На третьем этаже здания на Карла Маркса находилось само издательство, носящее имя газеты и принадлежавшее обкому КПСС (впоследствии оно переехало на улицу Советскую, 109),  с  директором и бухгалтерией, где работники редакций обеих областных газет получали зарплату, а мы, внештатники, – гонорар. Часть этого и второй этаж полностью занимали журналисты «Восточки». 

В январе 1963 года редактором газеты стала Елена Ивановна Яковлева. Почему-то принято считать, что она уже в этой должности появилась в редакции «Восточки». Нет, ровно четыре года начиная с января 1959-го она работала заместителем у Андрея Григорьевича Ступко. 

Вообще в штате было два заместителя редактора. И хотя формально они имели одинаковый статус, но всегда обязанности – например, ведение кадровых дел, работа с собственными корреспондентами на периферии, внештатным активом – между ними распределялись, и один негласно считался первым. Так вот Елена Ивановна была первым замом у Ступко, а Михаил Викторович Бобров – вторым. Позже, при Яковлевой-редакторе, он стал первым, а на его место обком партии утвердил Валерия Павловича Никольского, до этого руководившего идеологическим отделом редакции. Спустя несколько лет Бобров тяжело заболел, и Елена Ивановна приметила и взяла к себе вторым замом до этого работавшего собственным корреспондентом газеты «Советский патриот» Юрия Игнатьевича Никонова.

Яковлеву утвердили редактором, когда ей было 42 года, а значит, на работу в здание на Карла Маркса, 13, она пришла ещё более молодой – в 38 лет. Елена Ивановна родилась и выросла в Иркутске, в 1938 году окончила среднюю школу и поступила в Свердловский коммунистический институт журналистики (КИЖ), преобразованный затем в факультет журналистики Уральского государственного университета. Полностью выполнила учебную программу, но государственные экзамены не успела сдать в связи с началом Великой Отечественной войны и призывом в ряды Красной Армии. По завершении радиокурсов с ноября 1941-го до ноября 1942 года служила радистом-оператором разведотдела штаба Северо-Западного фронта. Затем была радистом-оператором вначале 2-й, а потом 6-й партизанских бригад, действовавших на территории Ленинградской области. Была на-

граждена медалями «Партизану Отечественной войны» I степени, «За боевые заслуги», «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов». О своём военном прошлом Елена Ивановна никогда особо не распространялась, но как-то в сердцах сказала, и я это слышал: «Не люблю немцев, сама их расстреливала…» 

К весне 1944 года партизанские отряды в стране были расформированы, и она вернулась на «гражданку». Жила в Ленинграде и Пскове, родила сына, год была на иждивении мужа, с которым вскоре развелась. В Псковской области работала руководителем лекторской группы обкома комсомола, ответ-ственным редактором радиовещания и редактором печорской городской газеты, инструктором и заведующей сектором печати обкома партии. Два года училась в Москве в Высшей партийной школе при ЦК КПСС.

В 1957 году Елена Ивановна вернулась в Иркутск, где жили её мать Мария Васильевна и три брата – Константин, Владимир и Борис. До назначения заместителем редактора «Восточки» она работала заведующей сектором печати обкома партии. 

«Проявила себя энергичным, знающим своё дело журналистом. Требовательная к себе и своим подчинённым, постоянно проявляет творческую инициативу» – так характеризовал Яковлеву, благословляя её возглавить газету, сам в войну действовавший в фашистском подполье на территории Донбасса первый секретарь Иркутского обкома КПСС Семён Николаевич Щетинин.

Смена редактора «Восточно-Сибирской правды» совпала с завершением хрущёвского периода в руководстве страной, богатого на новации, прежде всего в партийном строительстве и управлении экономикой. На излёте этого периода существовало два обкома КПСС – промышленный и сельский – и, соответственно, два областных Совета депутатов трудящихся. И в редакции как их органе был, с одной стороны, отдел промышленного производства и партийной работы, с другой – сельскохозяйственного производства и партийной работы. А уже упомянутый идеологический отдел держал в поле своего внимания всё, что можно: и пропаганду марксизма-ленинизма, и культуру, и искусство, и образование. И только в начале 1965 года, с ликвидацией в партии «двоевластия» на региональном уровне, система упростилась: вновь обрели  самостоятельность отделы партийной жизни, промышленности и строитель-

