О том, что тема экологии стала ключевой практически во всех регионах присутствия группы компаний En+ Group, наша газета писала неоднократно. Устойчивый экономический рост региона невозможен без социального прогресса и охраны окружающей среды, говорят в компании, объясняя необходимость сотрудничества с региональными общественными и экологическими организациями. В этом году в рамках такой работы En+ Group поддержала 15 летних экологических проектов межрегиональной общественной организации «Большая байкальская тропа» в разных охраняемых природных территориях Байкальского региона. «Тропа к озеру Фролиха» – один из них.

Фролиха, озеро ледникового происхождения, лежит в шести километрах от бухты Аяя на севере Байкала, на территории Фролихинского заказника Баргузинского заповедника. Чтобы увидеть, как в его идеально гладком зеркале отражаются облака, скрывающие охраняющие покой озера горные вершины, нужно миновать два болота и несколько довольно крутых подъёмов лесной тропы. Сотрудники и волонтёры межрегиональной общественной организации «Большая байкальская тропа» уже не первый год работают над тем, чтобы сделать её удобной и доступной для туристов. 24 июля катер «З. Сватош» доставил на берег бухты очередной волонтёрский десант с рюкзаками, инструментами, всем необходимым для палаточного лагеря, запасом продуктов на две недели и деревянными «структурами» – заготовками для строительства беседки и туалета. Тогда трудно было представить, как быстро пролетят четырнадцать дней на проекте. 

Строить тропу на Фролиху в этом году приехали россияне из разных городов – от Новосибирска до Хабаровска, а также волонтёры из Канады, США и Швейцарии. Два дня лагерь был разбит на Аяе, за это время одна часть группы под руководством архитектора Александра Казакова успела установить те самые деревянные «структуры», другая часть – перенести к месту работ на верхнее болото большую часть инструментов и продуктов. 

Дальше предстояла непростая работа – сооружение деревянного настила на заболоченном участке тропы и превращение 16 участников проекта в настоящую команду. На третий день группа полностью передислоцировалась на мыс Окунёвый на самом горном озере и начала работы по расчистке тропы до болота под мудрым руководством бригадира Владимира Хидекеля, специалиста-консультанта по строительству троп МОО «ББТ», который в свободное от обустройства, разведки и проектирования троп время работает старшим преподавателем кафедры общей биологии и экологии Иркутской государственной сельхозакадемии. 

На счету у Хидекеля более 40 проектов по строительству и разведке троп, несколько стажировок в охраняемых природных территориях США, Австралии и Германии – в общем, огромный опыт и глубокое знание предмета. Уже выполнив волонтёрскую программу-максимум, мы решили расспросить Владимира о «Большой байкальской тропе» и её важной части – тропе к озеру Фролиха.

– Как появилась идея строить тропу на Фролиху? 

– Впервые заявил проект «Тропа к озеру Фролиха» в рамках ББТ его руководитель – Евгений Александрович Марьясов. В 2008 году состоялась первая, вынужденная разведка на озеро – эвакуировали экспедицию Баргузинского заповедника со всем снаряжением, попавшую в  сложную ситуацию во время наводнения. После этого была проведена разведка возможности обустройства этой тропы, намечены приоритетные задачи: обход нижнего болота и строительство настила на верхнем болоте. За пять лет эти задачи решены. Каждый год мы успеваем здесь сделать несколько сотен метров хорошей тропы на сложных заболоченных участках, где невозможно пройти в кроссовках. 

– Каковы ощущения после проекта?

В день отдыха по дороге с прогулки на водопады волонтёры собрали 12 мешков мусора в зимовье, где похозяйничал медведь

– Я лично проектом доволен. Редко бывает так, что все приоритетные задачи выполнены на 100% плюс сделан ещё небольшой довесок к основным задачам. Выполнено 80 метров дощатого настила на верховом болоте, втором по счёту по тропе от бухты Аяя до озера Фролиха. Кроме того, не менее 300 метров частичной экскавации, то есть удаления дёрна, выполаживания полотна тропы и уборки крупных камней и корней, о которые можно легко споткнуться, и не менее 2,5 километра расчистки коридора тропы. А в день отдыха мы собрали и вывезли мусор из зимовья, где похозяйничал медведь.   

