– Почти все газеты перепечатали фантастическое сообщение, будто бы изобретатель Никола Тесла без всяких проводов, какими-то лампами-молниями передаёт электричество на сотни миль …

– Ну, наши газеты всё что угодно перепечатают. А в реальности мы имеем лишь неприятности от нехватки предохранителей. В иркутском полицейском управлении только что обгорели все телефонные провода; Пирашков, помощник полицмейстера, так перепуган, что даже заикается, говорят.

– А у нас уже правило: чуть на горизонте гроза – немедля выходят из строя телефоны, и ни к полиции, ни к управе по целым дням не пробиться. Помните, летом прошлого года… – Но начавшийся было рассказ прервали приглашением на молебен. 

Не оставьте во тьме!

Соборный протоиерей Фивейский решил провести его прямо в машинном отделении, и сначала это всех удивило, ведь там было тесно и жарко. Но в момент провозглашения многолетия по сигналу священнослужителя были пущены машины – и стало ясно, что и место и время выбраны очень точно. 

«В субботу 29 мая 1910 года в полдень началось трёхчасовое, с перегрузкой на 30% испытание городской электрической станции», – торжественно сообщили газеты. Не забыв прибавить и о том, что результаты оказались вполне благоприятными и городские власти сочли возможным принять станцию у фирмы «Шуккерт и К0».

Теперь все центральные улицы были освещены еженощно и даже закоренелые домоседы выходили прогуляться под фонарями. Среди празднично одетых обывателей замечены были и два торговца с окраинной, Якутской, улицы. 

– Вот, привыкаем к благам цивилизации, – отвечал один из них на приветствие члена управы Лютоева, – нас ведь тоже грозитесь в августе осветить. Уж, пожалуйста, не оставьте во тьме! 

В муниципалитет каждый день поступали всё новые заявления, и в канцелярии их регистрировали с непривычной торжественностью. «Все мы радуемся сейчас, словно дети, хоть подключено только несколько абонентов, – с приятным удивлением думал протоиерей Фивейский. – Но тут, видимо, важно другое – общая устремлённость к свету, и если хорошенько подумать, двадцатый век по-настоящему наступает только теперь, когда ночь отступает перед ярким, ровным, согревающим светом. Маленькая электрическая лампочка, так похожая издали на подвешенный кем-то лимон, изменяет окружающий мир так же сильно, как в своё время телефон, телеграф, пишущая машинка. Если так пойдёт (а пойдёт непременно), то, быть может, наступят и времена, когда путешествие из Иркутска в Петербург станет занимать не недели, не дни, а лишь часы».

Мир больших скоростей, незнакомый и пока недоступный, зачаровывал Фивейского, хотя, казалось бы, это был суетный и довольно опасный мир. Однажды, разогнавшись на лошадях, он едва не погиб, и потом при одном лишь воспоминании у него начиналось сердцебиение, путались мысли. Но ни разу не пожалел он о пережитых мгновениях, перенасыщенных внутренним электричеством. Так же, почти гипнотически, воздействовали на Фивейского и все технические достижения. В прошлом году он с готовностью принял предложение местного пожарного общества освятить испытания нового прибора изобретателя Шопке, способного мгновенно извещать о пожаре. Этот аппарат показал исключительную надёжность и прочность, и протоиерей не только выписал это чудо для дома, но и установил в кафедральном соборе. А в прошлом месяце представитель английской фирмы «Стюарт и Моор» демонстрировал городской управе уличные аппараты для передачи сведений о пожарах. Опытный образец прикрепили к стене большого дома, и по сигналу иностранцев член управы Турцын разбил стекло аппарата. У бранд-мейстера Домишкевича тотчас раздался телефонный звонок, а подняв трубку, он услышал и адрес, по которому требовалось приехать. Турцын был доволен вполне, но брандмейстер считал, что «на каждый пожар аппаратных стёкол не напасёшься», и вообще: работать теперь станет сложнее, ведь при электрическом освещении каланчисту будет трудно заметить разгорающийся огонь. 

