Основанием для освобождения их от наказания за превышение должностных полномочий послужило истечение срока давности привлечения к уголовной ответственности. По этой же причине было отказано в возбуждении уголовного дела в отношении бывшего дежурного ОМ-2 Свердловского района А. Щербакова, которому также вменялась ст. 286 УК РФ. А умышленное причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего, повлёкшее по неосторожности его смерть, – особо тяжкое преступление, в котором обвинялся Дмитрий Абрамов, – суд вообще счёл недоказанным из-за невозможности воспроизвести подлинную картину произошедшего.  Прошло слишком много времени, участники и свидетели трагедии оказались неспособны восстановить в памяти необходимые для торжества правосудия подробности.

Преступление было совершено 2 января 2003 года в садоводстве на Кае. В тот вечер оперативному дежурному ОМ-2 Щербакову позвонил брат и попросил помощи: у их общего знакомого Пономаренко украли с дачи мешок картошки, старенький телевизор и бачок от унитаза. По саночным следам на снегу мужики якобы вычислили воришек. Однако дежурный строго-настрого проинструктировал следопытов: самим в дом не заходить, дождаться экипажа милиции, который будет немедленно направлен к месту происшествия. Уже через несколько минут самодеятельные сыщики встречали профессионалов – раскрывать кражу мешка картошки и сливного бачка прибыли оперуполномоченные уголовного розыска  Абрамов и Кондратенко, за рулём милицейского «уазика» находился водитель Шибанов в форме сотрудника патрульно-постовой службы. 

В доме предполагаемых воришек сотрудники милиции увидели вполне мирную картину: за столом, в центре которого находилась трёхлитровая банка с мутной жидкостью (вошедшие безошибочно признали в ней самогон), сидели двое мужиков в сильной степени опьянения. О том, что происходило дальше, все рассказывают по-разному. Сотрудники милиции и вызвавшие их приятели в один голос уверяют: никто никого не бил. Один из собутыльников (им оказался Валерий М.) якобы сам свалился с табурета, а опер-уполномоченный Дмитрий Абрамов лишь пошевелил его слегка ногой, чтобы тот быстрее встал: надо было ехать в отдел и оформлять кражу. Однако хозяйка жилища, вернувшаяся домой с ребёнком и подругой уже к концу «оперативно-розыскного мероприятия», уверяет, что комната была буквально перевёрнута вверх дном. Сломанным оказалось всё, что только можно было сломать: детский трёхколёсный велосипед, мебель, дверь, на которой появились обильные следы крови. Её тесть Валерий М. валялся без сознания, и один из сотрудников (на следственном эксперименте она опознала Абрамова) пинал его в бок. Его коллега Кондратенко был занят Василием Н., пришедшим в гости к родственнику в неурочный час. На допросах Василий рассказал, что ему ни за что ни про что прилетело тогда ногой, обутой в милицейский ботинок, по лицу, а от удара табуреткой сломалась рука.   

Кстати, заявитель Пономаренко утверждал, что своё добро – и мешок с картошкой, и старый телевизор – он нашёл-таки на веранде у подозреваемых в краже. Но вернулись ли вещи к хозяину, история умалчивает: события закрутились так, что впоследствии ни о картошке, ни о пропавшей рухляди никто и не вспомнил. 

Сыщики, участвовавшие в раскрытии кражи картошки, доставили подозреваемых в отдел милиции и, сдав их дежурному, отправились спать до конца смены с чувством исполненного долга. Через семь лет на следствии Кондратенко рассказал, что, проснувшись на следующее утро, он увидел в отделе милиции врачей «скорой помощи», но даже не поинтересовался, зачем они приехали – ему это было неинтересно. Смена закончилась, и он ушёл домой. А о смерти задержанного их экипажем человека офицер, по его словам, узнал только во время служебной проверки.

Между тем проверка, затеянная руководством, касалась отнюдь не превышения сотрудниками должностных полномочий. Не выяснением причины смерти одного из задержанных, которого пришлось на «скорой» увозить из отдела в больницу, были заняты проверяющие. Их интересовал факт укрытия от учёта преступления, а именно кражи картошки и сливного бачка. Преступление оказалось незарегистрированным. Оно и понятно: в противном случае не удалось бы скрыть следы пребывания жертв милицейского произвола в камере для задержанных. После того как одного подозреваемого в краже увезла «скорая», другого тут же отпустили домой, не взяв с него никаких объяснений по поводу пресловутой картошки. 