Надо сказать, что чем удалённее проект ББТ, тем сложнее – это уже не поход и осмотр достопримечательностей, а тяжёлая физическая работа, не каждый это выдержит. Надеюсь, всё же ожидания большинства волонтёров удовлетворены. По-другому сделать тропу на данном участке было бы очень сложно, а возвращаться на это же болото на следующий год слишком затратно. 

Нам очень повезло с погодой – рабочий график чётко вписался в условия района: дождь шёл как раз тогда, когда мы отдыхали. В предпоследний день удалось полностью закончить деревянный настил, после чего прошёл сильный ливень. Если бы график укладки был сдвинут хотя бы на несколько часов, выполнить задачу было бы уже невозможно: вода на болоте поднялась на 70 сантиметров. 

– Есть ли уже планы для этой территории на следующий год?

– Стратегического плана на бумаге как такового нет, но приоритетные участки, которые необходимо реконструировать в первую очередь, известны всем, кто хоть раз ходил по этой тропе. Сейчас оба болота можно пройти по сухому настилу, местами остались небольшие участки для реконструкции на будущее. Следующая стадия – удаление больших камней-валунов, выполнение каменных тротуаров и ступеней на подъёмах от ручья и наверх к болоту – это наиболее крутые участки, где люди периодически падают, причём с большими рюкзаками. На перспективу планируется разведка обходной тропы через перевал на мыс Тукаларагды, где находится лежбище нерпы, чтобы поменьше народу проходило через сам мыс, тревожа животных, тем более что он труднопроходим, особенно в сырую погоду – очень скользкие камни-валуны и кедровый стланик-«мордодёрник». К тому же лесная тропа через перевал внесла бы разнообразие в общую нитку маршрута, идущего всё время по берегу Байкала.

– Как строится работа с охраняемыми природными территориями? Всегда ли легко удаётся найти общий язык с их специалистами?

– Никакой самодеятельности с нашей стороны. Работа всегда идёт по договору с организацией, которая запрашивает строительство новой или обустройство существующей тропы. Заявка пишется практически за год или, в крайнем случае, за девять месяцев до начала проекта. Порой бывает сложно договориться, если это охраняемая территория, в которой постоянно идут перестановки кадров, меняются директора. Иногда приходит новый директор и нужно доказывать, что это работа плановая, деятельность, которая нужна. Бывают вопросы и к исполнительской дисциплине в этих организациях, как и во многих других в России, к сожалению.

Вообще ООПТ понимают, что такое труд волонтёров, поэтому и сотрудничают с нами и стараются максимально помогать нам. 

– Зачем охраняемым территориям развивать экотуризм?

К концу проекта волонтёры шутили: можно включать в резюме виртуозное владение лопатой, лоперсами и киркомотыгой

– Заповедник – от слова «заповедь», туда по определению должен быть запрещён доступ. Однако заповедникам предписывается развитие эколого-образовательного направления туризма. Это должны быть контролируемые группы, которые выходят на маршрут со специалистом, чтобы увидеть, посмотреть и прочувствовать, зачем нужны заповедники. Запретительная составляющая, как при Советском Союзе, уже не работает. Люди не понимают, зачем охранять эти территории, потому что они там не были ни разу, не видели этой красоты и не понимают, насколько хрупкой может быть природа. Для развития эколого-образовательного направления нужна инфраструктура. Если ты берёшь группу школьников или семью, ты должен быть на 100% уверен, что не заблудишься, никто не сорвётся и что в процессе ты можешь где-то остановиться, приготовить пищу и что-то рассказать. О каком образовании можно говорить, если вы не можете обеспечить безопасность прохождения и относительный комфорт посетителя? Когда у посетителя вымокли ноги и он весь замёрз, он уже ничего не слушает и не видит.  Кроме того, строительство троп помогает снизить воздействие человека на природу.

– Каким образом?

– На физическом уровне: когда есть одна хорошая тропа, сразу закрывается сеть троп на проблемных участках, там восстанавливается растительность. Второй уровень – образовательный. Тропа является средством для экологического образования и воспитания. Людям, которым незнакомо движение по тропам, – школьникам, студентам, «диким» туристам – всё равно, где идти. Но для людей пожилого возраста, людей с ограниченными возможностями, семейных и организованных школьных групп тропы необходимы, в противном случае нельзя гарантировать безопасность человека в природной среде. А эвакуация с большинства необустроенных маршрутов в Байкальском регионе затруднена и крайне дорогостояща. 