ства, сельского хозяйства, а чуть позже из идеологического выделились отдел пропаганды и агитации и отдел науки, школ и искусства.  А ещё же существовали отделы советского строительства и быта, писем трудящихся и массовой работы, информации и спорта…

Я это рассказываю к тому, что человеку со стороны из-за этих пертурбаций трудно было уследить за перемещениями самих работников редакции. Тем более что с восхождением Елены Ивановны Яковлевой на пост редактора кадровые замены и перестановки активизировались. Покинул четвёртую – самую большую – комнату, занятую идеологическим отделом (первая служила кабинетом редактора, вторая – ответственного секретаря, третья – заместителей редактора), Леонид Ханбеков, вскоре назначенный редактором «Советской молодёжи», зато пришла Нелли Матханова. Выработала сроки профессионального долголетия одна из корифеев «Восточки», Евгения Эдуардовна Шварц. Её место заняла Виктория Галкина из «Молодёжки». Покинул редакцию другой старожил – Виктор (Трофим) Дмитриевич Маккавеев (Вик. Мак). Борис Новгородов на заведование отделом информации пришёл с должности литсотрудника отдела сельского хозяйства. 

Не берусь говорить о переменах в других подразделениях редакции, поскольку они непосредственно меня не касались. Могу сказать одно: костяк редакции сохранился. Это Мария Константиновна Конева, Идея Алексеевна Дубовцева, Борис Данилович Роман, Виктор Николаевич Рязанцев, Леонид (Лев) Зосимович Лифшиц, Валерий Александрович Ладейщиков, Владимир Николаевич Козловский, Иван Кириллович Говорин.   

Конечно, новая «метла» требовала и вливания новых сил. В 1963 – 1965 годах пришли и закрепились в редакции Виктор Коваленко, Вадим Горохов, Григорий Волович, Владимир Лемешев. А ещё был солидный отряд собственных корреспондентов – Леонид Даниленко, Николай Худугуев, Роман Вайнер, Валентин Арбатский, Иван Фетисов.   

Но вот задаюсь вопросами: как об-стояло дело с качеством газетных материалов и нуждалось ли оно в улучшении? Могу судить по более поздним наблюдениям и даже по прошествии всех минувших, страшно сказать, почти 50 лет. А тогда я об этом вряд ли глубоко задумывался, потому что был занят собой – поиском своих тем, обретением своего лица. 

Помню, газета получила из Москвы высокую оценку за выпуск сменных полос – отдельно для городского читателя и для сельского. Были и другие успехи, что способствовало избранию Елены Ивановны членом правления Союза журналистов СССР. Однако отвечу на самим же поставленный вопрос о качестве материалов.

Только одно существенное уточнение, а скорее – напоминание. В советское время 60 процентов площади газеты обязаны были отводить под материалы внештатных авторов и лишь 40 – своих работников.  По такому же соотношению размечался и выделенный на каждый номер гонорар. Спустя годы, когда я сам работал ответственным секретарём и делал разметку, он составлял 200 рублей, и это при том, что месячный оклад литсотрудника был 80, старшего литсотрудника – 100, заведующего отделом – 120–150 рублей. Никаких других должностей, например обозревателей, в 1960–1980-е годы в штатном расписании редакций областных газет не было и в помине.  

Теперь о качестве. Вот материал «Рельсы шьют тайгу» о строительстве железной дороги Решоты – Богучаны. Его автор – один из «коренников» редакции. Начинался материал так: «Зачем эти люди пришли сюда? Чтобы Родина могла взять сотни миллионов кубометров леса в бирюсинско-чунских массивах. Чтобы Нижняя Ангара отдала свою силу советскому человеку. Чтобы на дальней сибирской стороне расцвёл новый букет индустрии». Видите, какие рисовались образы и масштабы?! А вскоре этот же сотрудник редакции подготовил к публикации статью главного инженера одного из крупных лесозаготовительных предприятий.  Её первые строки: «Нынешний год принёс нашему комбинату немало отрадных результатов. За одиннадцать месяцев шестого года семилетки досрочно выполнен план по всем основным показателям. Дополнительно выпущено валовой продукции на 2050 тысяч рублей. Вывезено 350 тысяч кубометров сверхплановой древесины. Значительно повысилась комплексная выработка. За одиннадцать месяцев при плане…». И далее в подобном духе.

