд того, кто воду мутит, всё узнаю. Кто эти подрядчики на Ледовом? У меня, как у руководителя предприятия, было там 80 миллионов рублей, которые я только в декабре вернул. А с теми людьми, которые сейчас там выстроились в очередь, мы разбираемся. 

Александр Антоненко: 

– Так будет запущен Ледовый дворец в этом году или нет?

– Будет, конечно, куда он денется.

Юлия Сергеева, корреспондент: 

– Сергей Владимирович, скажите, а рассматривается вопрос участия областного бюджета в покупке оборудования для планетария?

– С Сергеем Язевым (директор астрономической обсерватории. – Ред.) мы близкие друзья, и я тему хорошо знаю. С Михаилом Слипенчуком (основатель группы компаний «Метрополь». – Ред.) мы разговаривали, хотя не пришли к окончательной договорённости. Но я думаю, что он купит это оборудование и передаст его городу. 

Ольга Мутовина, корреспондент: 

– Вы сказали, что в следующем году будет ограничен въезд гастарбайтеров в Иркутскую область. Это ведь тоже вопросы продовольственной безопасности Приангарья. Но это не единственный путь попадания на наши столы некачественных продуктов, и с ними тоже нужно что-то делать. 

– Думаю, ограничение въезда гастарбайтеров будет более действенной помощью сельскому хозяйству, чем дотации. Нужно оградить его от «интервенции», так же как и наш лес. Как только мы прибьём шальной рынок, придёт легальный рынок с нормальными продуктами. 

Ольга Мутовина: 

– А вы интересуетесь происхождением продуктов, которые оказываются на вашем столе?

– Конечно, интересуюсь. У меня ребёнок маленький, так что я регулярно хожу по рынку со списком того, что мне нужно купить. Вчера, кстати, там смеситель покупал. Ничего не меняю в своей жизни. Самое страшное в таком возрасте менять свои привычки. 

Егор Щербаков, корреспондент: 

– Сразу после вашего назначения депутаты предлагали ходатай-ствовать об откладывании сроков запуска Богучанской ГЭС до тех пор, пока не будут выполнены все мероприятия по Иркутской области… 

– Где они раньше-то были? Я им так и ответил. Дело в том, что это как раз попытка не системно заниматься лесом, а получить разовое разрешение на вакханалию, которая там и без того продолжается. Мы за счёт пожаров понесли бы убытков больше, чем успели бы заработать. Не только благодаря погоде у нас в этом году лес не горел. Мы начали с первого дня заниматься пожарами и делали это системно. Всех арендаторов предупредили, что, если пожары будут происходить на лесоучастках, мы будем их просто изымать. 

Я согласен с тем, что это преступление – бросать лес под воду. Но не вижу возможности за полгода развернуть там какую-то промышленную добычу леса. 

Наталья Мичурина: 

– В какие сроки вы собираетесь определиться с кандидатурой министра ЖКХ?

– Я уже определился, кандидатура проходит необходимые согласования. У меня нет проблемы с назначением людей. На должность первого зама, наверное, человек десять были готовы пойти. Я же вырос здесь, многих знаю. Даже среди вас можно найти как минимум советников по сельскому хозяйству и строительству. 

Геннадий Пруцков: 

– Совсем быстро, в режиме «да-нет». Мы будем отказываться от участия в федеральной инвестиционной программе по сельскому хозяйству?

– Ну почему же, во всех программах будем участвовать. А вот инвестиционную программу области нужно готовить и делать публичной. Поймите, если мы инвестируем деньги в одну сферу, значит мы их забираем из другой. Принять такое решение – большая ответственность, и эти вопросы нужно обсуждать публично. Я с вами в разговоре, конечно, веду беседу от первого лица. Но я ведь нормальный человек и прекрасно понимаю, что один ничего не сделаю. Всегда нужно создавать команду и нужно консолидировать общество вокруг системных решений. 

Александр Гимельштейн: 

– Сергей Владимирович, каждый месяц мы вас, пожалуй, звать не будем, потому что вы начнёте отказываться. Но раз в полгода видеть вас за нашим круглым столом было бы хорошо. Надеемся также подвести с вами итоги года в декабре. А в январе ждём вас на праздновании 95-летия газеты «Восточно-Сибирская правда».