Вот что рассказывал иркутский поэт и учёный Ростислав Смирнов об одном таком обсуждении в конце 40-х годов ХХ века, где испытуемым был Марк Сергеев, здесь есть и строчки, посвящённые Юрию Левитанскому: «…в чём только не упрекали молодого автора: и в сгущении красок (как будто сама война не сгущала их в изобилии!), и в «киплинговщине». Впрочем, это был стиль здешнего литературного бомонда. Доставалось всем независимо от авторитета, известности, таланта. К  примеру, более опытному Юрию Левитанскому, поэту-фронтовику, который по воле судеб оказался в Иркутске. А Льва Стеклова, ленинградца, офицера, прошедшего блокаду и фронт, упрекали в чрезмерной приверженности теме природы». Больше всех досталось Елене Жилкиной, к которой с лёгкой (а точнее – тяжёлой) руки мест-ного идеологического руководства да и кое-кого из собратьев по перу прочно приклеился ярлык «сибирской Ахматовой».

Ещё об одном эпизоде, связанном непосредственно с Левитанским, уже вспоминал сам Марк Сергеев. «Поэзия Юрия Левитанского будоражила, заставляла по-иному взглянуть на мир. Помню грозную баталию в Союзе писателей, который к тому времени уже переехал из «Восточно-Сибирской правды» в собственный особняк на улице 5-й Армии. В новом цикле стихотворений Юрия был своеобразный импрессионистический этюд о Байкале. Мы привыкли к формулам «священное море», «седой Байкал», «могучий старик». А тут озеро-море то виделось поэту границей земли и лазури, то горело ежевикой и дикой малиной. Почему-то стихотворение это вызвало резкое неприятие у Анатолия Ольхона. Левитанский ему возражал. Причём весьма спокойно, но не без иронии. Тогда Ольхон бросил: «Вы талантливый нахал», – на что фронтовик отрикошетил: «А вы нахал неталантливый!»

Вероятно, эта «пикировка» Ольхона и Левитанского имела и документальное продолжение. Ольхон написал заявление в адрес бюро Иркутской писательской организации. «Прошу бюро обсудить поведение начинающего поэта Левитанского, имевшее место 15 октября на открытом собрании литактива при обсуждении стихов. Левитанский публично квалифицировал моё скромное и никак не задевающее личности автора выступление «недостойным», «непристойным». На мою просьбу уточнить, в чём собственно «недостойность» или «непристойность» моего выступления, Левитанский ответить отказался. Председательствующий 

И. Молчанов, вместо того чтобы поставить автора на должное место, косвенно поддержал Левитанского. Считаю, что данный инцидент, показатель нездоровых настроений, демагогического пренебрежения товарищеской критикой, не может остаться без последствий и подлежит обсуждению на бюро». Бюро действительно состоялось. Собрались на следующий же день – 16 октября.

Ольхон был старейшим и уважаемым литератором Иркутска, но стихи Левитанского были другими, и поэзия его была другой, что, конечно же, хорошо понимали все, в том числе Ольхон. 

Сохранился протокол заседания Иркутского отделения ССП. Присутствовали на нём Кунгуров, Марков, Чуйко, Молчанов-Сибирский, Ольхон и, разумеется, Левитанский.

«Слушали: об инциденте  на литературной пятнице, в связи с чем поступило заявление А. Ольхона.  

Постановили:

1. Указать Ю. Левитанскому на неправильное отношение к критике, выразившееся в нетерпимости к выступающим товарищам (Ольхон, Седых) на литературной пятнице 15 октября.

2. На следующем собрании  поставить вопрос о состоянии критических выступлений…»

Впрочем, страсти как-то улеглись, и тот же Ольхон вскоре голосовал  на бюро за приём Левитанского в Союз писателей.

26 августа. В газете «Советский боец» публикуется стихотворение Левитанского «Саженцы». «Тополиная» тема вообще интересна с разных сторон. История с тополями хорошо известна в Иркутске. Несмотря на то что она давно уже носит хрестоматийный характер, по-прежнему волнует не только фронтовиков, но и нас, знающих о войне из документальных книг и кадров кино. Это история об иркутских тополях, посаженных одноклассниками накануне войны. 