В этом была своя правда, и всё-таки мягкий ровный свет, с наступлением темноты наполнявший центральные улицы, воспринимался уже как естественное и вполне заслуженное удобство. Так же, как дорогостоящие вагоны сибирского экспресса Париж – Москва – Иркутск – Владивосток, оборудованные по последнему слову техники. И так же, как привычный для европейцев, но ещё мало распространённый в Сибири гольдстон-нагреватель, рассчитанный на обогрев сырых и холодных комнат. Фокус тут состоял в том, чтобы для обогрева использовалось освещение, и таким образом в печку превращалась самая обыкновенная лампа с газовым рукавом или сеточной горелкой. Любопытно, что расход керосина и газа при этом не увеличивался, не страдало и само освещение, а кроме того, не приходилось беспокоиться ни о копоти, ни о пепле. Рекламное обещание «согреть комнату, контору, магазин, подогреть чай, кофе и лёгкую пищу» на поверку оказывалось совершенною правдой, и это радовало Фивейского! Ведь оно показывало, что весь мир вокруг становился техничнее, а значит, и комфортнее.

Зеркало. Оно же и часы, и термометр, и шкатулка

Открывая утреннюю газету, нельзя было не заметить уютное объявление: «Предлагаются крытые, тёплые и удобные сани до Бодайбо, с одеялом и шубой». Тут же сообщался и адрес, по которому можно было приобрести «термально-купальный кабинет Транспир, нервоукрепляющий и освежающий, одно из величайших изобретений ХХ века». Многие в Иркутске уже опробовали его и хвалили за компактность и лёгкость установки в домашних условиях. Хорошо раскупалось и новое мыло «Русская самостирка Д. Колесникова», щадившее многострадальные руки прачек. Разумеется, и стоило оно подороже, но даже прижимистые хозяйки в этом случае предпочитали не экономить.

Среди иркутских предпринимателей был и владелец аэроплана. Менее состоятельные поклонники авиации довольствовались картонажами

Эту всеобщую ныне устремлённость к комфорту скорее всего почувствовали в Варшаве и наперебой предлагали выписывать всевозможные комплексные вещицы: зеркала с искусно вмонтированными в них часами и музыкальной шкатулкой, зеркала, служившие ещё и термометром. Или карманную кассу-копилку, которую было невозможно открыть, пока она не наполнялась до верха, но в каждый конкретный момент указывала собранную сумму. Те же поляки открыли акционерное общество для производства штор из волнистой стали, хорошо защищающих окна и двери, но при этом изящных и простых в употреблении. 

– Представьте: получаю я нынче каталог по Варшавской губернии, а он с первой и до последней страницы посвящён изделиям из «кудрявой» стали. Ей-ей, скоро и заурядный амбар будут ставить из волнистых желез в угоду техническому прогрессу, – иронизировал владелец крупного магазина Воллернер. Однако ж и сам выписал из столицы специального консультанта, представлявшего современный множительный аппарат, и ежедневно от четырёх до шести часов вечера тот рассказывал и показывал, как «одним поворотом ручки получить до 5 тысяч копий с одного документа». Для большего эффекта тиражировались кулинарные рецепты, и довольные обыватели с удовольствием запасались экземплярами для родных и знакомых. Так что и в гостиной у протоиерея Фивейского оказался этот рекламный листок. 

