«То, что вам нравится»

– Ты окончательно покинул Иркутск…

– Это был январь 2000 года, буквально первые дни после новогодних праздников.

– И что тебя на это сподвигло?

– Эта история началась за десять лет до отъезда в Москву. В 1991 году иркутские художники Марина и Игорь Лесковы организовали при училище искусств курсы художников-мультипликаторов. И выяснилось, что я – талантливый художник мультиков. По окончании курсов Игорь и Марина из первого и единственного выпуска курсов собрали первую и пока единственную в Иркутске студию мультипликации – она называлась «Ритаг». 

Студия существовала на базе ИрГТУ. Она проработала семь лет, в течение которых выяснилось, что мультики в Иркутске – бизнес нерентабельный и бесперспективный. В 1997 году на Игоря Лескова подала в суд одна из художниц студии за невыполнение обязательств: проще говоря, за то, что он не платил ей зарплату. Напрасно он объяснял, что денег не получал никто из-за отсутствия заказов. Единственным итогом суда стало то, что «Ритаг» развалился окончательно. 

– Мы были типичной студией одного проекта: сняли одну мультипликационную рекламу, озвучили одну радиопередачу. Сняли один мультик, но это был проект Игоря и Марины, он назывался «Озеро», и они его начали снимать ещё до образования студии. Всего за время работы «Ритаг» в производстве было три мультфильма. Не завершён ни один. Свою работу на студии – мультик назывался «Полёт» – я закончил один спустя десять лет. Конечно, на широкие экраны он не выходил, и сегодня его можно посмотреть или на Youtube, или в моём Живом Журнале. 

– А после развала студии, до отъезда?

– После развала студии я занимался делами, далёкими от мультипликации и вообще от различных художеств. Я занимался наружной рекламой: делал рекламные короба из разноцветной клейкой ленты «Аракал», работал в театральном училище, оформлял спектакли, успел даже немного попреподавать рисунок. В 1999 году мы с тогда ещё никому не известным Иваном Вырыпаевым (актёр, сенарист, театральный и кинорежиссёр, снял фильмы «Эйфория» и «Кислород». – Авт.) поставили спектакль «То, что вам нравится». Ваня его потом переименовал в «Сны», и под этим названием он был широко известен в Москве, а на театральном фестивале в Лондоне в 2000 году победил в номинации «Лучшая пьеса». 

– Чем ты занимался в этом спектакле? 

– Я был заявлен как автор декораций. Это было довольно странно, так как декораций в этом спектакле не было. Кстати, на фестивале в Лондоне Ваню часто спрашивали: «Вы всё время рассказываете про своего художника-постановщика. А что он делал, если декораций нет?» Понимаешь, это высший художественный пилотаж – поставить спектакль без декораций. 

Премьера состоялась осенью 1999 года в Доме актёра в рамках проекта «Театр против наркотиков». Максим в нём был консультантом Ивана по некоторым вопросам сценария: спектакль посвятили теме наркомании, с которой в своей неформальной юности Максим был знаком на личной практике.

– Кстати, «Сны» были первым прорывом Вани. По сути, он на мне карьеру сделал, – улыбается Максим. 

«Князь Владимир» 

В начале 2000 года Максиму позвонила Марина Лескова, которая после развала студии «Ритаг» перебралась в Москву.

– Она сказала: приезжай, есть проект. Так я попал в свой первый «полный метр». На студии «Кристмас-фильм» тогда работали над мультфильмом «Мабиноги». Это кельтский эпос, рисовали его по заказу какой-то английской фирмы, снимал его режиссёр Деррек Хейес, и в России не показывали. Там ведущим мультипликатором был Олег Сафронов – это корифей российской анимации, он отметился во множестве советских мультфильмов. И неожиданно у меня стало получаться. Доходило до того, что у Сафронова сцены не берут, а у меня – принимают сразу. Кто Сафронов, а кто я? Ему – 80, а мне – 27. Англичане говорят: вот этот парень понимает, как надо. Но мне там работать не понравилось. Видимо, в проекте крутились большие деньги, и его постоянно переделывали. Создавалось впечатление, что они сами до конца не понимают, что хотят. 

На этом проекте Максим проработал до осени 2001 года. И тут возник новый, уже отечественный проект. 

– Когда работа была закончена, я собрал свои черновые сцены, записал их на видеокассету и пошёл искать работу. Как раз в это время на студии «Солнечный дом» начиналась работа над «Князем Владимиром». Хотя название студии значения не имеет: в Москве под каждый проект заводится новая студия. Режиссёр Юра Кулаков сначала не хотел меня брать, сказал, что нет денег платить зарплату. Да и вообще, кто я такой? В Москве достаточно своих мультипликаторов. Я настоял, чтобы он посмотрел мою кассету. Юрий Львович посмотрел, выключил и говорит: «Стоп. Так, приятель, ты работаешь на меня!» «Князь Владимир» стал моим первым значимым вкладом в отечественную мультипликацию. – Максим улыбается. – Если серьёзно, то этот фильм стал первым в истории российской мультипликации полнометражной картиной – 74 минуты. 