В том же номере на той же полосе ещё одна публикация, за подписью руководителя областного ведомства, под рубрикой «По просьбе читателей» и заголовком «Чтобы автобусы ходили по графику». И снова, как тогда говорили, кондовое начало: «Коммунистическая партия и Советское правительство проявляют постоянную заботу о повышении благосостояния советского народа. Яркое проявление этой заботы – решения ноябрьского пленума ЦК КПСС и пятой сессии Верховного Совета шестого созыва. Сейчас, как никогда…».

Это я к иллюстрации того, какой на самом деле была в то время наша пресса и к какому качественному улучшению, я бы сказал, «очеловечиванию» она должна была стремиться. 

В апреле нынешнего года позвонили из городского гуманитарного центра – библиотеки имени Полевых и сообщили, что при разборе архива профессора кафедры журналистики госуниверситета Леонида Леонтьевича Ермолинского обнаружена моя курсовая работа под названием «День перекрытия Енисея в репортажах». 

Откровенно говоря, я уже забыл, что писал курсовую о событии, относящемся к далёкому марту 1963 года и ставшем вскоре крылатым благодаря горделиво-шутливым строчкам Юрия Визбора: «Зато мы делаем ракеты и перекрыли Енисей, а также в области балета мы впереди планеты всей!» Однако с какой стороны ни посмотри, а перекрытие Енисея было событием действительно значительным. От главной газеты страны «Правды» на строительную площадку тогда по проекту самой крупной на планете Красноярской ГЭС прибыла выездная редакция в составе не только известных журналистов-репортёров Евгения Рябчикова и Константина Распевина, но и писателей Бориса Полевого, Константина Симонова, поэтов Александра Безыменского и Роберта Рождественского, художников Ореста Верейского и Анатолия Яра-Кравченко. А творческая группа «Известий» даже заказала вертолёт, чтобы масштабно описать впервые в мировой гидротехнике перекрытие в зимних условиях большой многоводной реки.

В своей курсовой работе я пытался объяснить, что такое событие можно было описать только в жанре репортажа, а не, скажем, очерка, отчёта или статьи. И назвал условия, при которых рождается яркий и полноценный репортаж. Это личное присутствие на месте события, желательно предварительное знакомство с этим местом, наличие таких качеств репортёра, как любознательность и наблюдательность, и, конечно, оперативность, актуальность и не в лоб выраженное отношение автора к тому, что он увидел. Мною были проанализированы публикации о перекрытии Енисея в восьми газетах страны, включая «Восточно-Сибирскую правду», от которой по решению Елены Яковлевой был направлен в Красноярск Вячеслав Шугаев. Его репортаж как раз выигрывал тем, что автор заранее побывал на месте события и побеседовал с водителем Леонидом Назимко, которому выпала честь «бросить первый камень в зелёное буйство прорана». Вот отрывок из материала специального корреспондента «Восточки»: 

«Леонида я всё-таки нашёл на громадном дворе гаража около своего «четвертака» – 25-тонного МАЗа. Он укреплял на радиаторе красный флажок. Все 150 машин, участвующих в штурме, отмечены ими. Леонид спрыгнул с подножки и сказал:

– Теперь всё. Готов!

Мы долго говорили с ним об Иркутске, который Леонид любит.

– Моя первая ГЭС была там. Теперь вот первому доверили схватиться с Енисеем. Этому я обязан Иркутской ГЭС».

Уверен, что эта курсовая могла стать основой для дипломного исследования о репортаже как жанре. Но для себя я ещё раньше решил: моя дипломная работа будет исключительно творческой – в смысле доминирования в ней собственных журналистских публикаций.   

Конечно, можно было избрать облегчённый путь – собрать и представить на защиту материалы, опубликованные в «Восточно-Сибирской правде» и «Советской молодёжи» за годы учёбы. Однако меня почему-то не вдохновил в качестве дипломной работы такой набор публикаций на разные темы. Пришла идея сосредоточиться на одной, чётко определённой проблеме. Например, подготовить серию материалов о науке и учёных. 

