«Оказалось, что очень много иркутян, к сожалению, не знают собственной истории» – так президент общественной организации «Клуб молодых учёных «Альянс» Алексей Петров, являющийся ещё и заместителем декана исторического факультета Иркутского государственного университета, объяснил, как возникла идея организовать экскурсии. Всего их будет 14, и читать их будут исследователи разных поколений: и студентка, готовящая дипломную работу, и учёные из поколения «тех, кому за тридцать», и умудрённые опытом доктора наук. Идея проста: рассказать иркутянам о неизвестных для них аспектах истории города. Реализовать её в «Альянсе» планировали ещё в прошлом году, но потом решили повременить: в календаре и без того значилось немало мероприятий, посвящённых 350-летию Иркутска. 

Возраст Иркутска: 351, 360 или 392?

Правда, если допустить определённую историческую вольность, то и 2012 год можно с натяжкой считать юбилейным и тем самым подвести красивую теорию под то, почему открытые лекции-экскурсии начались только этим летом. «Все летописи Иркутска начинают его историю с 1652 года, – замечает кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России Иркутского государственного университета Вадим Шахеров, предваряя экскурсию «Здесь основан Иркутск» рассказом про освоение Сибири русскими. – Нет документов, которые бы это подтверждали, но, согласно летописной традиции, в 1652 году на острове Дьячем в устье Иркута было поставлено государево ясачное зимовьё». Можно накинуть нашему городу ещё 32 года: губернский архитектор Антон Лосев, написавший в начале XIX века «Обозрение разных происшествий до истории и древностей касающихся в Иркутской губернии и сопредельных оной странах бывших…», упоминал, что Иркутский острог поставлен на левом берегу Иркута в двух вёрстах от Ангары в 1620 году. И в той части его труда, которая описывает события до 1661 года, можно ещё трижды встретить упоминания об остроге. Но опять же нет документов, которые подтверждали бы такую датировку, есть только устные предания, на которые и опирался Лосев. 

Сам Шахеров считает 1620 год «дикой датой» по той простой причине, что Енисейский острог, расположенный вблизи места, где Ангара впадает в Енисей, был воздвигнут в 1619 году и крайне маловероятно, что казаки успели бы за год продвинуться так далеко от него. «У Лосева была очень своеобразная концепция: он почти все поселения Восточной Сибири делал древнее, сдвигал срок их возникновения, – говорит историк. – Он считал, что отряды под руководством государевых людей, воевод, были очень неповоротливы, но была масса торговцев и промысловиков, которые ни от кого не зависели и могли отправиться куда угодно. И протопоп Аввакум, первым написавший о Байкале, рассказывал, что встречал на Селенге братских и енисейских казаков, которые туда приплывали для промысла омуля. Поэтому, в принципе, какие-то смельчаки могли в начале века пробраться по Ангаре до места основания Иркутского острога». 

Тем не менее официальной датой основания считается 1661 год, когда «сын боярский Якунька Иванов Похабов» написал челобитную о том, что «июля в шестой день против Иркута реки на Верхоленской стороне государев острог служилыми людьми ставлю». «Я хочу подвести к тому, что наша земля осваивалась довольно-таки активно в течение нескольких десятилетий, – подчёркивает Шахеров, добавляя, что на Байкал казаки ходили ещё в сороковые и пятидесятые годы XVII века. – И 1661-й год не означает, что сюда только пришли русские, скорее тем, что Похабов в июле поставил острог, завершается многолетнее продвижение русских в Прибайкалье и окрестности нашего города». 

Три острога  за тридцать лет и два года

Слушатели в ходе 14 лекций могут собрать коллекцию открыток с видами старого города

Рассказ о разных датах основания Иркутска пришедшие на открытую экскурсию горожане и журналисты – на глаз человек 60–70 – выслушивают у памятника основателям города, поставленного в прошлом году в честь юбилея. Заметим, что на «посещаемость» первой публичной лекции не оказали значительного влияния ни рабочее время – четыре часа дня понедельника, – ни сильный ветер. Собравшиеся жаловались лишь на то, что выступавшего историка очень плотно обступили, так что далеко не все могли услышать, о чём он говорит. Проблему частично решили с помощью портативного усилителя с микрофоном вроде тех, что обычно носят гиды-экскурсоводы. Правда, когда Шахеров в сопровождении пришедших на лекцию переместился к памятнику генералу  Белобородову, его слова стал заглушать шум от трепещущей на ветру листвы ближайшего раскидистого дерева, однако слушателей это не отпугнуло. Благо, было на чём «погреть уши». 