Мои сцены – одни из самых лучших в фильме, и мне не стыдно за эту работу. 

– Со звёздами, озвучивавшими роли, тебе сталкиваться не приходилось?

– Да всё как-то не получалось. Даже на встречу с актёрами, которая проходила у нас на мультстудии, я умудрился опоздать – застрял в метро. Главную роль, князя Владимира, озвучивал Сергей Безруков, и мы с ним часто сталкивались в дверях студии, но поговорить – нет, не довелось. Кстати, я слышал такую легенду, что он попал в мультик не случайно. Он был в очень хороших отношениях с Валерием Приёмыховым, которого знал с детства и называл «дядь Валера». Приёмыхов мечтал снять фильм про князя Владимира и обещал Безрукову, что тот сыграет в нём главную роль. Но не успел, умер, и Безруков отдавал дань памяти другу работой на «Князе Владимире».

– Говорят, что подобные мультики православно-патриотической направленности заказывает РПЦ…

– Это миф! Церковь к этому вообще никакого отношения не имеет. Это, как правило, частные заказы. Я подозреваю, людей, которые сильно нагрешили и таким способом отмаливают свои грехи. 

– А государство разве не принимает участие?

– Есть такая структура – Госкино. Это – аппендицит, который нужно вырезать. Из десяти вложенных в производство рублей семь они забирают в виде «откатов». Это люди, которые вообще непонятно чем занимаются и для чего они существуют. 

«Эйфория» 

– К середине нулевых ты уже был известен в Москве как один из самых перспективных мультипликаторов. Как получилось, что ты это своё безусловное призвание сменил на сомнительную актёрскую карьеру?

Сейчас Максим работает над новым полнометражным мультфильмом Юрия Кулакова «Пётр и Февронья»

– Ваня, понятное дело, помнил меня и по Иркутску, и по работе над «Снами». Поэтому при выборе главного героя в «Эйфорию» он считал, что лучше меня не найти. Возможно, эта роль вообще писалась под меня, – улыбается Максим. – Если серьёзно, то Иван нашёл меня в феврале 2005 года на фестивале студенческих фильмов «Святая Анна», где в основном показывают дипломные работы учеников ВГИКа. И сказал, что он написал сценарий и у него есть неожиданная мысль снять меня в главной роли. Я тогда всерьёз к этой идее не отнёсся – у Вани всегда семь пятниц на неделе. Но через некоторое время он пришёл ко мне со сценарием, мы вместе почитали, и меня утвердили на главную роль. 

– Что больше всего запомнилось со сьёмок? 

– Чаще всего спрашивают, как снимались эротические сцены, где мы с Полиной Агуреевой фигурировали обнажёнными. Рассказываю: чтобы не подвергать испытанию целомудренность местных жителей, а снималось это на Дону, где каждый первый – потомственный казак, мы уплыли на один пустынный остров подальше. Установили свет, камеру – и тут, как назло, плывёт лодка с тремя какими-то подвыпившими местными мужичками. Конечно, они не могли проплыть мимо такого зрелища: стоят на берегу какие-то громоздкие агрегаты, бродят голые люди. И они не нашли ничего умнее, как залечь в близлежащих кустах. Мы решили их игнорировать, но через некоторое время нужно было сменить угол сьёмки, и надо же было так случиться, что они залегли в тех кустах, где нужно было выставить камеру. Мы их вежливо попросили переместиться, но они отреагировали агрессивно. Причём у них в руках оказалось боевое оружие. Узнав, что мы снимаем кино, они стали с нами очень навязчиво знакомиться и брататься. Люди не понимают, что съёмочный день стоит больших денег. В результате вызвали наряд милиции, их забрали, но своего они добились: работа была сорвана, сцена запорота, и её пришлось переснимать на следующий день.

– Прости за глупый вопрос, но как к съёмкам относился сам режиссёр Вырыпаев? Полина же была его женой.

– Ну, Ваня – высокий профессионал, он же понимает, что в кадре актриса, а не жена, – несколько высокопарно произносит Максим и неожиданно цинично добавляет: – Что не помешало им через некоторое время после премьеры развестись. Но ко мне это уже никакого отношения не имеет. Но вообще я считаю «Эйфорию» прекрасным фильмом. Это был наш с Ваней поступок. Фильм был снят без единой звезды. Нет, правда, одна предполагалась, не буду говорить, кто это, но в последний момент от неё отказались, этот эпизод Иван сыграл в фильме сам.

