«С этой стороны обойдите, с другой обойдите» – слышали мы. Обошли все двери и дверцы. Более табличек не наблюдалось, либо музей специально не обозначили, либо его не было вообще. Были балконы, на один из которых, наверное, выходил Бродский. Бегая от угла к углу, мы увидели большие красивые буквы: «Шиша». Прямо со стороны улицы Короленко. Шиша – это «новый городской стиль кальян-кафе, симбиоз традиционных аспектов восточной культуры и ультрасовременных тенденций в европейском дизайне». Внутри действительно кто-то с Кавказа ультрасовременно сосал кальян. На вопрос «Где тут музей Бродского?» кавказец ответил по-русски: «Я ничего такого не знаю». Молодой человек из подсобного помещения был более осведомлён. Он послал нас куда-то на Литейный. С Литейного на нас смотрел роскошный сусальный магазин, торгующий иконами и прочим национальным сознанием. В иконах что-то о музее слышали: «Спросите во дворе». Во дворе помещалась куча фирм и фирмочек, тоже торгующих чем-то крайне важным. То ли туристическими путёвками, то ли фильтрами для омовения кишок. В одну такую, без названия, но очень стильную, мы и заглянули. Перед нами сидела утомлённая дама. Настоящая петербурженка, наверное. Страдающая культурным несварением. 

– Скажите, тут где-то есть музей Бродского? 

– Его нет, – устало повела она очами. 

– Ещё нет или уже нет?

– Уже нет, – зазвенел раздражённый голосок. И дама демонстративно застучала по клавиатуре. Видимо, у неё срывался крайне важный контракт на поставку фильтров для кишок. 

– Не подскажете, а что случилось, почему его теперь нет?

– Мы тут работаем, если вы не заметили, – отрезала дама. И нам пришлось покраснеть и, путаясь в дверях, ретироваться. Она, наверное, читала Бродского, но какое это сейчас имеет значение? Мало счастливцев праздных. Она тут сильно работает, это Иосифу Бродскому, как известно, повезло быть тунеядцем. Нам стало стыдно, и мы пошли со двора. В арке от дождя пряталась бабушка. Ей было некуда спешить. Она единственная нам и рассказала, что музей на самом деле есть. Но мы в него не попадём, потому что он ещё только создаётся. Музей пока не целый. Осталось выкупить одну, последнюю квартиру в коммуналке. «Хозяйка просит 20 миллионов, что ли», – сказала бабушка.

 Конечно, можно было не мочить ноги и головы и прочитать в Интернете на сайте музея (мы потом это всё благополучно нашли: http://www.brodskymuseum.com/) его замечательную историю. Как фонд «создания музея Иосифа Бродского» (обитает в Фонтанном доме, в музее Ахматовой) с 2006 года пытается собрать в кучу пять комнат коммуналки, где жил Бродский. Три комнаты выкупил за 165 тысяч долларов Альфа-Банк, четвёртую за 10 млн. рублей в 2010 году приобрёл ТНК-ВР. Осталась одна женщина, которая за свои площади просит 12 млн. рублей. Стоит сказать, что она в тренде. Дом ссыльного Бродского в Норенской в Архангельской области вырос в цене в шесть раз, домишки рядом с ним отдают по 50 тысяч, а точно такой же, но осенённый фамилией Бродский стоит уже 300 тысяч. 

Волонтёры, которые проводят пешие и водные экскурсии по местам Бродского в Санкт-Петербурге, собрали 400 тысяч из 12 млн. рублей, которые просит женщина с дома Мурузи. Власти Петербурга пытались её уговорить переехать, но женщиной, а скорее её потомством движет практический интерес. Квартира по закону её, шанс упускать нельзя, соседи же не упустили. Тем более что фонд настаивает: ему нужны все пять комнат. Значит, купит рано или поздно. А не купит, так даст 2,5 млн. рублей на отдельный вход. Главное – сидеть на месте и не сдвигаться. Нет Гиппиус, нет Бродского, а дом живёт, теперь вот его заселили мы с вами. Стихов не пишем: Бог не дал. Сосредоточенно продаём фильтры для кишок. Если повезло – терпеливо ждём «навара» со знаменитой квартиры. Тоже жизнь. По-своему оправданная, по-своему глубокая.