Марк Сергеев вспоминал: «В начале июня сорок первого года, перед самыми каникулами, из лесу привезли саженцы, тоненькие прутики, которым суждено было стать могучими стволами. Мы, мальчишки из десятого, двух девятых и трёх восьмых, взялись за лопаты, в суглинке, точно фронтовые защитные щели, затемнели ямы, на брустверы падал золотистый рассыпчатый грунт. Впрочем, это военное сравнение пришло лишь сейчас, а тогда пылало мирное предвоенное солнце, синело чистое и надёжное небо, стелилась у ног нежная утренняя трава. И девочки подносили к каждому из нас годовалые топольки, ставили их корешком на дно ямы. Мы снова брались за лопаты. Возвращали на место прохладную землю, утрамбовывали её, поливали новосёлов ангарской водицей.

Растите, тополя!

И на экзаменационном сочинении многие выбрали свободную тему и написали, как мы через десять лет вернёмся к тополям геологами, инженерами, учителями…

Через двадцать дней нас собрала к тополям война…»

А в 1957 году, спустя двенадцать лет после войны, Марк Сергеев написал одно из самых пронзительных и известных своих стихотворений – «Баллада о тополях», с которым вошёл в многочисленные антологии, сборники и хрестоматии.

Такая вот любопытная взаимосвязь двух поэтов-фронтовиков. 

Осенью 1948 года в Иркутском гос-университете состоялась конференция, посвящённая разбору альманаха «Новая Сибирь». И сам формат, и широкое обсуждение были отголоском недавних постановлений ЦК о журналах «Звезда» и «Ленинград». Но читатели, конечно же, пришли прежде всего на встречу с литераторами. Мимо Левитанского читающая публика пройти не могла. Его откровенно хвалили. Впрочем, многие отмечали грустные ноты, которые появились в его поэзии (возможно, это было связано с тем, что Левитанский болел. Он даже просил у литфонда безвозмездное пособие для приобретения путёвки в санаторий для лечения после тяжёлой операции).

Марк Сергеев, выступая на этой конференции, сказал: «За последнее время после войны альманах «Новая Сибирь» значительно перестроил свою работу, стал помещать много нового. Вот стихи Левитанского, появившиеся в альманахе только после войны, имеют всесоюзное значение и недаром на конференции в Москве были отмечены как совершенно новые по тематике. Недаром о книге Левитанского «Солдатская дорога» помещена прекрасная рецензия в «Литературной газете», в журнале «Знамя». 

7 декабря 1948 года в Иркутске состоялось совещание по обсуждению киножурналов, выпущенных Иркутской студией кинохроники. 28 человек вначале посмотрели шесть киножурналов Иркутской студии кинохроники и полнометражный кинофильм «Якутия» (в числе участников просмотра Юрий Левитанский), затем состоялось обсуждение просмотренного.

Очень хвалил всё увиденное Георгий Марков: «Товарищи! Фильм «Якутия» действительно хорош. Он свидетельствует о больших возможностях Иркутской кинохроники… Журналы стали как-то светлее, отчётливее. Ранее приходилось наблюдать при про-смотре наших киножурналов быстрое мелькание, очень плохо запоминающийся сюжет. Эти последние журналы, которые мы посмотрели, лишены этих недостатков…» 

Выступали Кунгуров, Смирнов (тогда аспирант госуниверситета), Молчанов и Левитанский.

Левитанский: «На меня просмотренные журналы произвели благодатное впечатление. Я много увидел интересного. Можно ещё создать журналы на темы о культуре, искусстве. Вот, например, рождение книги. Эту  страницу можно развернуть подробнее. У меня впечатление, что некоторые сюжеты создаются стихийно. «Песня о нашем городе» – кадры  о городе не совпадают с текстом песни… За всё время не было ни одной рецензии на киножурналы. А это стало бы большой помощью в работе и в деле популяризации наших журналов».

25 декабря. В газете «Советский боец» опубликованы стихи и ноты песни «Родимая Сибирь» (музыка Юрия Матвеева, стихи Юрия Левитанского).

(Продолжение следует)