«Спасскую церковь можно взять за указатель, – произнося это, Вадим Петрович простирает руку в её направлении. – Это северо-западный угол острога, от него можно отталкиваться и мысленно проводить его границы». Однако в данном случае речь идёт о третьем по счёту остроге, который начали рубить в 1693 году. Первый, поставленный Похабовым в 1661 году, представлял из себя небольшую крепостцу без башен размерами примерно 10 на 10 метров. Но спустя девять лет, в 1670 году, острог перестраивают: первое здание разрушилось, вокруг постепенно начали селиться люди, вдобавок требовался более мощный форпост, ведь в это время началась нешуточная борьба между Россией и Китаем за территории в Забайкалье и Приамурье, завершившаяся в 1689 году подписанием Нерчинского договора, по которому Амур отошёл Поднебесной и были установлены правила торговли между двумя державами. Поэтому появилось деревянное оборонительное сооружение площадью 100 на 100 метров с тыновыми стенами, тремя проезжими и четырьмя глухими угловыми башнями. «Я точно не могу сказать, где он находился, – разводит руками Шахеров. – К сожалению, у археологов не было возможности изу-

чить эту территорию вплотную, попытаться найти основание острога. При реконструкции Спасской церкви мы находили остатки каких-то деревянных срубов, но для того, чтобы с уверенностью сказать, что это такое, не хватило материала». Целиком археологи раскопали лишь Илимский острог – это произошло тогда, когда готовилось к заполнению водохранилище Усть-Илимской ГЭС. Обнаружили весьма интересное и сложное инженерное сооружение с желобами из лиственницы, использовавшимися, как сказали бы сейчас, в качестве сетей водоснабжения и водоотведения. По словам историка, есть все основания полагать, что Иркутский острог, использовавшийся как перевалочная база для снабжения отрядов забайкальских казаков, был устроен похожим образом. 

Ещё одна любопытная деталь – строили его из сырой древесины, просушить которую не было возможности. Поэтому первый острог потребовалось перестраивать меньше чем через 10 лет, а второй – через 20. Более того, после подписания Нерчинского договора китайцы начали ещё более активно продвигаться к российским границам, так что было дано своего рода государственное задание об укреплении острогов на востоке страны. Так что уже в 1693 году в Иркутске началось строительство «рубленого города» – крепости 106 на 106 метров, в которой вместо тыновых стен уже было двойное ограждение из брёвен с перекрытиями. Укрепление оказалось нелишним: в 1696 году забайкальские казаки, восставшие против злоупотреблений воеводы Афанасия Савелова, неделю держали Иркутский острог в осаде. 

Проспект на месте рва 

Очередная перестройка в буквальном смысле слова пришлась на двадцатые годы XVIII века, после того, как в 1716 году пожар уничтожил значительную часть острожных построек. Инициировал её дипломат и по совместительству военный инженер Савва Рагузинский-Владиславич, в 1725 году направленный в Китай в качестве полномочного посла России. Миссия его, правда, была не только дипломатической: перед тем, как начать переговоры с китайцами, он должен был объехать порубежные города и начать работы по их укреплению, а там, где это требовалось, построить новые крепости. К тому моменту, когда Рагузинский-Владиславич прибыл в Иркутск, в городе уже начали строить дома из камня: была готова воеводская изба, а несколько раньше, в 1704 году, приступили к возведению каменной Спасской церкви взамен деревянной. В этих условиях начали укреплять сам острог, а сухопутную часть города огораживать палисадом – тыновой стеной высотой 8 метров, вдоль которой был вырыт трёхметровый ров (в случае необходимости нужно было просто убрать перемычки, и он заполнялся водой из Ангары) и устроены земляные редуты с рогатками. Палисад шёл от Ангары в сторону Ушаковки и, не доходя до последней, вновь сворачивал к Ангаре, то есть по современным улицам Карла Маркса и Декабрьских событий. Однако масштабные приготовления на случай войны не понадобились: опытному дипломату удалось заключить выгодные для России Буринский и Кяхтинский договоры. 

Но планировку Иркутска определили именно они. К середине XVIII века палисад разобрали, а ров засыпали, так что на их месте возникла самая широкая улица – Першпективная, в дальнейшем ставшая Большой, а в советское время переименованная в Карла Маркса. А солдатские поселения, находившиеся за палисадом, трансформировались в улочки, примыкающие к ней перпендикулярно. На месте самого острога возникло первое общественное пространство: в 1824 году здесь был разбит первый городской парк, на месте которого теперь находится мемориальный комплекс «Вечный огонь». «Так что в истории Иркутска острожные сооружения имели очень большое значение с точки зрения и обороны, и архитектуры, и планировки, – резюмирует Шахеров. – От них отталкивались при дальнейшей застройке города».