На счету Владимира Хидекеля более 40
разнообразных экопроектов

Если на тропе ты не видишь никого, кроме школьников, они могут замусорить территорию окурками за полдня. Когда на обустроенной тропе появляются люди, ценящие то, что их окружает, они и выполняют контролирующую функцию, и собственным примером показывают, как надо себя вести в природной среде.  

На Байкале сейчас стало больше сознательных туристов, особенно пеших. Основная проблема на побережье сегодня – корабли, которые выставляют мешки с мусором на берег, чтобы не утилизировать его в порту и не платить за размещение отходов.  Мусор и отсутствие инфраструктуры – две совершенно разные проблемы, но они взаимосвязаны.

– Как случилось, что ты начал заниматься строительством троп? 

– Попал на «Большую байкальскую тропу», как и многие волонтёры первого года, случайно. В 2003 году мне позвонили в полдвенадцатого ночи со словами: «Володя, есть одно место. Поедешь?» Куда, зачем – я ничего не понимал, но поехал. На месте на меня были возложены функции переводчика, потому что никто английским и русским одновременно в той группе не владел. На третий день я вспомнил весь английский, который учил со второго класса. В 2004 году благодаря участию в проектах поехал в Корпус Земли в Сиэтле обучаться по программе строительства троп и лидерства. В 2007 году съездил в Австралию в два национальных парка – Козиоско и Голубые горы, где смотрел, как специалисты строят тропы, используя технологии, которые нам и не снились. Например, вакуумное загибание труб для перил. Наш уровень пока топор и лопата, в лучшем случае – киркомотыга, лом и кувалда, повсеместный ручной труд. В США эти технологии развиваются 50 лет, в Австралии – 80 лет. Там есть фабрики и заводы по изготовлению специальных материалов, крепёжных изделий для троп. 

В последнее время я всё меньше занимаюсь непосредственно строительством, всё больше – консультированием охраняемых территорий и проектированием троп для них. Охраняемым территориям предписано сейчас развивать туризм, а инфраструктуры для туризма нет, специалистов по проектированию троп немного, и те в основном за рубежом. С ними мы тоже поддерживаем сотрудничество и привлекаем к работе на территориях, если есть гранты.

– Чем тебя так «зацепила» эта деятельность?

Нередко эффективность работы волонтёрских команд выше, чем у профессиональных бригад, уверен Владимир Хидекель

– Возможность стажировок сначала вообще не рассматривалась, практика в английском языке тоже не была мотивацией. Думаю, это общий настрой, дух волонтёрства. В 2003 году волонтёров в России воспринимали как людей ненормальных, в буквальном смысле дураков, потому что было совершенно непонятно: приезжая сюда, люди тратят своё время, платят деньги – за транспорт, за питание, живут в походных условиях и ещё приносят пользу местному сообществу собственным трудом. Отсутствие понимания, зачем это нужно, – признак материального общества, которое погрязло в поисках прибыли, а не качества жизни. Одни думают, что можно купить качество жизни или качество среды, а другие считают, что его можно создать, даже не имея определённых средств, самостоятельно. Волонтёрство – для тех людей, которые перешли из мира материальных в мир постматериальных ценностей. Так происходит либо когда у них всё уже есть – и это большинство богатых стран, где волонтёрство настолько развито, что составляет до 30% в благосостоянии страны. Все, от пенсионеров до малых детей, трудятся и понимают, для чего это надо. Либо когда люди сами пытаются создать для себя другое качество жизни. Пока будут царить материальные ценности и принцип «Моя хата с краю – ничего не знаю», так и будем ждать, когда государство найдёт средства на заповедники, уборку мусора и так далее. Но у государства никогда не будет на это достаточно денег. 

Это путь, на котором человек просто делает усилие над собой. Я помню, однажды мне позвонила Ариадна Рейда, одна из основателей ББТ и первый руководитель организации, и сказала: «Володя, не мог бы ты подойти сегодня?» У меня страшно болела голова и так хотелось ответить: «Нет, наверное, сегодня не подойду». Всё равно сделал усилие над собой и пошёл.

– Есть ли у тебя любимое место или проект?

– Сложно сказать. Для меня, как для биолога, зоолога позвоночных, любой участок природной среды привлекателен. У каждого проекта своя изюминка, плюсы и минусы. На Байкале нет некрасивых мест. Да и как их сравнивать? Энергетику места, красоту невозможно измерить.