Вечером накануне моя жена устроила истерику. Ей в руки попался учебник по английскому для второго класса, куда и пойдёт мой сын. Она ворвалась в мою комнату и закричала:

– Берт! Ты посмотри, что они пишут!

Написано было задание: «Скажите по-английски: «У меня нет собаки». 

– Ну и что? – удивился я. 

– Как это что? – взвилась жена. – Ребёнок идёт во второй класс, а такие конструкции вообще преподают… в пятом, – сообщила она явно наугад. Главное, что не изучают, короче.

– Ты бы как это сказал? Ага! Неправильно! – восторжествовала она. – Патрик, иди сюда! Как сказать «У меня нет собаки»?

– У меня нет собаки, – печально ответил сын. – У меня есть только кошка Кларисса. 

– Да по-английски, чёрт побери! Ага, тоже неправильно! – опять ликовала она. – Вот давайте спросим в гугль-переводчике. – Она бесцеремонно сдёрнула лаптоп с моих колен и принялась что-то азартно там набирать. 

– Вот видите, что я говорила? Правильно – «I do not have a dog»!

Мы с сыном недоумённо переглянулись. Вопрос не стоил выеденного яйца: проблемы с ЕГЭ и вообще средним образованием для него были ещё далеко, для меня – уже далеко. 

Помню, я во втором классе зимой пришёл в школу, снял в гардеробе пальто, и оказалось, что я пришёл в одной майке, забыв не только пиджак, но и рубашку. Я был рассеянным ребёнком, типичным троечником. Сын, видимо, пошёл в меня, потому что в конце первого класса пришёл из школы в двух жилетках – сейчас единая форма, и у первоклашек вместо грубых пиджаков такие элегантные жилетки с шёлковой спиной. Меня не удивило, что он по рассеянности натянул поверх своей ещё чью-то. Удивило, что чужая была ровно на размер больше – чтобы она на своей не жала. 

Видимо, все мамы склонны к панике и гиперопеке. То, что ребёнок с нетерпением ждёт начала учёбы, чтобы наконец жениться на Лере из параллельного класса, вызывает у меня чувство отцовской гордости, густо замешенное на мужской солидарности. Жена, не поверите, ревнует:

– Во-первых, эта Лера – блондинка. А все блондинки – стервы, – ядовито говорит она. – Хорошо, что Миша его отговаривает (Миша – это единственный друг.) Миша говорит, что жёны всегда сковородками дерутся. Какой хороший мальчик этот Миша!

Мне кажется, что теперь детям проще учиться – они сейчас, что называется, более продуманные. Я был левшой, и первое, чем стала заниматься система общего образования, – учить писать меня правой рукой, после чего учёбу в начальных классах я возненавидел (правда, и в общей школе её не очень-то жаловал). Сын учится в каком-то инновационном классе, в который ломятся желающие со всего города. 

Я к первому классу давно умел читать. Сын на всякий случай в этом же возрасте научился писать. В результате на этих каникулах написал книгу «Драгоценные приключения Патрика и Миши, или Как насекомые-мутанты чуть не захватили город». Помню, там постоянно фигурирует фраза: «Чудовище хотело на нас напасть, но мы оторвали ему ногу». Я до подобных вершин творчества дорос только к четвёртому классу – заверяю вас, они были не менее кровожадные.

Кроме того, у современных детей есть компьютер. А это не столько форматирует сознание, сколько структурирует мышление. Поэтому пусть жена суетится – это зависит не от количества проблем, это у женщин в природе. Мы с сыном относимся к началу учебного года философски. Форма поглажена, рюкзак собран. В нашем классе – Миша, в соседнем – Лера. И впереди ещё целый месяц бабьего лета, что по детским меркам весьма продолжительный срок.