Можете рассчитывать на трамвай

Но всего более публику впечатлил сам консультант-демонстратор, казалось, вкусивший всех благ европейской цивилизованности. Обращаясь ко всем с одинаковою почтительностью, он рассказывал о подземных дорогах, переносящих за 20 минут на 20 миль, о бесшумных непыльных мостовых, по которым так приятно прогуливаться, равно как и о бесчисленных мелочах в обустройстве жилых помещений, «направленных к покою тела и души после кипучей работы». Но в особенности вдохновляла его нынешняя возможность, неся службу в городе, селиться достаточно далеко от него, на берегу какого-нибудь озера, рядом с лесом:

– С улучшением городских путей сообщения отпала необходимость жаться на небольшом пространстве. Чем солидней достаток, тем больше и расстояние между домами. Что до меня самого, то хоть жалованье пока и не велико, жена с сыном поджидают меня в хорошеньком домике в тени вековых деревьев. 

– Вы в ваших европах совсем на другой манер живёте, а нам, в центре Азии, много-много трудней приходится! – вздыхал кто-то из обывателей.

– Отчего же так пессимистично? С пуском электрической станции вы, иркутяне, как минимум можете рассчитывать на электротрамвай. Что до прочих, более капитальных благ, то, насколько мне известно, сейчас многие банки предлагают муниципиям выгодные кредиты, важно только, чтобы ваша местная власть не дремала.

При последних словах от публики отделились два немолодых господина, и демонстратор догадался, что на этот раз попал в точку.

– Будет сейчас вещать, что мы, окраинные, очень мало заимствуем из того, что выработала западноевропейская практика городского благоустройства, – с раздражением, хоть и негромко прокомментировал старший, по всему видно, гласный думы. – Да кто ж спорит-то? Очевидно и нам, что отстали не на десятки, а на целую сотню лет. Пропасть, можно сказать, между нами и Европой, такая пропасть, что разом-то и не перепрыгнешь! Мы тут ещё с одним европейским катком разобраться не можем, а нас уже на дирижаблях в гости ждут. Кстати, что там с этим катком?

Без поправки на ухаб

Это чудо техники для утрамбовки городских мостовых было выписано после долгих переговоров с английскими и немецкими поставщиками в германской фирме «Конкордия» ещё летом прошлого, 1909 года. Управа торжественно сообщила корреспондентам, что замечательной этой машине даже и монтёр не потребуется – так она совершенна. Не без гордости было сказано и о том, что каток от-

правлен в Сибирь в точности с условиями контракта, то есть через 21 день после получения задатка, и прибыл в целости и сохранности. Больше никаких сообщений в газету не подавалось, и журналисты уже сами добыли неприятную информацию, что лучшее достижение немецких производителей будет зимовать у вокзала, а быть может, и вовсе закончит свой век на левом берегу: в своём восторге перед западной техникой управские не учли вес катка (629 пудов), опасный и для понтона, и для тонкого ангарского льда. 

В конце концов техническое отделение договорилось с владельцем самого крупного парохода, не поскупившись при этом. Ходили слухи, что каток будут перевозить поздно ночью (во избежание конфуза), и так или иначе, а дело было всё-таки сделано. Управские облегчённо вздохнули, а зря: европейский производитель явно не рассчитывал на привычные иркутянам ухабы, и несчастный иностранец то и дело проваливался, застревал и затребовал-таки себе личного ремонтёра. Муниципалитет, вчера ещё так гордившийся собственным приобретением, сделался раздражителен и смотрел на него уже исключительно как на обузу. 10 октября 1910 года газета «Восточная заря» не без злорадства сообщила: «На последнем заседании думы было брошено много иронических замечаний по поводу приобретённого городом парового катка. В смету текущего года на его содержание управой внесена сумма 3157 руб. Финансовая комиссия вычеркнула этот расход». 

Один из гласных даже предложил «продать его, пока он всех нас не разул». Необходимого большинства голосов такой вариант постановления не набрал, более того, управе разрешили потратить 200 рублей на перевозку катка, но общий настрой был крайне негативный, а после голосования кто-то бросил пренебрежительно: «Вот вам и чудо-юдо западной техники!»

Автор благодарит за предоставленный материал сотрудников отделов историко-культурного наследия, краеведческой литературы и библиографии областной библиотеки имени Молчанова-Сибирского.