– По-моему, в «Эйфории» нет сцен с Вырыпаевым.

– Да, нет. Потому что он в конце концов их вообще вырезал. 

Пиджак Угарова и новые мультфильмы

– После «Князя Владимира» где ты работал?

– На «полном метре» я в следующий раз работал на мультике «Бабка Ёжка и другие», художником-постановщиком которого была наша Марина Лескова. А режиссёром на фильме был очень уважаемый мною Валерий Михайлович Угаров, у которого я стремился поработать – и поработал. И он мне сказал: «А может быть, Максим, вы – лучший!» И подарил мне пиджак. Пиджак находится в Москве, и я его время от времени ношу, хотя обычно пиджаков не надеваю. 

– А при каких обстоятельствах это произошло?

– Я работал над своей сценой в «Бабке Ёжке», рисовал анимацию. И он однажды мне говорит: «Тебе нужен пиджак? Дело в том, что я двадцать лет назад купил 

себе  в Лондоне твидовый пиджак. И как-то сразу резко растолстел. И практически его не носил». А Валерий Михайлович обладал очень хорошим вкусом в одежде. И он говорит: «Пойдём примеришь. Тебе пойдёт!» Как-то раз он привёз его мне, надеваю – и я никогда его таким счастливым не видел. Слушай, говорит он мне, да это же твой пиджак! Валерий Михайлович умер, а пиджак у меня остался. На память. После этого мне дарили пиджаки разные режиссёры – Юрий Батанин, художник-постановщик Денис Бауэр. Сейчас их у меня четыре…  

– Последняя твоя работа на «полном метре»?

– Это «Иван-царевич и Серый волк». Я полгода прожил в Питере, работал на студии «Мельница». Я его, правда, ещё не посмотрел. Мне там работать не понравилось: я не люблю, когда человека унижают. А там работа построена на системе подавления личности. У меня были личные жандармы, младше меня в два раза, которые приходили и говорили мне: «Вы опоздали на 20 минут». Система, конечно, работает – они делают лучшие 

мультфильмы и лучше других отбивают за это деньги, но дело в том, что непонятно, кто эти деньги получает. Но это никак не художники. В Москве проще: я прихожу на мультстудию, даже без звонка, и мне тут же дают работу, и мозг мне не полощут. А в Питере я должен сначала сделать пробную сцену бесплатно, чтобы доказать им, что я действительно художник. Расценки у них другие…

– А что такое профессия художника-мультипликатора? Какие расценки?

– Расценки сильно упали. А вместе с ними и самооценки. В 2000 году я получал 70 долларов за «метр», то есть за две секунды. Это после того, как моя цена возросла, когда меня оценили после фильма «Мабиноги» в Англии. Обычный художник получает 30 долларов. Но тогда я снимал квартиру в Москве за 100 долларов, а сейчас такая же квартира стоит тысячу.

– Ну а творческие планы?

– Сейчас я работаю над фильмом Юры Кулакова «Пётр и Февронья». Это святые. Сценарий мне не нравится, и перед отъездом из Москвы мы несколько дней обсуждали это с Юрой, который написал сценарий и выбил под него деньги. Это история про киевского князя Петра. У него был старший брат, в которого вселялся бес – не то дракон, не то змей, в общем, зло. И он становился совсем другим человеком, не ясно – человеком ли вообще. И этого беса видела только его жена, а победить его мог лишь Пётр. Он достал какой-то волшебный меч, победил беса, а сам сильно заболел.

Выясняется, что где-то в Муроме живёт целительница Февронья, которая может его спасти от смерти. К ней посылают гонцов, и она соглашается его спасти при одном условии: он должен на ней жениться. Он женился, они княжили в Муроме, потом произошла какая-то неприятная история, они развелись и ушли в монашество. Они были монахами в разных городах далеко друг от друга, в разных монастырях. Но перед смертью Пётр сказал, что похоронить их должны вместе. Все покивали, но его завет не исполнили: как это, монаха с монашенкой похоронить в одном гробу? И чудо состоит в том, что после смерти они оказались в одной могиле.

К будущему отечественной мультипликации Максим относится без излишнего энтузиазма. На производство полнометражного мультика нужно минимум четыре миллиона долларов, и находить эти деньги всё труднее. Поэтому, как он считает, будущее мультипликации – малометражное кино в Интернете. Сейчас помимо основной работы в полнометражных проектах он разрабатывает собственную идею – коротких рисованных или сделанных из пластилина мультфильмов. Проект имеет собственное название, которое Максим озвучить отказался: 

– Боюсь украдут. Ты не представляешь, как воруют в Москве. Даже идеи…