Дежурный отдела милиции № 2 Щербаков, отправивший сыщиков на раскрытие кражи по звонку брата, на суде сказал, что не помнит уже, оформлял ли он этот звонок как заявку о совершённом преступлении. Запамятовал он также, были ли им зарегистрированы в журнале доставленные в отдел подозреваемые. Зато его приятель Кондратенко хорошо запомнил, как выгораживал дежурного, уже  имевшего тогда одно дисциплинарное взыскание. Чтобы спасти Щербакова от очередного выговора и лишения премии, Кондратенко написал в объяснительной, будто сам он очень дружен с  заявителем и звонок о краже картошки поступил прямо ему на сотовый, а вовсе не в дежурную часть милиции. «Мне пообещали, что ко мне никаких мер принято не будет, вот я и решил сказать именно так», – объяснил он на суде. 

Речь в любом случае шла лишь о дисциплинарных взысканиях за  нарушение порядка учёта заявлений от граждан. Судьбой тех, кто побывал в руках у стражей порядка, занимавшихся раскрытием неучтённого преступления, никто не интересовался. Жена Василия Н., вышедшего из этой переделки живым, хотя нельзя сказать чтобы невредимым, рассказала на суде, что пыталась уговорить мужа написать заявление в прокуратуру, но он категорически отказывался: боялся, что милиционеры, которые его били, могут отомстить. Он и в больницу ехать не хотел, хотя не мог дышать из-за сломанных рёбер и шевелить сломанной рукой. Лишь через три дня после того, как его выпустили из каталажки, она свозила супруга в травмпункт № 3, где ему сделали рентген и наложили гипс. По поводу Валерия М., приходившегося ей братом, женщина сказала, что увидела его только в палате, куда того перевели из реанимации через полмесяца. Но и тогда лицо и тело брата были в синяках и ранах. А врачи сказали ей, что если он и выживет, то большая часть  функций мозга и внутренних органов уже не восстановится. Но Валерий, несмотря на все усилия врачей, не выжил…

Через десять дней после его смерти на больничной койке прокуратурой Свердловского района было возбуждено уголовное дело по признакам состава двух преступлений: умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлёкшее по неосторожности смерть потерпевшего М. (ч. 4 ст. 111) и умышленное причинение Н. средней тяжести вреда здоровью (ч. 1 ст. 112). Однако через два месяца следствие было приостановлено «в связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого». Постановление об этом было подписано прокурором района. 

Правило «Свои люди – сочтёмся» почему-то дало сбой через семь лет – в январе 2010-го. Может быть, дела давно минувших дней начали шерстить проверяющие после ряда громких преступлений, совершённых милиционерами, в том числе массового расстрела, учинённого в московском супермаркете майором Евсюковым. Или  ревизия была связана с тем, что в это время прокуратуру готовились освободить от следствия, передав его новой структуре – Следственному комитету России. Как бы там ни было, но производство по запылившемуся уже уголовному делу было возобновлено. А через год дело передали в суд с обвинительным заключением, подготовленным старшим следователем СО по Иркутску прокуратуры области Николаевым. 

Завершилось оно, можно сказать, пшиком. Как записано в приговоре: «Учитывая непоследовательность показаний потерпевшего Н., впервые давшего показания через семь лет после происшествия, несоответствие их формулировке обвинения, а также показаниям подсудимых и свидетелей – очевидцев происшествия, суд допускает, что потерпевший может добросовестно заблуждаться относительно личностей тех, кто избивал его и М. В связи с этим суд считает необходимым переквалифицировать действия Кондратенко и Абрамова, исключив из обвинения по ст. 286 (превышение должностных полномочий) квалифицирующий признак «с применением насилия». Кроме того, суд считает правильным при таких обстоятельствах оправдать Абрамова по ст. 111, ч. 4 (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, причинившее смерть по неосторожности)». 

Таким образом, суд признал офицеров милиции виновными лишь в должностном преступлении, никак не связанном с насилием: они, оказывается, заставили подозреваемых без достаточных оснований просидеть ночь в каталажке, ограничив их свободу. Как значится в приговоре, Абрамов и Кондратенко «не проверили должным образом сообщение дежурного о совершении кражи, не осмотрели место происшествия, не изъяли вещественные доказательства; не выяснили, имели ли место событие и обстоятельства совершения кражи; не собрали сведения о лицах, причастных к её совершению, – то есть не выполнили свои служебные обязанности по раскрытию преступления. А вместо этого при отсутствии каких-либо законных оснований задержали мирно отдыхавших после работы в своём доме в вечернее время М. и Н. Противозаконно ограничив их свободу, доставили их в отдел милиции, где в результате действий подсудимых, явно вышедших за пределы служебных полномочий, потерпевшие незаконно содержались длительное время». 

Неудивительно, что вздохнувшие с облегчением полицейские (когда дело поступило в суд, они ещё работали в системе МВД) отправились из зала судебных заседаний домой, а не в зону – за такие мелочи у нас не наказывают, тем более по истечении почти десяти лет. 

А как же смерть одного из «задержанных без законных оснований» и переломанные кости другого? В приговоре нет ответа на этот вопрос.