Однажды в середине февраля, как только световой день начал увеличиваться и уже появилась первая капель, я в «Восточно-Сибирской правде» выписал командировочное удостоверение и поехал в Листвянку (в то время и в Ангарск практиковались командировки, если работы там хватало на пару дней). Зашёл в кабинет директора Лимнологического института, тогда ещё кандидата наук, Григория Ивановича Галазия и сказал ему, что хочу ознакомиться с работами учёных. В частности, написать о… капле байкальской воды. Да, только об одной капле из содержащихся в озере 23 тысяч кубокилометров жизнетворной влаги. Потому что в ней, в этой капле, узнаётся весь Байкал. Получил разрешение побывать в лабораториях гидрохимии и гидробиологии и затем рассказал читателям, сколько солей содержится в байкальской воде, насколько она насыщена кислородом, то есть что обеспечивает ей прекрасные вкусовые качества, создаёт озеру славу одного из величайших на земном шаре резервуаров пресной воды. 

В следующий раз приехал в Листвянку в апреле и обратил внимание на то, как происходит весеннее пробуждение Байкала. Ещё вчера человек беспрепятственно шёл вдоль береговой кромки ледового панциря, укрывшего озеро, а сегодня на его пути встали трёхметровые торосы. Ещё накануне я мог перейти озеро по льду у истока Ангары, а сегодня той тропинки уже нет. Об увиденном и услышанном от жителей посёлка я написал в репортаже «Как умирают льды».

В Лимнологическом институте готовилась к отъезду экспедиция на мотоциклах по Байкалу с целью учёта численности тюленя, по-местному – нерпы. Оказывается, наиболее эффективным способом для этого является пересчёт количества только что народившихся детёнышей нерпы, по-эвенкийски – куматканов, которые при линьке оставляют на весеннем льду следы в виде белой шерсти. Об этом мне подробно рассказали сами учёные, которые готовились в опасное время пересечь озеро на мотоциклах. Так появился репортаж «Куматканы ждут смельчаков».

Или вот недалеко от того места на Байкале, где сейчас стоит памятник Александру Вампилову,  обратил внимание на работающую буровую геологов. Подошёл, познакомились со старшим мастером Иваном Щербаковым и гидрогеологом Валентиной Никитиной. Выяснилось, что бурится скважина для  поиска минеральной воды для санатория «Байкал», а также у неё есть эксклюзивная задача: приблизиться к разгадке так называемого Ангарского надвига. Ещё при изыскании трассы скального участка Кругобайкальской железной дороги было замечено, что близ истока реки Ангары кристаллические породы древнейшей архейской эры, на-

считывающие миллиарды лет, лежат выше молодых песчаников юрского периода мезозойской эры. Конечно, я не мог этим не заинтересоваться и не рассказать в материале «Десятая категория твёрдости». 

Так родился цикл «Байкальские репортажи», ставший моей дипломной работой по итогам учёбы в университете. Весь он увидел свет в «Восточно-Сибирской правде», за исключением одного репортажа – «Сумерки над тоннелями».  

А дело было так. В одну из поездок в Листвянку я на закате дня в одиночку перешёл по льду залив и оказался в посёлке Порт Байкал. Хотя минуло без малого 10 лет, как  прекратилось сквозное движение по Кругобайкалке, меня поразило, что в комнате дежурного по станции часы по-прежнему показывали московское время. Дождался пяти утра, вместе с другими пассажирами сел в старенький деревянный вагон местной «мотани» и проехал до Слюдянки. Впечатлили не только красоты берегов Байкала, но и первые существенные признаки разрушения участка. Задался целью выяснить: а что ожидает его в ближайшем будущем? В Иркутске вопрос адресовал одному из руководителей Восточно-Сибирской магистрали. «Участок, видимо, будет закрыт», – услышал в ответ. Правда, немного обнадёжили озвученные экспертами планы использования дороги в интересах туризма. Хотел, как и всё остальное, напечатать в «Восточке». Однако почему-то заместитель редактора Валерий Павлович Никольский зачеркнул предложенный мною заголовок «Сумерки над тоннелями» и написал свой: «Вдохнуть новую жизнь в старые тоннели». Я не согласился и отдал материал в «Советскую молодёжь», где он вышел под рубрикой «Репортаж дня». 

Но это деталь, которая, конечно же, не отразилась на моём общем удовлетворении и, соответственно, не ставит под сомнение мою искреннюю благодарность учителям и наставникам за продолжительное пребывание в «Восточно-Сибирской правде» в качестве внештатного корреспондента.

Фото из архива автора